д., и т. п. Знаете, старина, с
егодня вечером ее ждет триумф, и я знаю, по крайней мере, трех продюсеров, к
оторые только и ждут конца просмотра, чтобы бросить ей под ноги горы золо
та, лишь бы она согласилась подписать с ними... (Он потер руки, словно он сам
воспользуется этими изумительными контрактами). Сегодня вечером для ме
ня, Бюрма, никаких баров. В то время, когда банда идиотов набросится на Жак
а Дорли, режиссера фильма, я рвану к Люси Понсо. Она живет в маленьком особ
нячке, вернее в небольшой вилле, которая является пристройкой к особняку
рядом с Парком Монсо. Послушайте... Понсо... Монсо... это рифмуется. Свою стать
ю я начну с поэтической нотки. Теперь вы понимаете, почему мне нужна ваша т
ачка, Бюрма? Мне надо быстро подсуетиться.
Ц Я поеду с вами, Ц сказал я. Ц Мне совсем не улыбается, чтобы вы ее угроб
или.

* * *

В холле кинотеатра "Голубая лента", украшенном соответственно случаю, я н
апрасно искал Денизу Фалез среди элегантных зрителей и знаменитых кино
деятелей. Ковет, в свою очередь, бросал бдительные взгляды направо и нале
во, чтобы вовремя смыться от Рабастена и ему подобных. В этот вечер никако
й билетерше не пришло в голову нас разлучать, и моей соседкой справа оказ
алась красивая дама Ц насмешливая кинозвезда Жаклин Пьерре.
"Хлеб, брошенный птицам" не был захватывающим кинофильмом. Сценарий попа
хивал нафталином, а актерам, занятым в диалогах, надо было бы выпить по чаш
ке крепкого кофе, чтобы вдохнуть в эту бездарь больше жизни. Но мизансцен
ы Жака Дорли были добротными, игра Люси Понсо превосходила все ожидания.
За пятнадцать лет бездействия ее талант ничуть не поржавел, и она казала
сь такой же молодой, какой я видел ее в "Раненом ангеле", Ц фильме, который
не молодил никого. Когда слово "КОНЕЦ" возникло на экране, публика, стоя, ус
троила бурную и долгую овацию.
Ц Поехали, Ц сказал Марк Ковет.
Мы спешно покинули здание кинотеатра. Перед сеансом мне удалось припарк
овать машину прямо у входа. Мы быстро уселись, и я рванул с места. Жаркое ле
то продолжалось Ц ветер от быстрой езды трепал нам волосы, ничуть не осв
ежая. И тем не менее, ночь была прекрасна. Я думал о Денизе Фалез и о тех штук
ах, которые вместо таланта поддерживали ее статус, пока, разумеется, держ
ались сами. И в то же время было приятно осознавать, что талант, настоящий
талант, восстанавливает свои права даже тогда, когда он долгое время был
в загоне...
Ц Стоп, Ц сказал Ковет, Ц приехали.
Вилла, возвышающаяся перед нами, была кокетливым строением в стиле Ренес
санса, отделенным от улицы небольшим садом. В одном окне на втором этаже б
ыл виден свет.
Ц О'кей, Ц выдохнул журналист, Ц мы первые.
Он выпрыгнул из машины и повис на шнурке, приводящем в действие колоколь
чик. Потом, когда до него дошло, что калитка полуоткрыта, он не стал ждать о
твета и бросился вперед по аллее, усыпанной гравием, со смелостью парня, к
оторый считает, что ему все можно. Будучи противником любой потери време
ни, он уже сжимал в руке блокнот и авторучку. Я следовал за ним, и, когда мы п
однялись на крыльцо, ни одна живая душа все еще не отреагировала на звон к
олокольчика, возвещающий о нашем визите. Редактор "Крепюскюль" нашел и вд
авил со всей силой кнопку дверного звонка. Зазвонило где-то далеко, очень
далеко. И потом, когда мой приятель отпустил кнопку, Ц тишина. Ничего, кро
ме тишины. Потом эта тишина была нарушена порывом ветра. Недовольно заше
лестели листья деревьев Парка Монсо. Ветер был теплым, жара держалась, мо
жет быть, даже усилилась. Я вынул из кармана платок и вытер лоб.
Ц Никого, Ц проворчал Марк Ковет. Ц Меня надули, подсунули неверную ин
формацию...
Я отступил назад, поднял голову и посмотрел на фасад.
Окно на втором этаже все еще было освещено.
Ц У нее есть прислуга? Ц спросил я.
Ц Ничего не знаю. Если и есть, то она не торопится.
Ц А она, случайно, не оглохла с возрастом?
Ц Ничего не знаю.
Он опять принялся давить на кнопку. Звонок мне показался другим, чем был в
первый раз, Ц жидким, неприятным, как бы ироничным.
Ц Вот те на! Ц воскликнул вдруг журналист.
Он машинально надавил на дверь, и она стала поворачиваться на своих смаз
анных петлях.
Ц Раз уж мы дошли сюда, пошли дальше, Ц сказал я. Мы вошли в темную прихож
ую.
Ц Мадемуазель Люси Понсо! Ц позвал Ковет. Ц Это пресса! "Ле Крепюскюль".
Триумф, мадемуазель... Настоящий триумф...
Слова потерялись в недоброжелательной тишине, в липких потемках.
Ц Надо посмотреть наверху, Ц сказал я. Ц Там, где горит свет.
Мы поднялись по лестнице. Луч света пробивался из щели под дверью. Эта две
рь оказалась незапертой, как и все те, что мы уже прошли, и привела нас в уют
ную, роскошно обставленную комнату. Одна стена была занята книжными полк
ами с дорогими безделушками наверху. На маленьком столике стоял телефон
ный аппарат. На стене застенчиво тикали маленькие ходики. Две большие кн
иги в кожаных переплетах валялись на пушистом шерстяном ковре, как бы бр
ошенные хозяйкой в припадке усталости. Как я установил позже, первая кни
га была подшивкой уже несуществующих киножурналов, вторая Ц подшивка п
ожелтевших газетных вырезок со статьями, воспевающими кинозвезду в зен
ите славы. По обе стороны книжных полок висели портреты Люси Понсо, подпи
санные именами прославленных художников. Там и здесь на глаза попадалис
ь застекленные фотографии актрисы в период ее триумфа, позирующей в один
очку или со своими коллегами по профессии. Сама актриса лежала на кроват
и с закрытыми глазами, с лицом, освещенным изящным светильником. Это была
старая женщина, старее, чем было записано в ее метрике, гораздо старее, чем
та актриса, которую я видел на экране кинотеатра "Голубая лента" всего чет
верть часа тому назад. На ней была шелковая пижама, расшитая вышедшими из
моды узорами в дешевом китайском стиле. Ее крашеные волосы составляли по
добие бесформенной подушки для ее исхудавшего с землистым цветом лица.

Ц Будь оно все проклято! Ц выдавил из себя Ковет, сжимая в руке блокнот и
авторучку.
Ц Она не умерла, Ц сказал я.
Но и хорошим ее состояние тоже не было. Пульс едва прощупывался, дыхание б
ыло слабым, хотя и частым, как будто она спешила. Она могла и поспешить. Ей о
ставалось недолго.

Глава четвертая
Тень сомнения

Я протянул руку к телефону, и можно было поклясться, что он только и ждал э
того жеста, чтобы зазвонить. Я снял трубку:
Ц Алло!
Ц Алло! Э-э-э... (похоже, что мой собеседник был удивлен, когда услышал мужск
ой голос на другом конце провода) ... Э-э-э... я попал к мадемуазель Люси Понсо?

Ц Кто говорит?
Ц Норбер, ассистент Жака Дорли. Я...
Ц Кто вам нужен?
Ц Мадемуазель Люси Понсо.
Ц Очень жаль, папаша. Мадемуазель Люси Понсо здесь нет.
Ц Как нет? Вы хотите сказать, что я ошибся номером или что-нибудь в этом ро
де?
Ц Я не знаю. А что я сказал?
Ц Тьфу, черт! Ц произнес он.
Ц Это как раз то, что я думал, Ц ответил я.
Он положил трубку. Я тоже. Потом снял ее и набрал домашний номер моего стар
ого друга, комиссара полиции Флоримона Фару. Его не было. Тогда я позвонил
на Кэдез-Орфевр
На набережной Кэдез-Орфевр находится Главное управление полиции П
арижа. Ц Примеч. переводчика.
.
Ц Комиссара Флоримона Фару, пожалуйста. Его просит Нестор Бюрма.
Ц Алло! Бюрма, Ц зазвучал через несколько секунд ворчливый голос грозы
нарушителей закона, Ц если вы думаете, что это подходящее время...
Ц Время сейчас не имеет значения, раз я нахожусь там, где мне следует нах
одиться.
Ц И где же вы находитесь?
Ц У Люси Понсо, актрисы... (я дал адрес) ...Быстро сюда со "скорой помощью" и вра
чом, это все, что я могу вам сказать. Может быть, остался еще крохотный шанс
спасти ее...
Ц Черт побери, Бюрма, я...
Ц Ругаться будете позже.
Я положил трубку и вернулся к Люси Понсо. Она еще была жива. Крохотный шанс
. Совсем крохотный. И вряд ли он возрастет.
Ц О! Право! Ц проворчал Ковет. Ц Вы что думаете...
Я пожал плечами:
Ц Ничего я не знаю.
Ц Но мы ведь не пьяны!
Ц К счастью. Я...
Меня прервал телефонный звонок. Я взял трубку:
Ц Алло!
Ц О! Извините меня.
Ц Неважно. Что...
Трубку положили. Я сделал то же самое.
Ц Что там еще? Ц спросил Марк Ковет.
Ц Женщина.
Ц Что ей надо?
Ц Не сказала.
Ц Гм... (он облизнул сухие губы) ... Охотно выпил бы.
Ц Я тоже.
Ц О! Этот телефон!
В самом деле он снова зазвонил. Проклятое изобретение.
Ц Алло!
Ц О! Черт!
Ц Вы это уже говорили, папаша!
Ц Да что это такое! Я все время попадаю не туда. И меня же поносят!
Ц Уж не знаю, папаша... (я положил трубку) ...Мне не хотелось бы видеть тут все
х этих киношников, прежде чем прибудут фараоны, Ц сказал я, обращаясь к Г
осподу Богу.
Марк Ковет, который не был Господом Богом, промолчал.
Он присел на край табурета. Я сделал то же самое. "Ждать и надеяться", Ц как
советовал Эдмонд Дантес
Главный персонаж романа Александра Дюма "Граф Монте-Крист
о". Ц Примеч. переводчика.
. Больше нечего было делать. Я дважды посмотрел на часы, в промежутке
мой взгляд задержался на подшивке старых газет, полной хвалебных статей
, и на альбоме с вырезками из журналов того же содержания. Это было все, что
осталось от блестящего прошлого... Брошенные усталой рукой альбомы упали
на пол возле постели. Я заметил настольные часы, старинное произведение
искусства, нечто вроде роскошного будильника. Стрелка звонка стояла на д
есяти часах. Не исключено, что они позвонили именно в этот час. Десять часо
в... двадцать два часа... В тот момент, когда в «Голубой ленте»... Я прошептал:
Ц Она не верила в это, правда, Ковет?
Ц Во что?
Ц В свою новую удачу.
Ц Я ведь вам говорил... (Ковет покачал головой) ...Она сомневалась. Она все вр
емя сомневалась, как мне рассказывали.
Ц Во всяком случае, если вы мчались за сенсационной статьей...
Ц О! Правда!
Он вытащил свой блокнот и отправился в соседнюю комнату писать статью. Я
не тронулся с места. Через открытое окно из Парка Монсо вливались ночные
ароматы растений. Часы на маленьком столике отмеривали время, тот коротк
ий отрезок времени, который остался Люси Понсо, с каждой минутой все боль
ше слабеющей. Она лежала на своей постели в той самой пижаме, в которой игр
ала в фильме "Раненый ангел". Я невыносимо страдал от бессилия чем-либо по
мочь ей. Тик-так, Ц отстукивали часы, стрелка звонка замерла на цифре 10... В
этот час в кинотеатре "Голубая лента" бежали титры фильма, в успех которог
о только одна эта несчастная и не верила, и который вновь сделал ее кинозв
ездой. Ее уход, обставленный несколько театрально? Да. Даже очень театрал
ьно. Но это шло от ее артистической природы, и осуждать за это актрису было
невозможно.

* * *

К моему большому облегчению, остановившиеся у трагического особняка ма
шины принадлежали слугам закона. Из первой вышли два полицейских в форме
, хилый тип в гражданском одеянии с саквояжем в руке и Флоримон Фару в лихо
сдвинутой набок шоколадного цвета шляпе. Из второй никто не вышел. Это бы
ла "скорая", чтобы забрать ее.
Ц Ну и что? Ц загремел комиссар. Ц Кажется, вы опять влипли в историю? И М
арк Ковет вместе с вами? Это упростит дело. Что вы тут делаете в смокинге?
Ц Не заводитесь, Ц сказал я. Ц Черный цвет надевают на похороны.
Ц И что же? Что тут происходит?
Я ввел его в курс дела: как и зачем мы прибыли сюда, что обнаружили и так дал
ее.
Ц Ладно, Ц ответил он. Ц Где труп?
Ц Это еще не труп. Я...
Ц Скажем тело. Так где тело?
Ц Наверху.
Ц Пошли туда. Идемте, доктор. И вы тоже, Бюрма. Ковет, оставайтесь тут. Для м
оего счастья хватит одного частного детектива. Журналист не нужен.
Мы вошли в спальню.
Ц Ничего не трогали? Ц спросил комиссар.
Ц Ничего, Ц заявил я.
Ц Вы, кажется, пристрастились к кино. Телохранитель Грас Стендфорд. У это
й тоже были телохранителем?
Ц Нет.
Ц Вы для нее работали?
Ц Да. Я должен был быть ее дублером в следующем фильме.
Ц Не завирайтесь, Ц пробурчал он, пожав плечами.
Врач с саквояжем в руках подошел к Люси Понсо и принялся ее осматривать. Ф
лоримон Фару, стоя посреди комнаты, осматривал стены, мебель, картины. Я же
уставился на носки своих лакированных туфель. На лестничной площадке ин
спектор, пожевывая спичку, размышлял о смысле жизни.
Ц Мгновенное общее отравление, Ц произнес эскулап через минуту. Ц Вот
что я нашел рядом с телом, комиссар. Это почти закатилось под него.
Соблюдая необходимые предосторожности, он протянул полицейскому комис
сару металлическую коробочку, которую тот принял от него так же осторожн
о. Она содержала плоские пастилки красно-коричневого цвета, издававшие
сильный запах мака. Здесь хватило бы на целое стадо носорогов! "О, тонкий и
могучий опиум! "
Ц А крышка есть? Ц поинтересовался Фару, словно это было главное, на что
его натолкнула эта находка.
Ц Вот она.
Он закрыл коробочку, завернул ее в носовой платок и сунул в карман. Я кашля
нул:
Ц Она очнется?
Врач посмотрел на меня так, будто я свалился с Луны.
Ц Кино кончилось, Ц сказал он. Ц Она умерла, когда я ее осматривал.
Это напомнило ему, что голову его украшала шляпа. Он снял ее с комичным дос
тоинством.
Ц Гм, Ц проскрипел Флоримон. Ц Скажите, доктор, она имела привычку поль
зоваться этой дрянью?
Ц Не могу вам сказать. Узнаем после вскрытия.
Ц Это все же не такое лакомство, которое можно заставить вас проглотить
против вашего желания, не так ли?
Ц Нет. Я не обнаружил никаких следов насилия Она, видимо, приняла яд добр
овольно.
Ц Тогда самоубийство?
Ц Похоже.
Ц Еще одна тронутая, Ц изрек комиссар. Ц Что вы думаете об этом, Нестор
Бюрма?
Ц Не тронутая, Ц сказал я. Ц Усталая. Разочарованная. Так случается. Мар
к Ковет скажет вам: эта женщина была беспокойной, сомневающейся в себе. И о
собенно в эти дни, когда она очутилась на крутом повороте своего существ
ования.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19