Мощь зимы чувствовалась здесь почти физически, скрип снега под подошвами Базела, позвякивание упряжи, стук копыт или обрывок разговора казались едва слышными на фоне царившей вокруг оглушающей тишины.
— Никогда не думал, что может существовать такое… запустение, милорд, — заметил Вейжон как-то утром. Он сменил свой плащ на толстое шерстяное пончо, какое носили почти все в отряде, и сейчас хлопал руками в варежках, оглядывая пустое белое пространство. — Сложно представить, что здесь вообще могут жить люди, даже летом.
— Ты же из Фрадонии! — поддразнила его Керита. Молодой рыцарь повернулся к ней, широко улыбаясь. Прежний Вейжон ни за что не стал бы одаривать такой улыбкой бывшую крестьянку, чья мать к тому же была шлюхой, пусть даже она и избранница Томанака. — Разве ты не говорил, что твоей семье принадлежат поместья в Вондерланде?
— Принадлежат. Но в Вондерланде деревни остаются на своих местах. Их обитатели не поднимаются и не уходят с наступлением зимы!
— Верно, но там живут фермеры, звероловы и рыбаки, — ответила Керита. — К тому же плотность населения в Ландрии и Ландфрессе гораздо ниже. Половина местных жителей — пастухи, их стада просто не могут зимовать в таких условиях, значит, им приходится уходить, а когда они идут на юг, они не хотят оставлять здесь свои семьи. Ты бы изумился, увидев, сколько народу сейчас движется по Северному Пути на северо-восток Растама. Но большинство уходит в другое место.
— Подожди, — озадаченно произнес Вейжон, — кажется, ты только что говорила, что пастухи уходят за своими стадами.
— Нет, я сказала, что пастухи не оставляют здесь свои семьи, когда не могут быть вместе с ними. Сложилась традиция, по крайней мере, она существует последние четыре-пять столетий с момента постройки Дворвенхеймского Тоннеля, по которой их семьи уходят на зиму к гномам. За проживание они платят бараниной, говядиной и олениной, и еще они обеспечивают ежегодный приток рабочих рук. Погода не позволяет вывозить товары на рынок до самой весны, но зато их подавляющее большинство изготавливается именно зимой.
— А я и не знал, — вмешался Брандарк. — Насчет того что гномы зимой используют дополнительный источник рабочей силы.
— Они так не делали, пока не появился Тоннель, — пожала плечами Керита. — Мне рассказывали, что все гномы в Контоваре отказывались делиться своими секретами с чужаками, да и в Дворвенхейме следовали этой традиции около шестисот лет. Но потом Империя Топора подошла к их границам, они увидели, какую пользу их сородичи извлекают из сотрудничества с другими народами, и не смогли удержаться и не последовать их примеру. В настоящее время люди в восточной Ландфрессе принимают такое же участие в промышленности гномов, как и сами гномы. Вы увидите, о чем я толкую, когда мы подойдем ближе к Тоннелю. Там города не вымирают зимой.
— Гм. — Базел кивнул, потом поднял бровь. — Из речей сэра Мехрика я понял, что больше половины его воинов отправляется в эти места. — Она кивнула, а он обвел рукой пустые пространства. — Тогда не могла бы ты пояснить мне, куда они делись?
— Думаю, мы встретим кого-нибудь из них через денек-другой, — заверила его Керита. — Их все равно не хватило бы для охраны всей дороги. Они собираются в отряды в городах побольше, таких, где на зиму остается достаточно населения. Учитывая состояние дорог, понятно, что выезжающие из Дворвенхейма предпочитают путешествовать, собираясь в караваны. Отряд доводит такой караван до очередного города и передает другому отряду. Потом воины возвращаются и сопровождают следующий караван. — Она снова пожала плечами. — Не слишком обременительно. На самом деле главной задачей Ордена в здешних местах является охрана тех жителей, которые решили остаться на зиму. Еще наши воины периодически выезжают в небольшие городки и деревни проверить, не поселились ли там какие-нибудь нежелательные личности.
— И все-таки эти просторы кажутся мне удручающе пустыми… и слишком огромными, — заметил Вейжон.
— Неужто? — спросил Базел, и что-то в голосе градани заставило рыцаря пристально поглядеть на него.
Глаза Конокрада сощурились под линзами из закопченного стекла, он стянул с правой руки рукавицу. Вейжон увидел, как градани поднял руку, словно собираясь почесать шею и будто невзначай отстегнул ремешок, удерживающий меч в ножнах.
— Милорд? — взволнованно произнес Вейжон.
— Мне кажется, тебе стоит немного проехаться вперед, Вейжон, — сказал градани, не меняя тона. — Постарайся не привлекать внимания, просто предупреди сэра Харкона, что вон в тех деревьях нас кто-то поджидает. — Он не стал показывать рукой, только повел ушами в сторону тисовой рощи, за поворотом подходившей вплотную к дороге.
— Да, милорд. — Вейжон быстро кивнул и сжал коленями бока лошади, заставив ее ускорить шаг.
— Теперь ты, Брандарк. Я был бы весьма признателен тебе, если бы ты взял на себя труд передать то же самое возницам, — продолжал Базел, когда молодой рыцарь отъехал. — Скажи им, чтобы держали луки наготове, но пусть заряжают их так, чтобы это не было заметно.
— Будет сделано, — отозвался Брандарк. Он остановил лошадь, спешился и, делая вид, что подтягивает подпругу, дождался, пока повозки поравняются с ним.
Керита повернула голову к Базелу:
— Почему ты так уверен, что нас кто-то поджидает?
— Я мог бы сказать, что это чутье, — ответил он, косясь на подозрительную рощу, — и, может быть, в этом и есть доля правды. Но на самом деле градани обладают гораздо более острым зрением, чем люди. А лично я вижу лучше многих градани.
— И?
— И если посмотреть в центр той рощи и еще вон туда, на сорок-пятьдесят футов подальше, то можно заметить, что снежный покров на ветвях поврежден. Если ты замечаешь подобные вещи, ты невольно начнешь приглядываться и увидишь еще и вьющиеся в воздухе струйки пара.
— Ты отсюда видишь струйки пара? — Керита произнесла это тоном человека, изо всех сил старающегося не показать своего недоверия.
Базел обнажил белоснежные зубы в широкой ухмылке:
— Девочка, градани собаку съели на походах по Равнине Ветров, где негде, абсолютно негде укрыться, особенно зимой. Но это не значит, что сотойцы не могут спрятаться, если это им необходимо. По правде сказать, воины и воительницы Сотойи, если пожелают, способны спрятаться на ломберном столике. Поэтому любому Конокраду, желающему дожить до преклонных лет, приходится учиться примечать все, обдумывать увиденное… особенно тогда, когда все вокруг кажется совершенно безопасным. В последние два-три дня нам почти не встречалось лесов, поэтому я особенно внимательно всматривался в эту рощу, когда она возникла на горизонте.
— Верю тебе на слово, — ответила Керита, мимоходом расстегивая ножны своих мечей. Она задумалась, не стоит ли зарядить лук, притороченный к седлу, но это невозможно было сделать незаметно. Кроме того, это оружие можно было использовать только спешившись, а не верхом. Базелу же удалось извлечь из-за спины арбалет. Краем глаза Керита заметила, как он достал из-за пояса стрелу и одной рукой натянул тетиву. Продемонстрировав столь удивительную силу, он посмотрел на нее и снова широко улыбнулся, ставя на место стрелу с четырехгранным наконечником.
— Ты уверен, что на нас нападут? — спросила она, не осознавая, что уже поверила ему.
— Насчет этого ничего сказать не могу, я же не знаю, что на уме у тех, кто спрятался в лесу. Но на их месте я бы позволил нам подойти поближе. У нас здесь около сорока мечей, не считая возниц, и всего две повозки. Кроме того, мы идем на север, а не на юг, очевидно, что повозки пусты. Значит, они получат минимум добычи и максимум неприятностей. Ни один нормальный разбойник не станет нападать без твердой уверенности, что прибыль того стоит. Я почти уверен, что в том лесу кто-то есть, но не знаю, насколько ход его мыслей отличается от моего.
— Понятно, — пробормотала Керита. — Но ты все-таки готовишься к нападению.
— Да, — спокойно ответил Базел, поводя ушами. — Но если ты спросишь меня почему, я не смогу тебе ответить.
Он увидел, что Вейжон уже подъехал к сэру Харкону, который принял командование вместо Йорхуса и теперь ехал во главе отряда. Рыцарь посмотрел на Вейжона, потом выпрямился в седле. Базел был уверен, что никто ничего не заметил, когда Харкон слегка повернул голову, чтобы взглянуть на Конокрада. Рука рыцаря тем временем скользнула к бедру, откидывая подол пончо с эфеса.
Конокрад довольно кивнул. Опасная роща была уже на расстоянии выстрела из лука, и он предпочел бы остановить отряд и перестроить его, предоставив врагу, если там, конечно, скрывался враг, подойти самому. Но даже его зоркие глаза не могли проникнуть сквозь плотные ряды деревьев, чтобы понять, что именно их ожидает. Если бы лично он организовывал засаду, он выстроил бы впереди всех лучников и осыпал бы противника градом стрел. Не исключено, что именно так и произойдет. Но с этим ничего нельзя поделать, можно лишь уповать на надежность доспехов — они выдержат, если нападающие не будут стрелять из больших луков или тяжелых арбалетов, — и двигаться вперед. Если намерения их врага именно таковы, на них нападут на повороте, где деревья ближе всего подходят к дороге.
Но, подумал он с недоброй улыбкой, их встреча будет не такой, как ожидают люди в лесу. Есть только одна вещь, ошеломляющая сильнее, чем засада, — когда мишень переходит в контратаку против тех, кто надеялся на внезапность. Базел это знал, потому что ему приходилось бывать и тем и другим. Он понимал, что те, в лесу, хотят воспользоваться преимуществом, которое дает неожиданное нападение, коротким мигом, когда противник застывает от изумления, не может сразу прийти в себя и осознать, что именно происходит.
Только опытные воины могут ехать в уготованную ловушку, ничем не выдавая того, что им о ней известно. У Базела в отряде были именно такие воины. Иначе и быть не могло, учитывая их принадлежность к Ордену. То здесь то там разреженная колонна понемногу подтягивалась, медленно и как бы невзначай. Оба напарника возниц исчезли за войлочными пологами, он не сомневался, что там они заряжают луки для себя и товарищей. Шесть братьев, ехавших под прикрытием повозок, уже держали наготове легкие луки, и он довольно кивнул. Если на них нападут…
Вейжон с Харконом первыми оказались у деревьев, за которыми что-то шевельнулось. Не такие зоркие, как у Базела Бахнаксона, глаза не уловили бы этого движения, но градани его заметил. Арбалет оказался у него на плече раньше, чем он осознал, что делает. Тетива звякнула, свистнула в воздухе стрела, и лучник, целившийся в Вейжона вскрикнул, когда четырехгранный наконечник пригвоздил его плечо к стволу дерева.
Кто-то прокричал команду, из-за деревьев выдвинулась еще дюжина луков. Рыцарь, ехавший за Вейжоном, беззвучно вывалился из седла, брат рядом с ним выругался и схватился рукой за короткое древко, впившееся ему в левое бедро. Еще одна стрела ударила Вейжона в грудь. По счастью, она летела под углом и только царапнула по кольчуге, разорвав пончо, но не задев тела. Харкону повезло меньше: его лошадь, заржав, упала — стрела вонзилась ей в левую переднюю ногу. Рыцарь-командующий вовремя успел выпутаться из стремян. Он упал на землю, перекатился и вскочил, держа в руке меч, в этот миг еще одна лошадь встала на дыбы, рухнула и забилась в агонии, выбросив своего всадника из седла. Но это был весь урон, который смогли причинить лучники. Кто-то снова прокричал что-то под деревьями, на этот раз с испугом, когда «застигнутый врасплох» отряд резко развернулся налево и выстроился.
В течение какого-то мига лес не подавал признаков жизни, потом из-за деревьев начали выскакивать люди. Они появлялись небольшими группами, словно вода, просачивающаяся через щели в плотине, растерянность не позволила им даже сформировать строй. Разбойники умели только нападать из засады на жертв, уже потерявших добрую часть людей под градом стрел, ошеломленных и наполовину сломленных, и Базел передернулся от отвращения, снова поднимая к плечу арбалет.
Если бы разбойниками командовал он, он прекратил бы бой и отступил в тот момент, когда понял, что преимущество внезапного нападения утеряно, или по крайней мере приказал бы своим людям оставаться под деревьями. Похоже, единственным дальнобойным оружием у нападавших были арбалеты, которыми представители Расы Людей пользовались с излишней медлительностью. Конокрады принца Бахнака стреляли из арбалетов подобных тому, что был у Базела, но сила рук позволяла им управляться с арбалетами как с легкими луками. Поэтому они перезаряжали оружие с невероятной быстротой. Но даже люди могли бы сделать еще хотя бы по одному выстрелу или же попытаться заманить врагов в лес, что серьезно ослабило бы позиции всадников. Выходить на открытое место, не имея времени, чтобы перестроиться, было просто глупо.
Правда, решил он, отправляя очередное смертоносное древко в горло врага, у разбойников явное численное преимущество. Их было, наверное, сорок или даже пятьдесят, и, возможно, их решение выйти из-под прикрытия деревьев не было таким уж безрассудным.
Большинство рыцарей Ордена сражались верхом, орудуя копьями, мечами, боевыми топорами или булавами. Были исключения, например сам Базел или Керита, которые предпочитали биться пешими, но остальные оставались в седле. В данный момент это было скорее слабым местом отряда, поскольку в некоторых местах снег был лошадям по брюхо и даже выше и они не могли двигаться быстро. Конечно, снег создавал проблему и для пеших воинов, за исключением разве что одного.
По счастью, в Ордене Томанака не разделяли пренебрежения многих других рыцарей к дальнобойному оружию. В других орденах, где войну, как заметил Базел, считали чем-то вроде азартной игры, луки и арбалеты не допускались этикетом. Последователи Томанака, лишенные предрассудков, использовали то оружие, которое казалось им наиболее эффективным. Братья Ордена были тренированными конными лучниками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59