Если бы нам удалось договориться, я не стал бы их трогать. Более того, киборги двух последних версий ЦФ по новому приказу остаются для изучения в проекте; вы могли бы восстановить потери, воссоздать «семью» - мне известно, что у вас есть резервные копии личностей. Ну так как?
Кожа туго обтянула подбородок Конрада Стюарта, так выразительно было его молчание, а в глазах снова поселились страх и тоска. Руки он держал на коленях. Глубокий взгляд, словно у наркомана, - видно дно пустых глаз.
- Он говорит правду, - с болью заговорила Чара, - Дымка… - голос ее пресекся, но она выправилась, - она никого не узнает, может только ходить и мыть полы. Ее здесь зовут - Дурочка. Маска ползает по полу и ругается матом; она безумная, одержимая. Гильза… Гильзы больше нет… Косичка перенесла штурм; это невыносимо видеть. Мы поднялись на борьбу за Новый Мир, а теперь умираем одна за другой. Разрушается наш мозг, наша личность… Я живу одной надеждой, что это можно исправить, попытаться спасти дочерей. Я выбираю жизнь - пусть ограниченную, под контролем, но… если хоть что-то изменилось в этом мире, значит, наша борьба не была напрасной…
- Я никогда не говорил о борьбе и не призывал к насилию, - разлепил губы Конрад.
- Да мало ли что мы говорим, - отрезал Хиллари, - важно то, что мы делаем. Вы создали программу, превращающую киборгов в агрессивных тварей. Они громят квартиры, похищают людей и ведут прицельную стрельбу.
- Ничего этого нет! - взорвался Конрад. - Что вы там еще насовали им в мозги?! Киборг ничем не отличается от видеокамеры, подключенной к компьютеру; что в него вложат, то он и будет считать своими воспоминаниями, то и будет воспроизводить! Все это трюки, спецэффекты!
- Достаточно, мадам? - спросил у Чары Хиллари. - Вот вам и прекрасная идея, и голая практика. Если бы вас действительно считали за людей, за мать и дочерей, вы бы таких слов не услышали, разве только от законченного негодяя и эгоиста. Родные, близкие люди жертвуют положением, деньгами, карьерой ради любви, отдают кровь, матери отдают печень для новорожденных детей, отцы продают свой труд, чтобы обеспечить детям будущее, - а что тут? Как видите, не одному мне нельзя верить - и другие люди не лучше, если не хуже. Я делаю свою работу и не прикрываюсь красивыми речами. А баншеры говорят о Новом Мире - и учат воровать, говорят о личности и свободе - и вводят в мозг «Взрыв»…
- Я не запрограммирована, - взмолилась Чара, - я сама пришла! Я не могу спокойно смотреть, как они…
- Да поймите вы, не знаю кто! - в крайнем раздражении вскричал Конрад, потрясая поднятыми руками. - Пока я все буду отрицать, этот дьявол не сможет ко мне подступиться! Но если человек сам отдаст ему программу, да еще восстановит память киберов, - это будет следственный эксперимент! И авторство программы подтвердится, и… вина доказана!
- Вот настоящий ответ, мадам, - вновь улыбнулся Хиллари, - теперь вам все ясно?
- Да. Я поняла, - Чара качнула головой, как дистант. Взгляд ее остановился, она подурнела и постарела, на лбу собралась сетка морщин. Она сгорбилась, ее голова и руки затряслись крупной неровной дрожью. Шаркая ногами, она побрела к двери, оперлась о нее рукой, с бессвязным коротким криком ударилась плечом, чтобы открыть и выйти.
Конрад согнулся вдвое, спрятав лицо в коленях, запустив руки в волосы, чтобы не видеть этого нарастающего безумия. Чара колотилась телом в запертую дверь, а та не поддавалась. Хармон медлил просигналить и открыть.
- Прекратите, - Конрад поднял лицо, руки его повисли, - я отец Фердинанд, я отдам программу и копии…
Дверь ушла вбок, и Чара упала в раскрытые объятия автомата.
* * *
Важных Людей тяготит их собственная важность. Одинокие - ибо подлинно Важных Людей очень немного, - они изнемогают от лести, пресмыкательств и холуйства мелких, подчиненных им людишек. Будучи выше всех на голову, Важные Люди могут непринужденно общаться лишь с себе подобными и для этого организуют клубы. Там акулы банковского дела, бегемоты биржи и киты промышленности видят соразмерных себе особ - и ощущение величия перестает давить им сердце. В клубах они называют друг друга по-детски - Джу, Кью, Пик, Мугги и получают прозвища, на первый взгляд несопоставимые с их важностью, - Заяц, Кот, Бычок, и также их зовут веселые девицы для эскорт-услуг, сами носящие вместо имен сюсюкающие клички - Виви, Дуду, Мими. Клуб - оазис для Важных Людей, где они отдыхают от условностей и церемоний. Перешагнув порог клуба, напыщенный директор превращается в рубаху-парня, железный генерал - в гогочущего разгильдяя, а сухарь-финансист - в кладезь сальных анекдотов. И никаких папарацци! Вход репортерам и собакам запрещен.
В клубе «Персеваль» общалась пестрая компания представителей властных структур - федеральных, городских, парламентских, финансовых и юридических. Были сюда вхожи и люди из дипкорпуса, и высокие чины из Айрэн-Фотрис; короче, для своих это было идеальное местечко, чтоб поболтать в приватной обстановке, без свидетелей, договориться, обменяться новостями из числа тех, что не попадают в прессу. Само собой, члены клуба не жалели денег, чтобы обустроить свое гнездышко по первому разряду. Уникальный проект интерьера, камень лучших отделочных пород, волшебное озеленение вечноцветущими растениями из иных миров, фонтанчики и микроводопады, обивка стен натуральными тканями - иными словами, роскошь на грани пошлости; дальше только ванны из литого золота и купание в розовом масле со Старой Земли. Это бывало в некоторых клубах и особняках, где люди терялись в догадках - как бы еще почувствовать свое запредельное богатство?.. Члены «Персеваля» не были потомственными богачами-коргами, и их фантазия выслужившихся администраторов таких высот не достигала.
Но причуды и у них бывали - скажем, Суванна Виная (по-клубному - Философ) не ел мяса убиенных теплокровных животных и всегда дотошно консультировался с метрдотелем «Персеваля» относительного того, из чего нынче мясное блюдо, и готов был долго обсуждать с любым вегетарианцем хитрые тонкости пищевых табу. Рыбу и моллюсков Философ трескал за милую душу.
Воскресным днем, ближе к вечеру, Философ наткнулся в «Персевале» на Барта Кирленда (по-клубному - Молочник), и у обоих тотчас развязались языки. Говорили о сметане, твороге и простокваше. Собеседники во всем друг с другом соглашались, и восторженные речи лились, как сливки из кувшинчика. Суванне надо было отдохнуть на бесконфликтной теме, поскольку давешний теракт в Столбах нагрузил ему голову тяжелыми вопросами. Он попросил обер-лакея просигналить, когда явится А'Райхал (Гвоздодер), - необходимо разобраться, что за фантастический сюжет о террористе Фосфоре А'Райхал дал каналу VII; это прямо касалось престижа BIC, а значит - и самого Суванну. По трэку Гвоздодер уворачивался от прямых ответов, но уж тут-то не отвертится.
В дискуссию о кисломолочных продуктах встрял хмурый и какой-то внутренне озабоченный Григ Ауди (Снежок), еще в пятницу намекнувший о важной встрече, предстоящей в уикэнд. Ну, этому было отчего топорщиться - они в два захода и по нескольку часов заседали, совещались, а Пророк Энрик обошел их, как детей.
- В Северной Тьянгале такого бы не допустили, - брюзжал Снежок. Как всякий убежденный демократ, он втайне мечтал о диктатуре.
- …и нет более естественного источника легкоусвояемого кальция и микроэлементов, чем молоко!
- Барт, мне бы ваш оптимизм. Уступите пару тонн по оптовой цене.
- Джоли, разве Энрик - проблема для вас? Проголосуйте еще раз и слейте резюме муниципальному совету. Они будут рады прислушаться к вам.
- Церковь Друга уже опротестовала запрет.
- А кто судья? - полюбопытствовал Суванна.
- Гарибальд Колт, черти б его разодрали. Вечно он потакает толпе! Куска не съест и не уснет, если не ущемит власти Города в правах.
- Это, кажется, он отклонил иск Сандры Вестон к Хармону?
- Он самый. Он да Хайм Маршалл - два сапога пара. «Народные заступники», - передразнил кого-то Джолион. - Как это манхло резво пробирается к руководящим должностям!..
- Цепкая, живучая порода, - согласился Суванна. - Надо усилить направленность тест-миссии на отбор тех «зеленых», кто от природы наделен высоким интеллектом. Свежая кровь оздоровляет истэблишмент, склонный к вырождению из-за эндогамии.
- Философ, ты отдашь дочь за Маршалла? - напрямик брякнул Джолион.
- У Хайма предвзятое мнение о власть имущих, - Суванна тонко улыбнулся. - Он считает нас козлами и ублюдками и никогда не станет свататься к моей Лакшми. А если попытается - значит, дозрел до вхождения в свет.
- Весьма деятельный депутат, - похвалил Хайма и Молочник. - Его парламентская инициатива о бесплатном молоке для школьников…
Джолион подхватил Суванну под руку и потащил в сторону, кивая и подмигивая Кирленду:
- Минутку, Барт! Мы на минутку…
- …навсегда, - тише продолжил он, отвернувшись. - Ему лишь бы кто - только с молоком. Совсем плох старик - но ты, Философ! Лакшми - и Хайм!
- Успокойся, моя дочь уже помолвлена.
- Пари - с каким-нибудь брамином!..
- Ты выиграл. У нас - традиции.
- …которого ты высмотрел на Старой Земле.
- Ты проиграл.
- Да, полоса невезения!.. У вас с Машталером, я слышал, тоже что-то не ладится…
- Соболезнования я принимаю по четвергам, с 13.30 до 14.00. - Голос Суванны стал подчеркнуто сух и шершав, а чело его омрачилось.
- А'Райхал предоставил «Аналитику» видеоматериал…
- Снежок, почему это интересует ТЕБЯ? Сфера твоих забот не пересекается с нашей.
- Через пять дней они соприкоснутся. Кроме того, я собираю общественный экспертный форум по Энрику - там вопрос о террористе-варлокере зазвучит одним из первых, а пока никто не знает - сам он в уме повредился или благодаря Энрику?.. Нам следует заранее согласовать позиции.
- А, ты о подкомиссии. Дело ясное, и рассуждать не о чем.
- Я пригласил сегодня в клуб Хиллари Хармона.
Суванна остановился.
- Он показал мне документы по проекту…
- Я их видел. Претенциозное самовосхваление, не более того. Дешевый трюк.
- Есть нечто, не упоминавшееся в документах. Это - для разговора с глазу на глаз.
Джолион блефовал. Он и не думал, какие еще могут быть козыри в рукаве у Хармона. Пусть сам выкладывает, если есть, а его дело - поддержать обеими руками. И любой ценой добиться благорасположения Суванны. Иначе можно забыть адрес «Персеваля».
Хотя Суванна не подавал вида, предложение Снежка было ему как нельзя кстати. Машталер всеми силами и способами пробовал наладить контакт с Хармоном - но тщетно, а тут Хармона подают, как на тарелке. Подходящий случай потребовать от шефа-консультанта «Антикибера» объяснений о так называемом киборге-террористе. Это позволит Машталеру скорректировать отношения с прессой, а Хармон… Хармон обречен.
- Что ж, можно поговорить с ним… но недолго.
А при чем тут Снежок? Специалист по морали вдруг вторгается в кибернетику, протежирует Хармона… Это пахнет интригой.
Хиллари пришлось оставить Майрат в вестибюле, хоть она и возражала. В зеркало даже не взглянул - за свою внешность он был спокоен, Жаклин умело загримировала ему ссадину.
Он, по доходам относящийся к «серому» слою, впервые оказался в клубе сильных мира сего. То, что он зарабатывал своими нервами и напряжением впятеро больше Президента, здесь ничего не значило. Критерием приема в «Персеваль» был должностной ранг, а по табелю о рангах Хармон был никем - шеф одного из многих мелких армейских проектов.
Первое, в чем он убедился, шагнув в помещение клуба, - то, что его понятия об интерьере застряли где-то в среднем классе. Это были даже не изыски Эрлы и других богемных творцов Новой Красоты; это было рафинированное, чистопородное величие в любой детали, в каждой дверной ручке, шляпке обойного гвоздя и завитке резного подлокотника. Важные Люди иногда из прихоти покровительствуют новомодным мастерам, но душой тяготеют ко всему имперскому, классическому, староземному. Эрмитаж, Версаль, Эскориал, Букингемский дворец - вот идеалы магнатов космической диаспоры, и они скорее велят расписать плафон в клубе пышными богинями и пухленькими купидонами, чем допустят к росписи Арвида Лотуса с его сдувающими крышу вывертами.
Как и при фараонах, настоящее искусство принадлежало избранным, а низы довольствовались ширпотребом, и реклама каждый сезон меняла вкусы потребителей, словно позиции переключателя.
Белоснежные статуи. Пейзажи на стенах. Дивные вазы, вручную выточенные из малахита и яшмы. Никакой вопль суетливой рекламы не отменит их вечной ценности.
Среди нетленных сокровищ и великолепия слонялись бюрократы и юристы, толкуя о политических дрязгах, которые напрочь забудутся через два месяца. Откуда-то из рощи олеандров вышел Джолион Григ Ауди, делая Хиллари призывные знаки.
- Сюда, сюда. Рад видеть вас. Вы не знакомы с мистером Виная? Я вас ему представлю.
Ладонь Хиллари исчезла в мясистой руке беспощадного лоббиста BIC.
- Весьма польщен.
Из паркета вырос лакей в ливрее с позументом.
- Три коктейля.
- Без алкоголя, - уточнил Хиллари.
Суванна Виная глядел на Хиллари со скрытым осуждением. «Эх ты, гаденыш», - читалось в глазах.
- Господа, а не пройти ли нам в отдельный кабинет? Там очень уютно - вот увидите, мистер Хармон. К слову - у нас принято общаться запросто, по именам и без чинов.
Округлый и грузноватый Суванна казался молотом, способным вбить стройного Хиллари в паркет по самую макушку. Но взгляд Хиллари спокойно намекал: «Не на того напал». И Суванна, смягчив выражение глаз, едва заметно кивнул.
Рассеянный свет опаловых бра был так нежен, что почти не отбрасывал теней; размытая, подавленная темнота таилась в складках мягких кресел, стелилась по полу, впитывалась в переплетения нитей обивки. Джолион стал совсем черен, а Суванна еще гуще посмуглел.
Вежливых вступлений не прозвучало; никакой дани церемониям - все знали, для чего здесь собрались.
- Если верить Дорану, - губы Суванны поблескивали, - ты совершил чуть ли не подвиг - там, на «столбе». Ты удивил Город, а это не всем удается.
- Я знал, кого пригласить в наше общество, - с оттенком гордости заметил Джолион.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70