Дом Оуэнс подходил под описание. Кто он? Идеолог, навязывающий свои прихоти уступчивым последователям? Или просто проповедник здорового образа жизни, выращивающий настоящие масляные бобы?И снова мне вспомнилась Дейзи Жанно. Права ли она? Может, действительно люди слишком боятся поклонников сатаны и проповедников Судного дня?– Сколько культов существует в Штатах? – спросила я.– Если опираться на твое определение, – он ухмыльнулся и развел руками, – где-то от трех до пяти тысяч.– Ты шутишь.– Одна моя коллега подсчитала, что за последние два десятка лет более двадцати миллионов человек имели какое-то отношение к культам. Она уверена, что в любое время наберется от двух до пяти миллионов членов таких групп.– И ты с ней согласен? – поразилась я.– Трудно сказать. Некоторые секты раздувают свою численность, записывая в члены каждого, кто когда-либо посещал их собрания или наводил справки. Другие поддерживают секретность и стараются как можно меньше высовываться. Полиция обнаруживает некоторых из них только косвенно: если появляется проблема или если член группы уходит и подает жалобу. Маленькие секты найти особенно трудно.– Ты когда-нибудь слышал о Доме Оуэнсе?Он покачал головой.– Как называется его группа?– Никак.В другом конце коридора ожил принтер.– Отслеживает ли полиция какие-нибудь организации в Каролине?– Это не моя область, Темпе. Я социолог. Могу рассказать, как группы действуют, но кто сейчас на плаву? Могу поискать, если тебе нужно.– Я просто не понимаю, Ред. Почему люди такие легковерные?– Приятно думать, что ты принадлежишь к элите. К избранным. Многие культы учат последователей, что только они посвящены в тайну, а остальные выпали за борт, не имеют значения. Очень действенный метод.– Ред, а секты опасны?– Большинство – нет. Но есть исключения. "Джонстаун", "Вако", "Небесные Врата" и "Орден Храма Солнца". Их члены явно не процветали. Помнишь секту "Раджниш"? Они попытались отравить воду в каком-то городке Орегона и угрожали чиновникам графства. А "Синанон"? Сии добропорядочные граждане подложили бомбу в почтовый ящик юриста, который вел против них судебное дело. Парень еле выжил.Я смутно припомнила тот случай.– А маленькие группы? С меньшим количеством последователей?– Почти все безвредные, но есть организованные и потенциально опасные. Я знаю только одну-две, которые перешли черту в последние годы. Они имеют к тебе какое-то отношение?– Да. Нет. Не знаю.Я отдирала заусеницу на большом пальце. Он замешкался.– Дело в Кэти?– Что?– Кэти связалась с...– О нет, ничего подобного. Правда. Дело во мне. Я наткнулась на одну коммуну в Бофорте, и она заставила меня призадуматься.Из-под ногтя потекла кровь.– Дом Оуэнс.Я кивнула.– Мы не всегда видим то, что есть на самом деле.– Да.– Могу поспрашивать, если хочешь.– Спасибо.– Бинт не нужен?Я опустила руки и встала.– Нет, спасибо. Не буду тебя задерживать. Ты мне очень помог.– Будут еще вопросы, ты знаешь, где меня найти. * * * В кабинете я сидела и наблюдала, как удлиняются тени, разум все еще терзало ощущение несформировавшейся мысли. В здании царила вечерняя тишина.Может, дело в Дейзи Жанно? Я забыла спросить Реда, знает ли он ее. Это?Нет.Что так настойчиво взывает ко мне из лабиринта нервных сплетений? Почему я не могу вытащить это на поверхность? Какую связь видит мое подсознание?Взгляд упал на скромную коллекцию детективных романов, которыми я обменивалась с коллегами. Как называют такое состояние авторы? "Если бы я знал". Вот в чем дело? Из-за того, что я не могу прочитать подсознательное сообщение, приближается трагедия?Какая трагедия? Еще одна смерть в Квебеке? Новые убийства в Бофорте? Что-то с Катрин? Новое нападение на меня, но с более серьезными последствиями? Где-то надрывался телефон, потом резко замолчал, вмешалась служба сообщений. Тишина. Я снова набрала номер Пита. Нет ответа. Наверное, снова в командировке. Какая разница. Птенчик не у него.Я встала и принялась складывать бумаги, перебирать распечатки, расставлять на полке книги. Я знала, что бегу от самой себя, но не могла остановиться. Только бы не идти домой. Десять минут бесполезных движений. "Не думай".– О Боже, Птенчик!Я кинула копию "Экологии бабуинов" на стол и упала в кресло.– Почему ты оказался именно там? Мне так жаль. Боже, как мне жаль, Птенчик!Я уронила голову на бумаги и разрыдалась. 23 Четверг прошел обманчиво спокойно.Утром меня ожидали два сюрприза. Звонки в страховую компанию оказались успешными. Оба ремонтных мастера, которых я вызывала, были свободны и готовы начать работу немедленно.Днем я проводила занятия, просматривала компьютерную томографию к конференции по физической антропологии. Вечером Рон Гиллман сообщил, что бригада на месте преступления не обнаружила ничего примечательного среди мусора на моей кухне. Другого я и не ожидала. Он попросил патруль приглядывать за моим домом.Еще звонил Сэм. Ничего нового, только он все больше убеждается, что тела на его остров подбросили наркоторговцы. Сэм принял это как личный вызов, откопал старое ружье двенадцатого калибра и запихал под койку на полевой станции.По дороге из университета я заскочила в супермаркет "Харрис Титер", что напротив торгового центра "Сауспарк", и накупила любимой еды. Вернулась в пристройку около половины четвертого. Окна уже починили, рабочий как раз заканчивал шлифовать пол. В кухне все покрыто безупречно белой пылью.Я вычистила плиту и шкафчики, приготовила шарлотку и салат из козьего сыра, съела их под повторный показ "Мерфи Браун". Мерфи – сильная женщина. Я решила быть похожей на нее.Вечером я снова занялась распечатками с компьютерной томографии, потом посмотрела игру "Хорнетс" и подумала об уплате налогов. Решила и с ними управиться. Но не на этой неделе. В одиннадцать уснула в обнимку с копиями дневника Луи-Филиппа.Пятница – дьявольский день. Именно тогда у меня зародилось первое ощущение приближающегося ужаса. * * * Жертвы из Мертри прибыли в Чарлстон рано утром. В полдесятого я, уже в перчатках и маске, стояла над ними в лаборатории. На одном столе лежали череп и образцы костей, которые Хардуэй отделил при вскрытии нижнего трупа. На втором – целый скелет. Специалисты из медицинского университета отлично потрудились. Все кости выглядели чистыми и неповрежденными.Я начала с тела со дна ямы. Несмотря на разложение, мягких тканей осталось достаточно для полного вскрытия. Пол и раса очевидны, значит, Хардуэю нужно помочь только с определением возраста. Я отложила отчет патолога и фотографии на потом – не хотела, чтобы они повлияли на мое заключение.Положила рентгеновские снимки на осветительный ящик. Ничего необычного. Все тридцать два зуба прорезались, корн сформировались полностью. Зубы не удаляли и не пломбире вали. Я отметила это в бланке.Подошла к первому столу и посмотрела на череп. Отверстие в основании черепа заросло. Значит, не подросток.Изучила концы ребер и поверхность, где тазовые кости соединялись спереди: лонное сращение. На ребрах сравнительно неглубокие выемки в месте, где хрящи присоединяли их к грудине. Волнообразные бороздки на поверхности лонного сращения, на внешней границе каждого – крошечные узелки кости.Горловые концы ключицы срослись. На верхнем краю бедренных костей сохранились тонкие разделительные линии.Я сверилась с моделями и гистограммами, записала свою оценку. Женщине было от двадцати до двадцати восьми лет, когда она умерла.Хардуэй требовал полный анализ верхнего трупа. И снова я начала с рентгеновских снимков. И снова ничего особенного, кроме отлично прорезавшихся зубов.Я уже подозревала, что и вторая жертва – женского пола, как и говорила Райану. Раскладывая кости, подметила гладкость черепа и тонкое лицевое строение. Широкий короткий таз с явно женской лонной областью подтвердил мои первоначальные догадки.Возраст второй женщины почти тот же, что и у первой жертвы, хотя на лонном сращении бороздки чуть поглубже, узелков вовсе нет.Значит, вторая жертва немного моложе, около двадцати лет.Чтобы определить происхождение, вернулась к черепу. Классическое лицевое строение, особенно в носовой части: глаза широко расставлены, узкие каналы, выдающаяся нижняя граница и ость.Я сделала замеры для статистического анализа, но уже могла сказать, что женщина – белая.Измерила длинные кости, скормила данные компьютеру и заложила регрессивные уравнения.Я отмечала примерный рост в бланке, когда зазвонил телефон.– Если я останусь тут еще хотя бы на один день, придется заново учить язык, – сказал Райан, потом добавил: – Целый год.– Садись на автобус и езжай на север.– Я думал, все дело в тебе, но теперь вижу, что ты не виновата.– Трудно заглушить голос предков.– Точно.– Узнал что-нибудь новенькое?– Обнаружил сегодня утром громадную записку на бампере.Я молчала.– Иисус любит тебя. Все остальные считают ослом.– Ты позвонил, только чтобы сказать мне это?– Так говорилось в записке.– Мы религиозный народ.Я посмотрела на часы. Два пятнадцать. Я сообразила, что умираю с голоду, и потянулась за бананом и "Мун-пай", которые захватила из дома.– Я тут наблюдал за маленькой коммуной Дома. Бесполезно. В четверг утром трое верующих загрузились в фургон и уехали. Больше ничего.– Катрин?– Ее не видел.– Проверил номера?– Да, мэм. Оба фургона зарегистрированы на Дома Оуэна на адрес в Адлер-Лайонс.– У него есть права?– Выданы в великолепной Южной Каролине в восемьдесят восьмом. Записей о предварительном разрешении нет. Преподобный явно пришел и просто сдал экзамен. Тогда же оплатил страховку. Наличными. Заявлений нет. Дорожных нарушений или повесток в суд нет.– Коммунальные услуги?Я пыталась не шуршать целлофаном.– Телефон, электричество, вода. Оуэнс платит наличными.– Номер социального обеспечения?– Выдан в восемьдесят седьмом. Но здесь он не проявлял никакой активности. Ничего не оплачивал, не требовал никаких пособий.– В восемьдесят седьмом? Где он был раньше?– Хороший вопрос, доктор Бреннан.– Почта?– Наши ребята не любят переписку. Получают обычные поздравления, адресованные "получателю", счета за услуги, и все. У Оуэнса нет ящика, а может, и есть, но на другое имя. Я немного поохотился на почте, но ничего не нашел.В дверях появился студент, я покачала головой.– На брелоке от ключей есть отпечатки?– Три красавчика, но ни одной зацепки. Дом Оуэнс прямо мальчик из церковного хора.Мы погрузились в молчание.– Там живут дети. Социальную службу проверял?– Да, а ты соображаешь, Бреннан.– Просто часто смотрю телевизор.– Я заскочил в социальную службу. Примерно полтора года назад им звонила соседка, беспокоилась за детей. Миссис Эспиноза. Они прислали своего человека. Я читал отчет. Чистый дом, улыбающиеся здоровые дети, все дошкольного возраста. Специалист решила, что все в порядке, но порекомендовала повторную проверку через шесть месяцев, которую так и не провели.– Ты говорил с соседкой?– Умерла.– А собственность?– Тут такое дело.Прошло несколько секунд.– Ну?– Я весь вечер в среду сидел над бумагами на собственность и налоговыми документами.Райан снова замолчал.– Пытаешься вывести меня из себя? – поторопила я его.– У нашего клочка земли богатая история. Знаешь ли ты, что с начала тысяча восемьсот шестидесятых до конца века там располагалась школа? Одна из первых средних школ исключительно для черных детей в Северной Америке.– Не знала.Я открыла диетическую кока-колу.– И Бейкер прав. С тридцатых до середины семидесятых годов землю использовали для рыбалки. Когда владелец умер, собственность перешла к его родственникам из Джорджии. Наверное, им не слишком нравились морепродукты. Или замучили налоги. Так или иначе, они продали землю в восемьдесят восьмом.На сей раз он не выдержал паузы первым.– Покупатель – Ж.Р. Гильон.Я вспомнила имя за долю секунды.– Жак Гильон?– Oui, madame. Да, мадам (фр.)

– Тот самый Жак Гильон?Я крикнула так громко, что посреди коридора остановился и обернулся на меня студент.– Скорее всего. Налоги оплачивал...– Официальным чеком "Ситикорп", Нью-Йорк.– Верно уловила.– Черт возьми!– Хорошо сказано.Ничего себе новости. Владелец собственности в Адлер-Лайонс имел еще и сгоревший дом в Сен-Жовите.– Ты говорил с Гильоном?– Мсье Гильон еще не вышел из уединения.– Откуда?– Его еще не обнаружили.– Черт! У нас и правда есть зацепка.– Похоже на то.Прозвенел звонок.– И еще.Коридор наполнился гулом голосов, студенты переходили из аудитории в аудиторию.– Просто чтобы не отступать от правил, я отослал имена в Техас. На преподобного Оуэнса ничего, но догадайся, кто у нас владеет ранчо?– Нет!– Мсье Ж.Р. Гильон. Два акра в графстве Форт-Бенд. Оплачивает налоги...– Официальными банковскими чеками!– В конце концов я его вычислю, а пока пусть им займется местный шериф. Гильон мог отметиться и в жандармерии. Я послоняюсь тут еще пару дней, подействую на нервы Оуэнсу.– Найди Катрин. Она звонила, но я снова опоздала. Она явно что-то знает.– Если она здесь, найду.– Катрин в опасности.– Почему ты так думаешь?Я собралась было рассказать ему о культах, но решила, что пока не узнала ничего относящегося к делу. Даже если Дом Оуэнс руководит сектой, он не похож ни на Джима Джонса, ни на Дэвида Кореша, тут я уверена.– Не знаю. Только предчувствие. Она так нервно говорила по телефону...– Как мне показалось, мисс Катрин даже краснеть толком не умеет.– Она не такая.– А ее подружка Эль явно не блещет интеллектом. Ты все работаешь?Я помялась, потом рассказала о нападении.– Черт! Мне жаль, Бреннан. Мне нравился твой кот. Знаешь, кто это сделал?– Без понятия.– Тебе дали охрану?– Проезжают мимо время от времени. Все в порядке.– Не гуляй по темным улицам.– Сегодня утром привезли тела с Мертри. У меня куча дел в лаборатории.– Если трупы завязаны на наркотиках, тобой могут заинтересоваться большие шишки.– Вот так новость, Райан.Я кинула банановую шкурку и обертку от "Мун-пай" в мусорную корзину.– Обе жертвы – молодые белые женщины, как я и предполагала.– Как-то не похоже на драг-дилеров.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44