– Прости. Я не хотел… но ты знаешь все, а я ничего… кроме того, что меня спасла прекрасная женщина, желавшая, чтобы я пересек весь Кандар.
– Вовсе не весь Кандар, и даже не весь Наклос. Нам идти только до Рибатты, – возразила она, встряхнув головой, и в голосе ее вновь зазвенели серебряные колокольчики.
«Что бы это значило? – подумал Джастин. – Наверное, какие-нибудь чары».
– Нет, – промолвила, слово прочитав его мысли, Дайала и смущенно улыбнулась. – Здесь мы не занимаемся магией. Вблизи Великого Леса это опасно.
Лошади танцующим шагом взбежали вверх по склону, и инженер невольно залюбовался непринужденной грацией их движений.
– Ты друид в душе, – сказала Дайала, проследив его взгляд. – При виде лошадей у тебя возникают те же чувства, что у меня. Я этому рада.
– А почему нам не встречались другие лошади?
– Они живут не здесь, а в Запустелых Землях. Там трава сочнее и выше.
– Насколько выше?
– Ну… примерно вот такая, – ответила женщина, наклонившись и проведя воображаемую линию на уровне колен. – Конечно, сочная травка даром не дается – там приходится опасаться степных кошек, а порой и травяных змей.
– Что за Запустелые Земли? – спросил Джастин.
– Этот край похож на Высокие Степи Джиранса, но там почти никто не живет. Только вольные кони… ну и заходят порой редкие бродяги. Там почти нет рек и вообще открытой воды.
Джастин вздохнул:
– Растолкуй, пожалуйста, как на безводной местности может расти сочная и высокая трава?
– Там выпадают обильные дожди, а степные травы имеют глубокие корни. Но тамошняя почва по большей части песчаная, и на поверхности вода не задерживается. Некогда там был лес, но пришли… Старые, вырубили его и превратили весь край в пустыню. Потом Древние стали исцелять землю и вернули на нее траву. Их стараниями деревья продвигаются все дальше на запад, так что когда-нибудь… когда-нибудь лес вернется.
Джастин приноровился к ее шагам, что на спуске оказалось легче, благодаря тому, что ноги его были чуть подлиннее, чем у нее, и продолжил свои расспросы.
– А травяные змеи, они какие?
– Змеи как змеи. Питаются главным образом грызунами, но некоторые могут убить жеребенка… или ребенка.
Инженер невольно посмотрел себе под ноги, на мягкую, доходившую сейчас до лодыжек траву и поинтересовался:
– Они очень большие?
– Да уж какие вырастут. Тамошние бродяги уверяют, что король змей достигает почти двадцати локтей в длину и локтя в обхвате.
При мысли о возможной встрече с этаким чудищем Джастин поежился.
– Однако подтвердить это я не возьмусь, поскольку змеиного короля в жизни не видела, – невозмутимо продолжила Дайала. – Случилось мне правда, видеть змеиную шкуру, очень длинную… – Женщина выжидающе умолкла.
– Какой длины? – полюбопытствовал Джастин.
– О, в пару локтей, если не больше.
Джастин расхохотался, а отсмеявшись, покачал головой. Надо же, а ведь ему казалось, что она напрочь лишена чувства юмора.
Местность постепенно выравнивалась, а солнце, по-прежнему светившее с ясного, безоблачного неба, уже не жгло, как огненный шар Белых. По мере удаления от Каменных Бугров идти становилось все легче. Лошади опережали людей, галопом носились по окрестностям, описывали круги, гарцевали, но всегда возвращались. Несколько раз Дайала и Джастин присаживались на траву, перекусывали и отдыхали.
Когда солнце уже приближалось к юго-западному горизонту, Дайала указала с очередного склона вниз, на долину между двумя холмами, где поблескивало зеркало небольшого пруда.
– Я так надеялась, что мы доберемся туда до ночи. Очень хочется искупаться.
– У вас в Рибатте любят купание?
– Да. Мы все любим деревья и воду, – ответила женщина и посмотрела на восток, в сторону щипавших травку лошадей. Гнедая кобыла тут же вскинула голову и потрусила к ним.
Джастин успел ощутить краткий гармонический импульс и задумался о том, сможет ли, в случае чего, повторить подобное действо.
На травянистом склоне над озерцом лошади остановились, и Дайала принялась снимать поклажу с жеребца. Джастин подошел к чалой.
Инженер отстегнул и опустил на траву последний тюк. Пока он развьючивал чалую, Дайала успела разгрузить и гнедую кобылу, и каурого жеребца.
Освобожденные от поклажи лошади рысцой направились к заросшему камышом краю пруда. Джастин проводил их взглядом.
– Наша одежда нуждается в стирке, да и самим нам не помешает помыться, – заявила Дайала и прямо на глазах у Джастина выскользнула из своей блузы.
Он тихо ахнул.
– А ты разве не хочешь искупаться? – спросила она, бросив на него лукавый взгляд.
– Я это… да… конечно.
Глядя себе под ноги, Джастин стянул тунику, снял, балансируя на одной ноге, сапог и повторил ту же процедуру стоя на другой ноге.
Дайала хихикнула.
Не решаясь поднять глаза, Джастин снял рубаху, штаны и подштанники и, скомкав все это, бросил на траву.
– Стоя на одной ноге ты был похож на старого, ворчливого журавля, – со смехом промолвила Дайала.
Джастин робко поднял на нее глаза. При виде покрытого бронзовым загаром обнаженного тела, маленькой груди, серебристых волос и изумрудных, словно подсвеченных изнутри глаз у него перехватило дыхание. Он растерянно опустил взгляд. Собственная кожа, светлая, с темными волосками, показалась ему слишком бледной, а тело, несмотря на ширину плеч, – угловатым и тощим. Снова покосившись на Дайалу, он приметил один-единственный недостаток – тонкий, едва заметный шрам на внутренней стороне ее левого запястья. Точно такой же, как у него.
Дыхание к нему вернулось, но оставалось прерывистым и учащенным.
– Вижу, я тебе нравлюсь, – с улыбкой промолвила она.
– Да… – только и смог выдавить Джастин.
– Ты тоже мне нравишься. Это хорошо… но давай все же войдем в воду.
Джастин покраснел, а потом понял, что покраснела и Дайала.
На дальнем конце пруда жеребец забил по траве копытом.
Джастин ухмыльнулся и сиганул в воду. Дайала прыгнула следом. Сделав несколько гребков, инженер встал на дно – воды ему в этом месте было по грудь – и пробормотал:
– Вода-то холодная.
– Уж больно ты много ворчишь, – рассмеялась стоявшая рядом Дайала. Вода покрывала ее плечи, и волосы плавали по поверхности. – Все не по тебе – в Буграх жарко, в пруду холодно.
Джастин поплыл к тому дальнему краю, где рос камыш. Вода была прозрачной: он видел зеленоватый донный песок и приметил метнувшуюся в сторону рыбешку, размером не больше его ступни.
– Тот болотистый край представляет собой сердцевину пруда, – промолвила Дайала, вынырнувшая из воды, словно выдра, и оказавшаяся рядом с ним. – Если попробуешь, ты сможешь это ощутить.
Хотя Джастин и сомневался в своей способности одновременно и плыть, и зондировать что-либо чувствами, он кивнул и, стараясь отвлечься от того источника черноты, который представляла собой она сама, потянулся к камышовым зарослям.
Как оказалось, они представляли собой сложнейшую мозаику, переплетение нитей белого и черного, хаоса и гармонии. В этом калейдоскопическом мире сновали какие-то мелкие существа. Одно пятно хаоса – не иначе как труп какого-то животного или рыбы – растаскивали на части его живые сородичи, но все это, живое и мертвое, подвижное и неподвижное, Черное и Белое, оставалось связанным воедино в зеленой паутине.
Забывшись, Джастин перестал грести и, прежде чем его ноги коснулись песчаного дна, изрядно нахлебался воды.
Дайала рассмеялась, в результате чего тоже наглоталась воды.
– Ты… так смешно выглядел… – сбивчиво говорила она. – Забыл, что надо грести и… буль-буль…
– Я не очень хорошо держусь на воде, – отозвался Джастин, выплюнув воду.
– А по-моему, совсем неплохо, – возразила она с теплой улыбкой, нырнула и исчезла под водой.
Наслаждаясь прохладой, словно стремившейся возместить то, что ему пришлось перенести в знойных Буграх, Джастин не спеша поплыл к отмели, где мог встать на ноги. Потом он отдышался, вышел на берег и собрал всю свою одежду, оставив лишь пояс, сапоги и кошель. Дайала, с которой еще стекала вода, вручила ему какой-то зеленый комок.
– Мыльный корень.
Постирав, они поставили палатку и развесили одежду сушиться на растянутых между кольями веревках. Джастин старался не смотреть на Дайалу, хотя сам порой чувствовал на себе ее взгляд.
Лошади оставались возле пруда, ближе к заболоченному краю. Время от времени оттуда доносилось фырканье или прокатывалось над водой ржание.
С наступлением сумерек со стороны болота стали слышаться и другие звуки. Особенно усердствовали лягушки.
Наслаждаясь вечерней прохладой, Дайала и Джастин уселись на траву, завернулись в шелковые одеяла и принялись есть дорожный хлеб, запивая его свежей прудовой водой.
– Ты красивая… – тихо вымолвил он.
– Ничего подобного, – с лукавым видом откликнулась она. – Тебе просто понравилось мое тело.
Покрасневший как рак Джастин порадовался тому, что при слабом свете звезд румянец наверняка не виден.
– Мне твое тело тоже очень понравилось, – продолжила Дайала, – и это очень хорошо. Потому что сулит надежду.
Усилием воли Джастин отогнал от себя ее образ – образ резвящейся в воде, гибкой, как выдра, обнаженной женщины – и, отпив глоток воды, поднял глаза, разглядывая яркий пурпур и точки света над головой.
– Интересно, где находятся Небеса?
– Говорят, мы не можем их увидеть, ибо они потеряны навсегда.
– Любую потерю можно вернуть. Может быть, со временем мы обретем их снова.
– Едва ли. Согласно поверью, демоны Света их уничтожили.
– В таком случае нам придется построить новые.
– Построить? Ну конечно, ты ведь инженер. А все инженеры умеют строить?
– Большинство. Но я не такой уж хороший инженер и… – он замялся, но все же закончил фразу. – И к тому же больше поднаторел в создании средств разрушения. Подспудно это меня беспокоило, но я просто не понимал, в чем дело.
Ее пальцы на миг коснулись его ладони, и вверх по руке пробежала теплая волна. Некоторое время Джастин молча смотрел на темное зеркало пруда и прислушивался к звукам ночи. Потом нахмурился – над водой гудели тучи комаров, но к ним кровососы не приближались.
– Они чувствуют, что ты в состоянии оградить себя защитным барьером, – пояснила Дайала, которая поняла его недоумение.
– Ты о чем?
– Комары. Они ощущают твою силу.
– Должно быть, это необычные комары… Или Наклос совершенно необычный край.
– Да, Наклос отличается от других земель.
С этим Джастин не мог не согласиться.
Некоторое время они сидели молча. Потом веки Джастина стали наливаться свинцом. Он встал, направился в палатку и, завернувшись в стеганое одеяло, заснул.
Дайала спала на расстоянии протянутой руки, но Джастин ощущал ее присутствие так, словно она лежала совсем рядом. Во сне он даже потянулся к ней… но пальцы его так ничего и не коснулись.


75

Джастину казалось, что нависающие над ним холмы изгибаются, словно он стоит на краю гигантской окружности.
Путники поднялись по склону и добрались до узенькой, едва заметной в траве петляющей тропки.
– Завтра этот путь поведет нас в Рибатту, – Дайала кивком указала на тропу.
Джастин промолчал и лишь посмотрел на запад, где солнце уже почти коснулось волнистой линии горизонта. Близилась середина зимы, однако деревья вокруг оставались зелеными. Что было тому причиной – теплый климат или близость пресловутого Великого Леса, – он не знал.
– В первый день идти быстро не удастся. Придется нести палатку и кувшины. Но мы оставим их в Мерте и дальше пойдем налегке.
– А как же лошади?
– Лошади останутся на лугах. Не можем же мы тащить их в Великий Лес, а он уже совсем рядом! Разве ты не ощущаешь его?
Потянув его за руку, Дайала чуть ли не вприпрыжку одолела последние несколько локтей, остававшиеся до вершины холма, ловко уворачиваясь на бегу от ветвей.
Остановилась она возле двух плоских валунов, таких гладких, словно на них из века в век сиживали люди, наблюдая за лесом. Обведя взглядом гребень, Джастин приметил уходящую вниз, под углом к опушке Великого Леса, узенькую, почти теряющуюся в траве тропку.
– Вот ведь тропа, – заметил он. – Почему бы нам не пойти по ней?
– Это тропа будущего. Сейчас она нас никуда не приведет.
– Надо же! А мне казалось, что она ведет прямиком в Мерту.
Дайала пожала плечами:
– Если хочешь, завтра мы можем по ней пройтись. Но она обрывается недалеко от леса. И с каждым поколением тянется все дальше.
– О! – только и смог сказать Джастин, вновь присмотревшись к неприметной тропинке.
Сев на камень, Дайала обратила взор в сторону Великого Леса – безбрежного зеленого моря, вызолоченного садящимся солнцем. Джастин последовал ее примеру. С вершины холма лес представлялся сплошным зеленым покровом, простиравшимся сколько мог видеть глаз.
– Порой я прихожу сюда и целыми днями созерцаю Великий Лес, – промолвила женщина.
– Целыми днями? – вырвалось у удивленного Джастина. До сих пор ему казалось, что Дайала не склонна к преувеличениям.
– Ну не целыми… может быть, и одного дня целиком не просидела, – рассмеялась она. – Но знаешь, лес действительно заставляет забыть о времени. Это одно из испытаний, но взирать на него можно совершенно безопасно.
– Что за испытание? – спросил Джастин, на какой-то миг ощутивший себя стоящим на краю невидимой пропасти.
– Мы можем немного передохнуть здесь, а палатку поставим ниже, на лугу, – уклонилась от ответа его спутница. – Лошадей с нами некоторое время не будет, – она улыбнулась, переступила с ноги на ногу и добавила:
– Возвращаться всегда приятно, хотя и в странствиях есть немало интересного. Каменные Бугры – забавное место, а луга и того лучше. Здешнее равновесие, оно такое простенькое… безыскусное.
Джастин вздохнул. Всякий раз, когда он, казалось, готов был понять Дайалу, она опять начинала говорить загадками.
Равновесие, оно вроде равновесие и есть! Так почему же таковое в лугах «проще», чем в Великом Лесу? Задумавшись об этом, Джастин направил свои чувства к зеленому кружеву.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79