Почтение, которое только что выказали братья, стало обычным в последние два дня. Базел обнаружил, что его еще труднее выносить, чем предшествовавшую ему враждебность. Всем градани приходилось сталкиваться с враждебностью, и они должны были учиться переносить ее, если собирались путешествовать по тем местам, где встречались другие Расы Людей. Восхищение, трепет, почти обожествление были чем-то совсем иным. Очень немногие градани имели право похвастаться, что когда бы то ни было вызывали подобные чувства.
Но сейчас не было возможности от них уклониться. Рыцари Томанака знали, что своих поборников Бог назначает сам. Но в случае с Базелом это было не просто знание. Сам Томанак появился, лично, чтобы подтвердить свой выбор. Еще хуже, по мнению Базела, было то, что вслед за этим он снова ушел, оставив его, Базела, принимать на себя тяжесть благоговейного восторга его почитателей. Даже Йорхус с Адискелем, точнее, особенно Йорхус с Адискелем изо всех сил стремились выказать свое почтение Томанаку и Базелу.
— На самом деле. — продолжил Брандарк, когда они оба оказались в больших комнатах, которые им пришлось занять по настоянию сэра Чарроу и госпожи Кворель после появления Томанака (Брандарк назвал его «Снисхождением»), — ситуация все же изменилась к лучшему. Я понимаю: все время приходится внимательно смотреть по сторонам, чтобы не споткнуться о склонившегося в нижайшем поклоне брата, но уж лучше так, чем гадать, не всадит ли кто-нибудь кинжал тебе в спину в одну прекрасную темную ночь.
— Чушь! — буркнул Базел. Он широко распахнул дверь и кивком пригласил Брандарка войти. Кровавый Меч замер от изумления, завидев сэра Вейжона, который кивнул ему, не выпуская из рук нагрудника, который начищал.
— Приветствую тебя, лорд Брандарк, — дружелюбно произнес золотоволосый рыцарь, потом перевел взгляд на Базела. — Доброе утро, милорд, — сказал он, кланяясь.
— Сдается мне, что я и сам мог бы заставить эту штуку сиять, если бы в этом была необходимость. Но необходимости в этом нет, — недовольно произнес Базел, но Вейжон только пожал плечами.
— Конечно, ты мог бы. Но я сейчас ничем не занят, а мне всегда говорили, что заботиться об одежде и доспехах господина — прямая обязанность любого оруженосца.
— Оруженосца? — Уши Базела удивленно навострились, а брови поползли вверх. — Что-то я не припоминаю, чтобы брал себе каких-то оруженосцев.
— В этом не было нужды, — безмятежно отозвался Вейжон. Базел с трудом привыкал к его новой манере общения, в которой не было ничего от прежнего высокомерия. — Томанак Сам назначил меня. — Молодой рыцарь позволил себе слегка улыбнуться. — Даже сэр Чарроу согласился, что я прав, когда позволил мне перенести вещи в твою комнату.
— Когда он что? — вырвалось у Базела, но Вейжон лишь снова почтительно поклонился и вернулся к своему занятию. Конокрад недоверчиво поглядел на него и затряс головой.
— Послушай, парень, — начал он, стараясь говорить рассудительно. — Я охотно допускаю, что он хотел сделать как лучше, но… — Он покосился на Брандарка, и его неловкость возросла, когда друг с безразличным выражением лица отошел к камину и начал помешивать щипцами угли. Базел некоторое время созерцал его спину, потом снова посмотрел на Вейжона и с усилием продолжил: — Ладно, я принял тебя под свое покровительство, как ты бы это назвал, пока вся эта мишура казалась тебе важной. Но он ни разу, никогда, ни слова не говорил ни о каких «оруженосцах». Я не имею ни малейшего понятия о том, что делать с оруженосцем, даже если бы он у меня был!
— Это несложно, милорд, — заверил его Вейжон, последний раз проводя тряпкой по нагруднику. Потом он поднял кусок сверкающего металла и повернул его к свету, внимательно осмотрел, отнес к манекену и аккуратно повесил к остальным доспехам Базела. — Оруженосец присматривает за вещами и лошадьми хозяина. Если они отправляются в поход, оруженосец заботится о палатке и провизии. На зимних квартирах он прибирает в комнатах господина, обустраивает жилье и выполняет различные мелкие поручения.
Он с улыбкой посмотрел на Базела. Градани скрестил руки на груди.
— И что же он получает взамен за свой рабский труд? — поинтересовался он.
— Ну, как же, его хозяин учит его, милорд.
— Чему? — Улыбку Вейжона сменила гримаса непонимания, Базел передернул плечами. — Я стал избранником не так уж давно, Вейжон, и я по-прежнему ничего не понимаю в рыцарях и рыцарстве. Помни, что тебе придется многое объяснять мне.
— Конечно, милорд. — Молодой человек, на котором, как только что заметил Базел, теперь была простая практичная накидка без драгоценных камней и замысловатых вышивок, задумчиво поскреб подбородок, словно подыскивая правильные слова. — Самое важное, чему оруженосец учится у своего господина, — владение различными видами оружия и приемами боя, а также умение вести себя как подобает рыцарю. Ты с удивительной легкостью победил меня в бою, поэтому я вынужден с горечью признать, что должен еще многому научиться из того, что касается сражений, и, — он слегка покраснел, — как объяснил тебе Сам Томанак, ты должен научить меня и манерам. Именно поэтому я понял, что он хочет сделать меня твоим оруженосцем, а не просто подопечным. И для меня это огромная честь — учиться у тебя, выполняя обычные для оруженосца обязанности, что будет ничтожно малой платой за уроки.
Спокойный искренний тон Вейжона ошеломил Базела. Несмотря на все происшедшее, включая вмешательство Томанака, большая часть его существа продолжала воспринимать Вейжона как того тщеславного эгоистичного павлина, что встречал их в порту. Осознав это сейчас, он ощутил укор совести. Видят боги, сэр Вейжон получил то, что заслуживал, но принц Бахнак всегда твердил своим сыновьям, что люди способны меняться, учась на собственных ошибках. Понятия градани о правосудии были суровы, потому что они принадлежали к народу, среди которого жил раж. Но градани были и справедливыми. Наказание должно быть соразмерно преступлению, и когда кто-то уже наказан, нечего вспоминать о его прежних прегрешениях. Ни один по-настоящему мудрый глава клана, ни один военачальник не держал зла на своих людей за их старые ошибки. В конце концов, в том, чтобы научить тех, кто способен учиться, и состоит одна из целей наказания.
Глядя на Вейжона, Базел понял, что тот не только усвоил урок, но и был искренне благодарен за него. Это изумило Базела — он слишком хорошо помнил, как редко он сам бывал благодарен за подобные уроки в прошлом. Особенно за те, от которых появлялись синяки. Наверное, потому, что их было слишком много.
— Лично я все представляю несколько иначе, парень, — произнес градани и махнул Вейжону, чтобы тот сел за стол. Сам он опустился в невероятных размеров кресло возле огня. Брандарк уже улучил момент и ушел к себе, проявив удивительную деликатность. Базел грелся у камина, задумчиво глядя на угли.
— Прекрасно, я буду учить тебя всему, что сам знаю об оружии и сражениях, — продолжил он после паузы. — Хотя, мне кажется, ты и так многое умеешь. На этот раз тебе мешали избыток самоуверенности и злость, и поэтому ты недооценил меня. Ты не мог догадаться, что я стану делать, потому что был слишком озабочен тем, что будешь делать ты сам… и потом, ведь ты был уверен, что ни один градани не может сравниться с рыцарем.
Он поднял голову и улыбнулся, заметив, как молодой рыцарь залился краской стыда. Его румянец на миг стал совсем пунцовым, но градани улыбался добродушно и сочувственно, и Вейжон тоже робко улыбнулся ему в ответ.
— Надеюсь, я смогу впредь избегать подобных ошибок, милорд, — произнес он. Базел фыркнул:
— Не принимай это близко к сердцу, сынок. Молодые люди всегда совершают ошибки. Томанак знает, сколько раз ошибался я, мне еще повезло, что мои промахи обходились мне не так дорого, как тебе! Нет ничего постыдного в признании прошлых ошибок, главное, не совершать их снова.
— Я понимаю, милорд, — ответил Вейжон совершенно искренне.
— Что ж, если ты уже понял столь многое, ты поймешь и это, — серьезно продолжал Базел. — Я не рыцарь, Вейжон, и у меня нет ни малейшего желания им становиться. Сказать по правде, сама мысль о рыцарстве кажется мне тошнотворной. Я знаю, как нелегко тебе осознать подобное, но это правда. И я не собираюсь считать тебя оруженосцем. — Он посмотрел Вейжону в глаза. — Но кое-что я сделаю. Я буду присматривать за тобой, как он просил, я научу тебя всему, что знаю сам, как просишь ты. И если я не хочу видеть тебя своим слугой, ты станешь моим другом и спутником.
В голубых глазах рыцаря что-то промелькнуло, но градани предостерегающе поднял руку.
— Подумай, прежде чем бросаться вперед, словно рыба за мухой. Я и сам долго обдумывал его слова. Я уверен, что нам с Брандарком пора отправляться в Харграм, и лишь боги знают, какие еще неприятности поджидают нас на этом пути! Не говоря уже о том, что на дворе зима и снегу намело по брюхо коню. Если мы будем двигаться по дорогам, чтобы добраться до места, нам придется пройти по землям Кровавых Мечей, а идти зимой по бездорожью означает верную смерть. Кроме того, в Навахке за мою голову назначена цена, да и за голову Брандарка тоже. Если мы преодолеем все эти трудности — а мы обязаны их преодолеть — и доберемся до цели, ты окажешься единственным человеком среди Конокрадов, которые, поверь мне, захотят перерезать тебе горло, как только увидят. Конечно, я поручусь за тебя, но некоторые градани, они… они воспринимают человеческие существа так же, как вы воспринимаете градани. Поэтому необходимо подумать дважды, а лучше трижды, прежде чем решиться стать моим другом!
— Нисколько не сомневаюсь в этом, милорд, — согласился Вейжон, улыбаясь. — Когда мы едем?
— Вы собираетесь — что? — Чарроу смотрел на Базела, искренне надеясь, что ослышался.
— Я и так уже слишком долго откладывал, — серьезно пояснил Базел капитану рыцарей. Он стоял посреди библиотеки, повернувшись спиной к камину, Вейжон застыл в углу. Глава Дома в Белхадане из деликатности не стал отмечать вслух, что костюм рыцаря-послушника теперь был выдержан в том же простом стиле, что и одежда градани. Он также не стал хвалить новую привычку Вейжона держаться в тени. Он лишь улыбнулся про себя, заметив все эти перемены к лучшему в своем воспитаннике. Но заявление Базела об их скором отъезде мгновенно заставило его забыть о Вейжоне.
— Но… но сейчас ведь разгар зимы! — запротестовал он. — Вы пробыли здесь неполные три недели! Мы еще столько не рассказали тебе, и ты — нам! Кроме того…
— Постой! — перебил Базел, невесело улыбаясь. — Мне кажется, что я уже сделал здесь все, чего Он сам от меня ожидал. Этот прекрасный молодой человек, — он кивнул на Вейжона и подмигнул ему, — выразил желание стать моим помощником, поэтому он тоже отправляется с нами.
Из угла, где расположился Вейжон, донесся смешок. В любом другом случае сэр Чарроу изумился бы, услышав его, но сейчас едва обратил на него внимание.
— А что до остальных обитателей Дома, — задумчиво продолжал Базел, — мне кажется, что Йорхус с Адискелем и их компания были именно тем, на что он хотел указать. — Кривая усмешка Конокрада едва не превратилась в гримасу. Чарроу нахмурился. — Никто никогда не называл градани излишне сообразительными, сэр Чарроу, но я был бы просто идиотом, если бы не понял, как обстоят дела с этой парочкой. Религиозные фанатики из них и так уже получились, но, насколько я понимаю, его краткое посещение несколько изменило ход их мыслей.
— Кажется, так, — согласился сэр Чарроу. Он действительно находил, что новоявленная самоуничижительная манера двух рыцарей-командующих беспокоит его сильнее их прежнего воинственного фанатизма. Чарроу слишком часто встречал людей, в душе которых униженность и высокомерие постоянно сменяли друг друга. Теперь он понимал, в чем именно состоит проблема, и мог подумать, как ее разрешить. Базел прав — присутствие градани и, конечно, явление Томанака заставили рыцарей изменить манеру поведения и показали Чарроу то, чего он не мог разглядеть в силу привычки.
— Так вот, — произнес градани, протягивая правую ладонь к огню. — Я думаю, то, что должно было произойти здесь, уже произошло. Настала пора решать другие вопросы.
— Но почему, ради Томанака, нельзя подождать до весны? — Строго говоря, Чарроу не имел права задавать подобный вопрос. Только избранники могли решать, где и когда именно бог требует их присутствия. Чарроу это знал, но еще он был прекрасно знаком с прелестями зимнего путешествия.
— Этого, — медленно произнес Базел, оборачиваясь и глядя в огонь, — я и сам точно не знаю. Только в общих чертах. Но я обязан кое-чему научить мой народ, Он уверен, что я сумею это сделать, и… — Он умолк, поднял глаза на Чарроу, потом посмотрел на Вейжона, словно гадая, как они воспримут его слова, потом продолжил: — Темные Боги вмешиваются в дела моего народа, сэр Чарроу, — произнес он негромко. — Я не знаю, насколько глубоко проникла эта зараза.
— Ты уверен, милорд? — приглушенным голосом спросил Чарроу. Вейжон словно окаменел на месте.
— Да, уверен, — ответил Базел. Он снова усмехнулся, на этот раз совсем угрюмо. — Полагаю, вы оба имели несчастье слышать эту дурацкую песню Брандарка? Ту, что называется «О кровавой руке Базела»? — Чарроу медленно кивнул, Базел хмыкнул. — Тот кусок, в котором говорится о принце с проклятым мечом, в общем-то, правда. Представьте, этот шутник-сочинитель, который немного приукрасил происшедшее, ни словом не обмолвился, что он сам противостоял четверым стражникам принца, причем все они были охвачены ражем. Помимо этого, он почти ни в чем не погрешил против истины.
— Но как такое возможно? — хрипло спросил Чарроу, а Базел пожал плечами:
— Лично я никогда не сталкивался с подобными вещами, пока Он не избрал меня, но когда я спросил его, что это такое, он сказал, что проклятый меч должен служить воротами в царство Шарны. — Чарроу с Вейжоном разом сплюнули при звуке этого имени. — Он объяснил, что Демоново Отродье хотел поразить меня через Харнака, но Харнак ни за что не стал бы этого делать, если бы на него не повлияли Темные Боги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59