— Она с едва заметной улыбкой отрицательно покачала головой, и принц перевел взгляд на Бародана. — А ты, Бародан? Ты не приказывал своим людям совершить вылазку в земли этих него… я хочу сказать, наших уважаемых соседей, не спросив меня? — Бародан, в свою очередь, помотал головой. Бахнак повернулся к побагровевшему Халашу и пожал плечами. — Вот как обстоят дела, господин посол. Боюсь, у вас неверная информация. Могу ли я еще что-нибудь для вас сделать?
— Будь ты проклят! — прошипел Халашу.
Он схватился за кинжал и бросился вперед, остановившись только тогда, когда Танхар заступил ему дорогу. Как и все сыновья Бахнака, Танхар был не меньше семи футов ростом. В отличие от Халашу, не надевшего доспехов, на нем была кольчуга, а правая рука слегка касалась рукояти меча. Несколько мгновений он наблюдал, не охватит ли Халашу раж, но этого не случилось. Наоборот, посол неподвижно застыл на несколько секунд, потом его пальцы отпустили кинжал. Он глубоко вздохнул и сверкнул глазами на Бахнака.
— Можешь играть словами как тебе угодно, — проворчал он, — но все в этой комнате слышали то же, что и я. Ты и твой сын-убийца, вы нарушали перемирие с того самого дня, как его заключили! Но вы не признаете этого, потому что твой сын так же труслив, как и вероломен! Если бы он не удрал тогда как вонючая дворняжка, мы бы доказали, что это он изнасиловал девушку и до полусмерти избил принца Харнака, который пытался остановить его! И теперь он снова здесь и вернулся к своим забавам — вырезать наших часовых, пока они мирно несут службу! Но на этот раз он зашел слишком далеко, так же, как и ты!
— Изнасиловал? — недоуменно переспросил Бахнак. Потом лицо его прояснилось. — Ах, это! Ты говоришь о тех нелепых слухах, которые вы с Чернажем распустили, когда Базел прислал ко мне Фарму, опасаясь за ее жизнь? Что ж, позволь тебе напомнить, Халашу, что сама Фарма может рассказать эту историю, и, уверяю тебя, ее версия несколько отличается от твоей!
— Разумеется! Не сомневаюсь, что вы немало ей заплатили! — огрызнулся Халашу, но его слова прозвучали неубедительно, несмотря на выказываемый им гнев. У него не было другого выбора, кроме как продолжать поддерживать нелепую, как все понимали, версию Чернажа, и он не имел ни малейшего желания услышать рассказ Фармы о происшедшем.
— Да, без сомнения, — успокаивающе произнес Бахнак, словно человек, разговаривающий с помешанным, и усмехнулся. — Кстати, если уж об этом зашла речь, — не расскажешь ли ты нам, куда делся наследный принц Харнак? Последний раз я слышал о нем несколько месяцев назад. — Улыбка внезапно исчезла с его лица. — Надеюсь, его здоровье с тех пор не ухудшилось, — завершил он ледяным тоном, и Халашу вздрогнул.
Он закусил губу, глаза его нервно забегали по залу, но даже Кровавые Мечи отводили от него взгляды. Никто в Навахке не получал официального сообщения о дальнейшей судьбе Харнака… правда, она все равно была всем известна, потому что «Сказ о кровавой руке Базела» был весьма популярен в некоторых кругах. Разумеется, никто не был настолько глуп, чтобы петь «Сказ» там, где его могли услышать шпионы Чернажа, но он был настолько распространен, что все давно называли наследным принцем не Харнака, а Чалгаза.
Халашу снова раскрыл рот, но Бахнак уже достаточно поиграл с ним. Кровавый Меч попался в ловушку, выдвинув именно те обвинения, которых добивался от него Бахнак. Князь Харграма вскочил на ноги, мгновенно сбросив с себя маску безразличия, и впился взглядом в незадачливого посла.
— Значит, мой сын трус и убийца, так? — Его голос гремел, эхом отдаваясь от сводов зала. Халашу стоял неподвижно, но его уши прижались к голове, мускулы напряглись. — Не сомневаюсь, Чернаж хотел бы, чтобы в это поверили, — продолжал князь уничтожающим тоном, — но правда выглядит несколько иначе, а?
Он отвернулся от Халашу, по очереди оглядывая послов. На этот раз он уперся руками в бока.
— Вы все собравшиеся здесь наполовину готовы поверить в ложь, которую распускают негодяи вроде этого, — произнес он, презрительным кивком указывая на Халашу. — Кто из вас считает, что в его россказнях о Базеле и Харнаке есть хотя бы доля истины? — спросил он. Никто не ответил, и он сердито засопел. — Так я и думал. Тем не менее если какие-нибудь скоты поведают вам, что я напал на Чернажа, нарушив перемирие, вы этому поверите, так? — Снова никто не ответил ни слова, и он возвысил голос. — Так? — прорычал он.
— При всем моем уважении к вам, Ваше Высочество, это так, — отозвался кто-то.
Толпа расступилась, и вперед шагнул еще один посол. Седоволосая леди Энтарат из Халка была из клана Кровавых Мечей, ее город-государство был союзником Навахка, но прежде чем посмотреть на Бахнака, она смерила Халашу пренебрежительным взглядом.
— Что касается твоего сына и наследного принца Харнака. — это ваше с князем Чернажем личное дело, — спокойно начала она. — Принц Базел был объявлен Чернажем вне закона из-за того, что нарушил правила гостеприимства. По всем нашим традициям и законам его жизнь принадлежит Чернажу. Но ты прекрасно знаешь, что из-за… сомнительных обстоятельств дела, мой князь и князья других городов-союзников отказались поддержать требование Чернажа выдать ему принца Базела. И оставим это. Ваше Высочество, сообщения о том, что Конокрады вторглись на территории Навахка, исходят не только от лорда Халашу. Мои источники сообщают то же самое, и все они твердят, что принц Базел совершил нападение с твоего разрешения.
В зале стояла тишина. Леди Энтарат разительно отличалась от Халашу. Халк стал союзником Навахка в связи с тем, что это был город Кровавых Мечей, а не потому, что его жители питали симпатии к Чернажу.
Энтарат служила послом князя Талаха, отца нынешнего князя Халка, не одно десятилетие. Она входила в число старейших дипломатов градани, и ее высоко чтили все Кровавые Мечи. Ее спокойная, уверенная манера говорить производила куда большее впечатление, чем истерические вопли Халашу.
— Поскольку слухи о походе распространились так широко, — продолжала Энтарат, — я спрашиваю тебя официально, от имени князя Халка Рантара: правда это или нет. Действительно ли вы напали на Навахк без объявления войны? Возможно ли, чтобы нападение произошло без твоего ведома? И если так, возглавлял ли нападавших принц Базел?
Бахнак внимательно посмотрел на нее, потом еще раз оглядел собравшихся. Выдержав долгую паузу, он снова обернулся к леди Энтарат.
— Я отвечу на твой вопрос, госпожа, — ответил он почтительно. — Ни я, ни один воин под моим командованием, и даже ни один воин Харграма без моего ведома не нападали на армию или народ Навахка.
Половина послов вздохнула с облегчением, зато другие недоверчиво загудели, но тут Бахнак поднял руку.
— Однако, — продолжал он, — отряд Конокрадов на прошлой неделе пересек границы Навахка… и их возглавлял мой сын Базел.
После этого заявления в зале на несколько мгновений повисло потрясенное молчание, потом Халашу взорвался.
— Но ты же только что сказал… — начал он яростно.
— Я сказал, что ни один воин под моим командованием не нападал на грязного негодяя, блудодея и ублюдка, которого вы называете князем! — парировал Бахнак. — Они этого и не делали! И не я посылал их в Навахк!
Он кивнул стражнику, и тот открыл дверь, через которую чуть раньше входили сам Бахнак и его дети. На этот жест обратили внимание все присутствующие, и отовсюду послышались изумленные возгласы, когда в дверь вошел Базел в сопровождении своего кузена Хартана, молочного брата Гарнала и еще нескольких Конокрадов. На каждом из них поверх доспехов или кольчуги была зеленая накидка. Женщины дома Бахнака вышили на каждой из них изображение перекрещенных меча и булавы. Одного этого хватило бы послам, чтобы ахнуть, но вместе с градани шли еще и два представителя Расы Людей: золотоволосый юноша и женщина с волосами цвета воронова крыла, — в таких же зеленых накидках… и еще с ними было около дюжины пленников, большинство из которых явно принадлежали Кровавым Мечам.
Возглавлял шествие Базел. Он шел, беззаботно засунув руки за пояс, но послы вместе со своими телохранителями отступали с его пути, поглядев ему в глаза. Даже Халашу, судорожно сглотнув, сделал шаг назад, когда оказался лицом к лицу с тем, кого недавно обвинял в насилии, трусости и предательстве. Только леди Энтарат со своим охранником осталась на месте. Базел вежливо поклонился ей, пока его товарищи и пленники направлялись к освобожденному для них месту.
— Вот те люди, во всяком случае некоторые из них, о которых вы слышали столько сплетен, — негромко пояснил князь Бахнак, снова усаживаясь на трон. — Хотя я горжусь тем, что они Конокрады и воины клана Железного Топора, они не подчиняются мне, они отдали свои мечи другому командиру… как и мой сын. — Он повернулся, чтобы взглянуть на Халашу. — Ни секунды не сомневаюсь, что ты узнал символы Томанака, господин посол. Не будешь ли ты так добр повторить ту историю, которую вы со своим князем рассказывали почти полгода? Мне будет любопытно послушать, как ты обвинишь избранника Томанака в насилии, убийстве и трусости, глядя ему в глаза!
— Избранника? — потрясение произнес Халашу. Такое же потрясение испытали все собравшиеся. — Ты же не… Ты собираешься утверждать, что твой сын — избранник Томанака?
— Конечно собирается, — сообщил Базел. Халашу вскинул на него глаза, и младший сын Бахнака слегка улыбнулся. — Так ты не повторишь то, что говорил обо мне? — поинтересовался он.
— Я… — Халашу снова сглотнул, потом взял себя в руки. — Неважно, о чем раньше говорили я и твой отец, — нашелся он. — Важно то, что сейчас он признался — он отправил вас в Навахк, хотя до этого утверждал, что не делал этого!
— У тебя уши градани, — тоном глубокого отвращения заговорил Базел, — но совершенно ясно, что ты не умеешь ими пользоваться. Иначе ты бы знал, что мой отец не «признавался» ни в чем подобном. Отец никуда не отправлял нас, глупец. Нас направил Томанак как членов его Ордена, и вовсе не для того, чтобы мы вторглись в Навахк.
Он кивнул Хартану, и его кузен грубо толкнул вперед пленника. Тарнатус все еще был в испачканном кровью облачении, в котором его схватили, и он вскрикнул, когда Хартан заставил его опуститься на колени. Но Конокрад, не обратив внимания на его крик, схватил его за волосы, вздернул вверх его голову и широко распахнул ворот ризы жреца, чтобы все увидели сверкающего драгоценными камнями скорпиона у него на шее.
Раздалось несколько испуганных криков, даже леди Энтарат отшатнулась. Правой рукой она начертила в воздухе изображение растущей луны, символ Лиллинары, рот ее искривился, словно она хотела сплюнуть на пол. Она перевела глаза с Тарнатуса на Базела, и Конокрад серьезно кивнул, молча отвечая на ее безмолвный вопрос. Она несколько мгновений пристально глядела на него, потом склонила голову, не подчиняясь, а признавая его правоту. Затем Энтарат тронула рукав своего телохранителя, и они оба отступили назад, смешавшись с толпой. Базел поднял глаза, осматривая зал.
— Полагаю, все вы знаете, чей это символ, — прогрохотал его бас. — Томанак отправил нас в Навахк, чтобы мы нашли тех, кто поклоняется Скорпиону.
— Т-ты… Ты хочешь сказать… — задохнулся от гнева Халашу. Он побелел, первый раз за все время его ярость казалась непритворной. — Ты обвиняешь моего князя в поклонении Шарне? — выговорил он наконец.
— Обвиняю Чернажа? — Базел спокойно встретил его взгляд, остальные послы слушали в напряженном ожидании. — Нет, нет. Я не возлагаю вину на Чернажа. — Все облегченно выдохнули после его ответа, но он еще не закончил. — Я хочу сказать, лорд Халашу, что Демонову Отродью поклонялся ваш драгоценный Харнак. Служа ему, он напал на меня. — Халашу вздрогнул, словно его хлестнули плетью, а Базел холодно улыбнулся. — А что до остальных членов семьи Чернажа…
Он снова кивнул, на этот раз Гарналу, и его молочный брат выступил вперед. Он высоко поднял холщовый мешок, который принес с собой, и тряхнул его. То, что когда-то было головой наследного принца Чалгаза, с глухим стуком упало на пол.
— Я не обвиняю Чернажа в поклонении демонам, — проговорил Базел среди гробовой тишины. — Но я сказал бы, что ему следовало лучше следить за тем, чем занимаются его сыновья.
Глаза Халашу полезли на лоб, когда он увидел голову наследника престола. Теперь уже два сына Чернажа пали от руки Базела Бахнаксона, и охваченный ненавистью посланник оскалил зубы, представив, как воспримет новость правитель Навахка. Остальные послы были так же шокированы и, кроме того, озадачены. Халашу не больше их понимал, что именно произошло на самом деле, но он уже видел, к чему приведут последние события. Знал ли что-нибудь Чернаж или нет, утверждение, что два его сына — последователи Шарны, неминуемо приведет к распаду его союза. Был лишь один способ опровергнуть обвинение, и посол Навахка, взяв себя в руки, с трудом оторвал взгляд от головы Чалгаза.
— Это ты так говоришь! — выплюнул он Базелу и повернулся к Бахнаку. — И ты, ты тоже! Но я не вижу доказательств. Я вижу лишь голову еще одного мертвого принца Навахка!
— А остальные пленники? — спросил кто-то из послов князей Конокрадов. — Или ты скажешь, что это тоже не аргумент?
— Я ничего о них не знаю, — ответил Халашу, разворачиваясь к говорившей женщине, — так же, как и ты! Может быть, они действительно поклоняются или поклонялись Шарне, а может быть, и нет. Любого можно заставить лжесвидетельствовать, госпожа, любого можно очернить. Я не буду утверждать, что они не те, кем кажутся, но и он тоже не сможет доказать обратного! — Он махнул рукой на Базела. — Я вижу Конокрадов в цветах Томанака, заявляющих, что Кровавые Мечи поклоняются Шарне. Почему, Фробус побери, мы должны им верить?
— Значит, теперь ты назвал меня еще и лжецом? — переспросил Базел мягким голосом. Эта мягкость никого не обманула, но Халашу лишь засопел, уверенный в неприкосновенности, которую давал ему статус посла. Он почувствовал, что уверенность других посланник несколько пошатнулась, и спешил закрепить отвоеванные позиции.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59