Но все наши попытки оказались тщетны. Миша, юноша тонкого, я бы даже сказала, хрупкого телосложения, не мог подтянуться на руках, а у Антона Михайловича, похожего на засушенную креветку, тоже недоставало сил, чтобы вытащить из толщи воды незадачливого напарника.
– Ногами упрись! – кричал вспотевший доктор.
– Скользят!
– Кроссовки сними!
– Как?
– Как хочешь!
Миша сумел вылезти из обуви, освободился от носков, но лучше от этого не стало.
– Может, попытаться опрокинуть аквариум на бок? – предложила Леля.
– Рыбки погибнут! – испугалась Маня.
– Зато Миша вылезет, – вздохнула Леля.
По выражению лица Мани было отлично видно, что красивых рыбок ей намного жальче, чем противного фельдшера.
– Стекло разобьется, – быстро сообщила я, видя, как дочь уже разинула рот, чтобы сказать нечто типа: ну и фиг с ним, с Мишей, – порежутся все. Лучше я милицию позову, охрану.
– Ну и к чему они тут? – устало вздохнул Антон Михайлович.
– Сейчас приедут два мужика и вытащат парня, – пообещала я, нажимая “тревожную кнопку”.
Минут через десять у входа замаячили две фигуры. Я открыла дверь и увидела знакомые лица. По вызову вновь явились Соловьев Дмитрий Юрьевич и Павел.
– Здрасьте вам, – вздохнул капитан, – что на этот раз?
– У меня в аквариуме сидит человек, помогите его вынуть!
Павел заржал:
– Мальчик с пальчик, да? Залез поплавать к рыбкам.
– Нет, он вполне высокий, думаю, около метра шестидесяти.
– Даша, – с легкой укоризной сказал Соловьев, – ну-ка вспомни, ты же честное слово давала больше к бутылке не прикасаться, и снова здорово!
Павел тем временем заглянул в магазин и присвистнул:
– Ну и бардак! Вновь привидение шалило?
– Нет, сюда приехала “Скорая помощь”.
– По залу с сиреной каталась, – умирал со смеху Павел.
– Замолчи, – велел капитан.
– Извините, я не так выразилась, не машина, конечно, а доктор с фельдшером бегали. Потом один на прилавок вскочил, а другой в аквариуме оказался.
– Слышь, Дмитрий Юрьевич, – посоветовал сержант, – может, и впрямь медицину позвать?
– Это, наверно, правильно, – завел Соловьев, но тут послышался гневный вопль Миши:
– Долго там ля-ля разводить будете? Я весь околел, ноги судорогой сводит!
– Это кто? – спросил Павел.
– Фельдшер из аквариума. Мужики молча отодвинули меня в сторону и прошли в магазин.
– Да, – вздохнул Павел, – помните, Дмитрий Юрьевич, когда нам один распальцованный позвонил и сообщил, будто у него по квартире удав ползает? Тоже ведь сначала не поверили!
– Откуда в Москве удав? – спросила я.
– По канализации из другой квартиры пробрался, – охотно пояснил улыбчивый сержант, – поднял из унитаза голову, а мужику как раз приспичило! Он нам тогда сто баксов дал и две бутылки дорогушей водки. А здесь, во цирк, человек-амфибия!
– Замолчи, – сурово велел Дмитрий Юрьевич и принялся ходить вокруг “банки”, приговаривая:
– Как же его вытащить?
Потом, разозлившись на то, что никакие конструктивные мысли не лезут в голову, Соловьев рявкнул:
– Какого черта ты вообще сюда нырнул!!!
– Вот она, – завел Антон Михайлович, тыча в меня грязный, совсем не докторский палец, – сначала долбанула “Историей цивилизации” привидение по башке, а когда оно упало в обморок, вызвала нас. В зале же бродили собаки Баскервилей, ну мы и испугались. Да кто бы не перетрусил!
Секунду капитан смотрел на врача разинув рот. Более простой Павел мигом резюмировал:
– Сумасшествие заразно. Безумные сбиваются в стаи!
– Я знаю, как его вынуть, – робко предложила Леля.
Все разом повернулись к девочке.
– Надо взять табуретку, опустить в воду, Миша на нее заберется и вылезет.
– Клево! – заорала Маня и понеслась за табуреткой.
– Ты очень умная девочка, – похвалил Соловьев зардевшуюся Лелю, – сообразительная до крайности. Ступай после окончания девятого класса в школу милиции, нам такие кадры нужны.
Вскоре абсолютно мокрый Миша, благополучно спасенный из водяного плена, трясся на полу и ныл:
– Как ехать? Я промок до костей. Я оглядела парня:
– Дам тебе мои джинсы и пуловер.
– А обувь? У меня сорок третий…
Спустя еще полчаса все ушли. Соловьев и Павел прихватили по энциклопедии “Жизнь животных”, Антон Михайлович прибарахлился “Справочником терапевта”, Миша не стал брать книги, он уехал в наших вещах. Причем фельдшер капризничал, как мог. Обычные, голубые “Lее” он не захотел, пришлось мне расстаться с вельветовыми джинсами, пуловер парень выбирал минут десять, а потом заявил:
– Между прочим, трусов у меня тоже нет.
– Возьми, – протянула ему Маруська белые трикотажные плавочки, украшенные кружевами и кокетливыми бантиками.
– Что я, педик? – возмутился Миша. – Дайте нормальные.
– Других нет, – отрезала я, – натягивай джинсы так.
Но Михаил все же взял трусики и ушел на кухню переодеваться. В конце концов он выглядел замечательно, только одна маленькая деталь портила внешность. Миша уехал в моих домашних тапках, розовеньких, с помпонами, подходящей по размеру обуви у нас не нашлось.

ГЛАВА 22

Утром, едва я успела собрать постельное белье, в кабинет ворвалась страшно возбужденная Аллочка и вместо того чтобы, по обыкновению, прижать Хучика к груди, заорала:
– Что у нас ночью стряслось?
Я вздрогнула. Мы с девочками решили ничего никому не рассказывать и до утра наводили порядок. На этот раз я проследила, чтобы все книги поставили на нужные стеллажи. Мы вернули на место и тяжеленную стеклянную крышку аквариума, вымыли пол, прилавок. Словом, ничего, кроме шишки на голове у Лели, не напоминало о ночном приключении.
– Извини меня, Лелечка, – бормотала я, возя тряпкой по полу, – мне и в голову не пришло, что это ты. Я вообще думала, вы завтра придете… Как вы в магазин попали?
– Так у меня ключ, – пояснила Маня.
– Откуда?
– Дубликат с твоего сделала, в мастерской за углом.
– Зачем?
– Ну, ты свой, по обыкновению, потеряешь, – усмехнулась Машка, – я решила подстраховаться.
Недоумевая, как Алла догадалась, что в магазине вечером происходили бурные события, я спустилась вниз и увидела продавщиц во главе с Шурой, столпившихся у аквариума.
– Вот, – взволнованно сообщила Аллочка, – такого еще не бывало.
Я подошла к гигантскому кубу вплотную и онемела. Вчера мы с девочками тщательно убрали зал, замели все следы, а про аквариум благополучно забыли, и теперь он выглядел, словно экспонат выставки авангардного искусства. Внутри мирно стояла табуретка, на грунте валялись кроссовки, а в воде, словно большие плоские рыбы, плавали два носка Миши-фельдшера.
– Вот черт! – вырвалось у меня.
– Именно, что чертовщина какая-то, – подхватила Аллочка. – Ну как это все сюда попало?
– В старых домах еще не то случается, – авторитетно заявила Шура, – у нас один знакомый мужик купил квартиру на Арбате, жильцов расселил и зажил. Да только прикиньте, привидение его замучило, выло по ночам, гудело… Пришлось экстрасенса вызывать.
– Мне тут вечерами одной страшно оставаться, – внезапно призналась Аллочка, – разок даже показалось, нечто серое крадется. И как только Дарья Ивановна здесь ночует? Лучше уезжайте, нечисто тут.
– Глупости все это. – сообщила разумная Света. – Думаю, дело обстояло так. Кто-то решил обокрасть аквариум, поставил туда табуретку, влез, потом вылез…
– А кроссовки с носками? – поинтересовалась Лиля.
– Ну, сначала сдуру в обуви сиганул, а потом понял, что в ней тяжело передвигаться, и снял, – ответила Света.
– Ерунда, – отчеканила Шура, – за каким шутом вор в аквариум нырнул? Там нет ничего ценного. Он скорей бы что-нибудь из витрины в канцелярском спер, вон ту ручку, к примеру, за двадцать тысяч.
– Знаю! – завопила Света. – Алла Сергеевна, помните бабуську, ту, с третьего этажа? Которая приходила и про сокровище рассказывала? Вот, небось вор и ринулся в воду за кладом. Камушки-то внутри здорово на настоящие похожи. Вон, гляньте, чистые изумруды!
– Закончили болтовню, – резко оборвала Свету Алла, – давно открывать пора, – аквариум зачехлите, а я сейчас Макара Ивановича вызову, он все вечером достанет, а заодно и почистит.
Девчонки кинулись выполнять указания. Я пошла за Аллочкой наверх и очутившись в ее кабинете, поинтересовалась:
– Что за история с кладом?
– Бред, – отмахнулась заместительница, – не думай о ерунде…
– А все же? Аллочка вздохнула:
– Тут на третьем этаже проживает безумная старушка с болезнью Альцгеймера, или синильным психозом, уж не знаю точно, чем она страдает. Так вот, когда Елена Николаевна взялась магазин перестраивать, эта тетка заявилась и стала следить за рабочими.
Татьяну Борисовну никто не звал, но она особо и не мешала, просто наблюдала за тем, как рабочие крушат стены и разбирают кирпичи. Через неделю Лена не выдержала и поинтересовалась у дамы:
– Что вас тут так привлекает? Пыль, грязь…
Татьяна Борисовна с достоинством ответила:
– Хочу заявить свои права на клад, там вещи, принадлежащие моей семье.
– Клад? – вытаращила глаза Лена.
– Именно, – кивнула дама и рассказала невероятную историю.
В 1924 году, когда ее отца, Бориса Алтуфьева, уводили в застенки ЧК, инженер, предчувствовавший, что никогда не вернется назад, успел спрягать, как говорила мать семилетней Танечке, самое дорогое и ценное. Клад!
– А ты, маменька, знаешь, где это? – спрашивала дочка. Дарья Ивановна не отвечала, но Танюше, умненькой девочке, стало понятно, конечно, что матушка в курсе дела. Разве папенька, любивший жену до беспамятства, мог не рассказать ей о сокровищах? Просто мамочка не желала пока говорить дочке об этом… Вот подрастет Танюша, и она ей обязательно откроет тайну. Наверное, так бы и вышло, только в 1936 году мамочка попала под один из редких тогда автомобилей и скончалась, не успев ничего рассказать. Девятнадцатилетняя Таня старательно обыскала все доступные ей помещения, но ничего не обнаружила.
– Глупости все это, – подвела итог Алла, – никакого клада тут нет!
– А вдруг?
– Дашенька, – усмехнулась Аллочка, – знаешь, сколько раз этот домишко перестраивали? Сначала коммуналок понаделали, потом в него конторы вселились, в войну здесь госпиталь был, а уж в начале пятидесятых магазин открыли. Стены сто раз ломали, полы поднимали, капитальный ремонт с заменой батарей и труб делали. Кабы что было, давно бы нашлось. Нет, байки все это, сказки. Впрочем, может, кто из прежних жильцов и обнаружил в своей комнатенке шкатулочку. Разве ж расскажут о такой находке всему свету, а? Ну сама посуди! Бабка совсем от старости ума лишилась.
Я кивнула и пошла к себе. Татьяна Борисовна, безусловно, производила впечатление очень пожилой особы, но на безумную не походила. Дама была нормально одета, разговаривала разумно, вот только, отправляясь за продуктами, забыла дома деньги, но подобный казус несколько раз случался и со мной…
– Аллочка, – вернулась я опять к заместительнице, – признаюсь тебе честно, мне тут по ночам жутко!
Рассказывать про привидение я все же не хотела, еще подумает, что у директрисы беда с головой. Ведь никто: ни Маня, ни милиционеры, ни доктор со “Скорой помощи” – мне не поверили…
– Уезжай отсюда! – посоветовала Алла. – Прямо сегодня. Хочешь ко мне?
– К тебе?
– Что тут такого? Квартирка у меня, правда, небольшая, двухкомнатная, да и находится далеко, в Теплом Стане, но как-нибудь разместимся. Собаки твои мне нравятся, раскладушка есть.
– Спасибо, подумаю, а сейчас хочу съездить в Ложкино, посмотреть, как там дом ремонтируют.
– Конечно, отправляйся.
Я бодро побежала к “Пежо”, мысленно благодаря бога за то, что он послал мне такую подругу, как Алла. Кстати, она понравилась и Мане, и собакам. Даже Клеопатра, не слишком любящая чужаков, с удовольствием сворачивается в клубок у Аллы на коленях. Неприятно, что мне приходится обманывать Аллочку, потому как в Ложкино я даже и не собиралась. Мой путь лежит в церковь Гаврилы-мученика, к копателю Юре, или, простите, отцу Иоанну.
Здание с крестом на куполе я увидела сразу, только оно было заперто на огромный, какой-то не правдоподобный замок. Две старушки в темных платках стояли у калитки, ведущей на территорию церкви.
– Простите, – осторожно спросила я, – не знаете, где можно увидеть отца Иоанна?
– В трапезной небось, – прошелестела одна из бабок, – обойди церкву и там домик приметишь, внутри и спрашивай.
Я послушно пошла в указанном направлении, потянула на себя тяжеленную дверь и оказалась в темноватом помещении с низкими потолками и дощатыми, выкрашенными коричневой краской полами. Я постояла в раздумье, не зная, в какую сторону идти по длинному коридору. Но тут открылась маленькая дверка и высунулась молодая женщина, повязанная платком. Ее бледное, ненакрашенное лицо осветила улыбка, и она ласково спросила:
– Ищите кого?
– Отца Иоанна.
– Ступайте налево, последняя дверь.
Я пошла по скрипящим на разные голоса половицам, пытаясь понять, чем тут пахнет. Духами? Так и не догадавшись, постучала в темную створку.
– Открыто, – раздалось с той стороны. Я всунула голову внутрь.
– Можно?
Довольно молодой человек с аккуратной темной бородой отложил в сторону толстую книгу в кожаном переплете и приветливо улыбнулся:
– Входите, садитесь, чем могу помочь? Мне кажется, вы не из нашего прихода?
Я хотела было сказать, что вообще не принадлежу ни к какому приходу, но удержалась и просто сказала:
– Я пришла по поводу Алексея и Нади Колпаковых. Вы ведь их хорошо знали, отец Иоанн.
Священник окинул меня взглядом и мягко продолжил:
– Зовите меня Юрием Николаевичем. В ваших словах абсолютная правда, был в моей жизни период, когда я тесно общался с Колпаковыми, работал вместе с Алексеем, но теперь более не встречаемся, слишком разные интересы у нас стали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37