– Через секундочку принесу, – пообещала Радько и пошла на кухню.
Но Наталья Сергеевна не захотела пить предписанный напиток.
– Посиди просто со мной, Майечка.
– Сделайте хоть глоточек, – попросила парикмахерша.
Она искренно симпатизировала Филимоновой. Наталья Сергеевна была милой женщиной. В “Синий цветок” приходили только обеспеченные дамы. Далеко не каждой по плечу выложить за стрижку сумму, на которую обычная семья может прожить месяц. Поэтому в салоне первейшим правилом было выполнять все прихоти клиентов.
Многие дамы, сев к Майечке в кресло, принимались капризничать. Одна требовала одноразовый пеньюар, другая велела положить в кресло подушку. “Душно, откройте окно”. “Вы милейшая, так сегодня надушились, что у меня заболела голова”, “У вас руки рыбой пахнут”, “Не дергайте волосы!” Чего только не слышала Майя от противных клиенток. Впрочем, имелись и другие. С дружелюбной улыбкой они устраивались в кресле и мило чирикали:
– Дорогуша, делайте со мной, что угодно.
А потом дамы начинали отчаянно сплетничать, выливая на мастерицу кучу сведений о своих подругах, мужьях, свекровях и начальстве.
Майечка не знала, что хуже: хамки или сладкоголосые идиотки. Но Наталья Сергеевна не принадлежала ни к одной категории. Филимонова всегда вела себя корректно. Даже, когда один раз Майя случайно “ущипнула” ее ножницами, Наталья спокойно сказала перепуганной мастерице:
– Право, не стоит волноваться, все в полном порядке, царапина завтра уже заживет.
Она никогда не делилась с Майечкой своими личными проблемами. Конечно же, Наталья общалась с мастерицей, но разговор кружился в основном вокруг погоды, новых моделей одежды и причесок. Поэтому сейчас, когда Наталье стало плохо, Майя проявляла не дежурную, а искреннюю заботу о ней.
Но Филимонова покачала головой:
– Я просто пережила вчера шок, отсюда и сосудистый криз, лично мне понятно, отчего я стала терять сознание.
– У вас произошло несчастье?
– Уж и не знаю, как это назвать, – отозвалась Наталья, – может, наоборот, счастье?
– Это как? – удивилась Майя. – От радости – и в обморок?
– Некоторые люди умирают на пике удовольствия, – хмыкнула Наталья. – Я работала когда-то в Союзе композиторов, секретаршей. Боже, это было так давно, словно в другой жизни… Так у нас имелся один сочинитель, пожилой уже, фамилию не назову, слишком известная. Он скончался в кабинете, на диване, прямо в объятиях любовницы. То-то шуму было…
Майечка улыбнулась:
– Знаю про такое. Случается с мужиками, в особенности, если уже в возрасте заводят молоденькую любовницу, хотят перед ней королями выглядеть и давай в койке кренделя выделывать, а в результате инсульт или инфаркт. Только с женщинами такие казусы не происходят, они существа пассивные, меньше сил на секс тратят.
– Вы замужем? – неожиданно поинтересовалась Филимонова.
Майя махнула рукой:
– Толку-то? Уже третий раз, а счастья нет. Первый благоверный пил, второй гулял, а последнему все по фигу. Сидит в НИИ целый день, триста двадцать рублей оклад. Смешно сказать. Целый день играет в шахматы с коллегами. Зато хвост распускает! Чуть что не так, сразу давай орать: “Я кандидат наук, а ты пэтэушница, даже десятилетку не закончила”.
Все это сказки, про любовь. Нет ее.
– Вы не правы, – тихо сказала Наталья, – она есть, во всяком случае, у меня была, да какая. Я из-за Алеши с родителями поругалась, мужа бросила и уехала с любимым. Он меня намного младше был, только мне все равно казалось, что я его дочь. Никого вокруг не видела, лишь его одного, солнышко мое. Умный, бесстрашный, ловкий, благородный. Мы с ним были как Бонни и Клайд. Смотрели этот фильм?
Майя кивнула, плохо понимая, при чем тут кинолента о двух грабителях, нежно любивших друг друга.
– Он меня полностью заслонил, – бросала не слишком внятные фразы Филимонова, – все на себя взял, мне лишь пальцем погрозили. А он, бедный, сполна получил. Оставил меня обеспеченной и умер в расцвете лет… Как я пережила его кончину, не знаю. Мне потом очень и очень тяжело жилось, не финансово, сами видите, проблем с деньгами нет, морально. Целыми днями плакала, не хотелось даже вставать с кровати. На ночь пила снотворное, а утром… Ужасно. Потом справилась с горем, просто представила себе, что Алешенька уехал далеко, а я его жду.
Наталья Сергеевна замолчала, затем опять повторила:
– Все жду!
– Давно скончался ваш муж?
– У нас был гражданский брак, – сообщила Филимонова, – в загс не ходили, зачем? Штамп в паспорте ничего не дает, ну, если только дети, но нам господь никого не послал, хотя я никогда не предохранялась. Алеша умер в 1990-м.
– Вы прекрасно выглядите, – решила подбодрить клиентку Майя, – еще встретите новое счастье. Ко мне ходила одна дама, в шестьдесят девять лет замуж вышла. Всякое случается, главное, надеяться.
Наталья Сергеевна усмехнулась бледными губами:
– Милая Майечка, я никогда не смогу даже близко подойти к другому мужчине. Во-первых, до сих пор люблю Алешу, а во-вторых, не хочу, чтобы он упрекнул меня в неверности, когда мы встретимся на том свете.
Парикмахерша тяжело вздохнула:
– И вы верите в тот свет?
– Да.
– Мне кажется – это так, сказки. Наталья Сергеевна приподнялась:
– А вот послушайте, что расскажу. Честно говоря, я сама колебалась, но теперь знаю точно: душа не погибает, она где-то живет, называйте это место как угодно: ад, рай, мировой информационный центр, не знаю, но подобное место есть. Расскажу вам одну историю.
Алеша умирал, по словам Филимоновой, в закрытой больнице. Наталья не сказала Майе, что клиника была тюремной, с решетками на окнах и охранниками у тщательно запертых дверей. Просто спокойно обронила:
– Больница инфекционная, туда никого не пропускали.
Дав большие деньги, Наталья Сергеевна умудрилась договориться, и ее провели ночью к умирающему. Она расплакалась, увидав, во что превратился любимый. На койке, под синим байковым одеялом, лежал скелет, обтянутый кожей.
– Ну-ну, – сказал он шепотом, – утри слезы, не надо радовать этих своим горем.
– Алешенька, – всхлипывала Филимонова, – не покидай меня, умоляю, не бросай.
– Я навсегда с тобой, – ответил любимый, – рядом.
– Господи, – чуть ли не в голос зарыдала Наталья Сергеевна, – если ты есть! Оставь мне Алешу! Господи!
– Послушай, – прохрипел Алексей, – ты всегда мне верила, поверь в последний раз. Я обязательно вернусь к тебе, найду лазейку на том свете, всенепременно! Только жди. Летом распахни окно и жди, жди обязательно. Все может случиться, гроза разразится, ударит гром, мы снова будем вдвоем, ты только верь, найду на том свете дверь и с неба к тебе спущусь, ты лишь раствори окно, и станет входом оно. Я точно вернусь к тебе, июньской ночью, ближе к заре.
Алексей умер. Для Натальи начался другой период жизни, приходилось учиться существовать одной. Правда, последние годы они были разлучены: Морозов сидел на зоне (о чем она, естественно, не сообщила Майе), но жизнь скрашивали ежемесячные свидания, каждодневные письма, надежда на будущую совместную жизнь. Теперь же все рухнуло, словно обвалилось.
Наталья Сергеевна заперлась в Калинове и стала влачить безрадостное существование. Это была не жизнь, а прозябание.
Каждый раз в июне Наталью охватывала тоска, она ночами просиживала у раскрытого окна в безумной надежде: вдруг и впрямь случится чудо, и сейчас войдет любимый Алешенька, кудрявый, быстроглазый, улыбающийся, скажет: “Заинька моя” – и прижмет ее к своей груди. Наташа закрывала глаза, и ей чудился запах, смесь ароматов сигарет, одеколона и коньяка… Но летели годы, надежда таяла, пока однажды не растаяла совсем, осталась только привычка сидеть летом у распахнутого окна и рассматривать опушку чернеющего вдали леса.
Но вчера случилось невероятное. Посмотрев, как всегда, выпуск новостей по НТВ, Наташа села у окна и стала вдыхать запах цветущего жасмина. Часы показывали без пятнадцати одиннадцать. Посидев с полчасика, она решила идти в спальню, но тут раздался звонок в дверь.
Удивленная, Наталья подошла к телевизору, установленному у входа. К Филимоновой иногда заглядывали местные жители, прося рублишко-другой, но в одиннадцать вечера в деревне уже глубокая ночь. Там после девяти никто не шлялся по чужим дворам. В Калинове, несмотря на крайнюю близость к Москве, царили патриархальные нравы.
Недоумевая, Наталья Сергеевна глянула на экран и почувствовала, что земля уходит из-под ног. Ей навстречу улыбался… Алексей.
Женщина распахнула дверь и, не в силах вымолвить ни слова, уставилась на темноволосого кудрявого красавца. Тот, смущенно улыбаясь, забубнил:
– Простите, пожалуйста, у нас машина сломалась.
Наташа плохо понимала, чего хочет Алеша. Слова пробивались в ее мозг, словно сквозь толщу воды.
– Коммутатор… села батарейка в телефоне… Наконец, справившись с собой, она сказала:
– Входите.
Через полчаса блондин, спутник Алеши, уехал на автомобиле Филимоновой. Не в силах больше сдерживаться, Наталья кинулась парню на шею:
– Я знала, я верила, что ты вернешься!
Тот недоуменно попятился. И до Наташи сразу дошло. Господи, какая она дура. Просто нежданный гость невероятно похож на Алешу.
Сначала Наталья разрыдалась, а потом от отчаянья рассказала парню все. Надо отдать ему должное, он понял ее и… они оказались в одной постели.
Некрасивый блондин сам чинил машину, брюнет не покидал спальню Филимоновой до десяти утра. Надев халат, Наташа спросила:
– Как хоть тебя зовут?
– Алексей, – ответил случайный любовник и, видя, что женщина сейчас потеряет рассудок, быстро прибавил:
– Алексей Андреевич Колпаков, 1972 года рождения, живу в Москве, на улице Котова…
– Хорошо, – прошептала Наташа, – уезжай скорей.
Повисло молчание. Майечка осторожно спросила:
– И что?
– Уехал, – спокойно ответила клиентка, – а я теперь точно знаю, это его мой Алеша прислал. Имя у них одно, внешность идентичная… Знак это. Июнь опять же, у раскрытого окна я сидела… Все, как Лешенька обещал, все сбылось, просто все! Значит, скоро мне в дорогу, туда…
– Ой, перестаньте, – подскочила Майя, – ну и чушь вам в голову лезет.
– Нет, – улыбнулась Наталья Сергеевна, – я знаю, скоро мой конец, но не боюсь, а жду с радостью. Ты уж извини меня, Майечка, за такой разговор, но тяжело носить этот груз в себе, вот я и разболталась.
– Говорите, сколько хотите, – сказала Майя, – я готова слушать.
– Да все вроде, – улыбнулась Филимонова, – только осталось составить завещание. У меня ведь во всем свете никого: ни детей, ни родственников. Впрочем, есть мать, но мы давно чужие, страшно сказать, сколько лет не общаемся. Грешным делом, я думала, ну кому дом в наследство оставить. Ох, не зря говорят, к гробу багажник не приделаешь. Очень уж не хотелось, чтобы государству все досталось, ну а теперь я знаю, как поступить.

ГЛАВА 19

Я погнала “Пежо” со всей возможной скоростью. Часы показывали чуть больше восьми. Магазин давно закрыт, Маня в гостях, животные небось спят себе спокойно по разным углам. А я, кажется, знаю, кто убил Алексея и Надю, понимаю почему и даже предполагаю, что хотел получить убийца. Выжимая из своего коняшки семьдесят километров в час, я влетела в ворота клиники “Тихая обитель”. По-моему, жуткое название для больницы, но ее хозяину Андрею Егорову оно по душе.
Андрея я знаю много лет. Ехидная Оксанка называет его “переходящий кубок”. Знаете, есть такая награда, которая не отдается победителю насовсем, он просто владеет ею какое-то время, год, например, а потом передает следующему, завоевавшему первое место. Вот так и Андрюшка, он поочередно женился на моих подружках. Сначала на Лике Скворцовой, потом на Рите Колосковой, следом на Нинели Малковой. Ни у одной супруги Андрюшка надолго не задерживался, больше всех прожил с Риткой, целых три года, с остальными счет шел на месяцы. Большой любитель дамского пола, бонвиван и жуир, обожающий вкусную еду, дорогие костюмы, гедонист Андрюшка был отвратительным мужем, считавшим, что женщина должна таять от счастья уже из-за того, что он, Андрей, остановил на ней свой взгляд. После Нинельки Андрюшка завязал с походами в загс, теперь он просто без конца меняет дам.
Но, несмотря на сложную, запутанную личную жизнь, Дюша, как зовут его ближайшие приятели, оказался хорошим врачом и, что более ценно в наше время, настоящим бизнесменом.
Его “Тихая обитель” пользуется бешеной популярностью у творческой интеллигенции. Если я скажу вам, кто тут выходил из запоев, не поверите. Люди, чьи имена известны всей стране, попадают в лапы к Дюше в таком состоянии! Пишите письма, тушите свет.
Кое-кого притаскивают обезумевшие от бесконечной пьянки жены, другие ползут сами, понимая, что пора остановиться, третьих привозит “Скорая помощь”.
Стоят услуги клиники невероятно, на мой взгляд, безобразно дорого, но нужно учитывать специфический характер контингента. К тому же Андрей гарантирует полную анонимность, медсестры старательно делают вид, что не узнают актера или телеведущего, который каждый день с пугающим постоянством улыбается зрителям с экрана. Андрюшины девочки вышколены, автографов не просят, глаза от восторга не закатывают. Нет в этой больнице общей столовой, а каждая палата имеет отдельный выход в сад и рассчитана на одного пациента. С медицинской точки зрения, к Андрюшке придраться нельзя. Он переманил к себе лучших специалистов, забил кабинеты аппаратурой и лекарствами.
Бросив “Пежо” на стоянке, я влетела в холл и спросила у хорошенькой администраторши:
– Андрей Маркович здесь?
– Присядьте на минутку, – профессионально улыбнулась девушка, – сейчас позову.
Но я подпрыгивала от нетерпения у стойки. Пять минут тянулись словно пять лет. Наконец, распространяя вокруг запах дорогого одеколона “Кензо”, появился главврач и владелец клиники, облаченный в отличный костюм от “Хуго Босс”.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37