Народ Ривы, несколько столетий прожив вовсе без королей, придавал этому особое значение.Сенедра, разумеется, лучилась счастьем. Выразив лишь мимолетное недовольство по поводу избранного мужем имени для дочки, она быстро смягчилась. Как истинная дриада она тяготела к именам, начинающимся на традиционное «Кс», и вот, некоторое время усиленно размышляя, похоже, нашла решение проблемы. Гарион был совершенно уверен, что королева умудрилась всунуть это «Кс» между букв имени Белдаран и теперь мысленно станет звать дочь только так. Но Гарион предпочел этим не интересоваться…Королева Ривы была молода, крепка здоровьем и быстро восстановила силы. Правда, она оставалась в постели несколько дней, но в основном ради того, чтобы дать возможность местной знати и зарубежным послам посетить королевскую опочивальню, выразить почтение миниатюрной королеве и восхититься еще более миниатюрной принцессой.Через несколько дней Полидра вновь явилась в опочивальню к Гариону.— Похоже, здесь дела мои благополучно завершены, — сказала она. — Поскольку в помощи моей более нет нужды, пора нам отправляться в Вейл. Полгаре вот-вот рожать, ты знаешь.Гарион кивнул.— Я попросил Грелдика нас подождать. Он доставит нас в Сендарию быстрее любого другого капитана.— Этот человек в высшей степени ненадежен…— То же говорила и Полгара. И все же это непревзойденный моряк — лучшего не сыскать во всем свете. Я тотчас прикажу погрузить на борт лошадей.— Нет, — коротко возразила Полидра. — Мы очень спешим, Гарион. Лошади нам только помешают.— Ты… ты хочешь сказать, что мы пустимся бежать от побережья Сендарии до самого Вейла? — изумился Гарион.— Ну, это не так уж и далеко, — улыбнулась она.— А как же быть с провизией?Бабушка лишь поглядела на него насмешливо, и Гарион тотчас же почувствовал себя круглым идиотом.Прощание Гариона с семейством было трогательным, но кратким.— Одевайся потеплее, — заботливо увещевала мужа Сенедра. — На дворе ведь зима…Гарион предпочел не посвящать ее в детали своего предстоящего путешествия.— Чуть не забыла. — Королева вручила мужу свернутый листок пергамента, — Это для тетушки Пол.Гарион взглянул на листок — это оказался очень милый цветной акварельный портрет королевы с новорожденной дочерью на руках.— Правда, красиво? — спросила Сенедра.— Очень, — согласился он.— Лучше тебе не мешкать, — сказала вдруг Сенедра. — Еще немного — и я вовсе не отпущу тебя!— Не простудись, Сенедра, — улыбнулся Гарион в ответ. — И присматривай хорошенько за детишками.— Естественно. А знаете, я люблю вас, ваше величество.— И я вас, ваше величество.Гарион нежно поцеловал жену, сына и дочурку и тихонько вышел из комнаты.Море штормило, но неисправимому сорвиголове Грелдику до этого, казалось, и дела не было — его латаный-перелатаный корабль летел быстрее ветра по бурному морю. Грелдик при жутком ветре приказал поднять столько парусов, что любой мало-мальски здравомыслящий капитан мира, завидев эту картину, рухнул бы в обморок — и всего через два дня они достигли побережья Сендарии.— Нам сгодится любой пустынный берег, Грелдик, — сказал капитану Гарион. — Мы очень торопимся, а если остановимся в Сендаре, то Фулрах и Лейла замучают нас поздравлениями и банкетами в нашу честь.— А каким образом вы намереваетесь добираться до Вейла? — прищурился капитан.— Ну… есть способы, — уклончиво ответил Гарион.— Снова эти ваши штучки? — недовольно проворчал капитан.Гарион молча развел руками.— Но это же противно природе!— Что поделаешь, я родом из странного семейства…И Грелдик, недовольно бурча что-то себе под нос, приказал подойти к пустынному берегу, поросшему ржавой просоленной травой.— Это вам сгодится? — спросил он.— Лучше не придумаешь, — ответил Гарион.Потом Гарион и Полидра долго стояли на берегу, дожидаясь, пока корабль Грелдика отойдет достаточно далеко от берега, — полы их плащей хлопали на ветру, словно крылья.— Думаю, можно начинать, — сказал Гарион, половчее прилаживая за спиной свой Ривский меч.— Не пойму, зачем ты потащил с собой эту штуку, — пожала плечами Полидра.— Шар хочет поглядеть на ребеночка Полгары.— Пожалуй, большей дикости я за всю жизнь не слыхивала! Ну, в путь?Очертания их фигур замерцали, расплылись — и вот уже два волка бесшумно и стремительно мчались прочь от берега.До Вейла они добрались всего за неделю. Изредка охотились и еще реже отдыхали. За эту неделю Гарион узнал про волчьи повадки много больше, чем за всю жизнь. Разумеется, Белгарат успел его многому научить, но старый волшебник вкусил волчьей жизни, уже будучи взрослым, Полидра же была знакома со звериным житьем с младых ногтей.И вот однажды вечером они взбежали на вершину холма и увидели внизу маленькую усадьбу — ограда почти утонула в снегу, на крыше дома образовался огромный сугроб, но в окнах мерцал теплый гостеприимный свет.— Мы успели? — спросил Гарион у волчицы с янтарными глазами.— Да, — ответила Полидра. — Сестра рада, что мы мудро пренебрегли четвероногими, на которых разъезжают двуногие. Однако время близится. Давай спустимся и поглядим, как тут дела.И они потрусили вниз по склону сквозь метель, а возле самых ворот приняли человеческое обличье.В доме царило приятное тепло. Полгара, неловко передвигаясь, накрывала на стол, Белгарат сидел у огня, а Дарник невозмутимо чинил конскую упряжь.— Я сберегла кое-что вам на ужин, — сказала, поворачиваясь к вошедшим, Полгара. — Мы уже отужинали.— Так ты знала, что мы нынче появимся? — Гарион от изумления раскрыл рот.— Конечно, дорогой. Мы с матушкой все время поддерживаем связь. Как поживает Сенедра?— Они с Белдаран чувствуют себя прекрасно, — буднично произнес Гарион.Полгара столько раз удивляла его, что Гарион чувствовал себя вправе хоть разок отыграться.Полгара чуть не уронила тарелку, и ее изумительные голубые глаза широко раскрылись.— О Гарион! — воскликнула она, бросаясь ему на шею.— Тебе нравится это имя? Ну хоть чуточку, а?— Больше, чем ты можешь себе вообразить!— Как самочувствие, Пол? — спросила Полидра, снимая мокрый плащ.— Думаю, великолепно, — улыбнулась Полгара. — Знаешь, мама, я все знаю про беременность, но вот сама испытываю это впервые в жизни. У меня такое впечатление, что младенцы только и делают, что толкаются, правда? Всего несколько минут назад мой ударил ножкой — и почему-то сразу в нескольких местах.— Ах, так он еще и дерется? — подал голос Дарник.— Он? — улыбнулась Полгара.— Ну… просто сорвалось с языка, Пол.— Ежели хотите, могу прямо сейчас сказать вам, кто это — он или она, — предложил Белгарат.— Только посмей! — сверкнула глазами Полгара. — Никто не должен узнать об этом прежде меня!Снегопад кончился перед самым рассветом, а вставшее солнце разогнало тучи. Свежевыпавший снег сиял ослепительной белизной, небо нежно голубело, и было хоть прохладно, но не морозно.На рассвете Гариона, Дарника и Белгарата безжалостно изгнали вон из дома, и они слонялись вокруг дома, томясь от чувства собственной бесполезности, подобно всем мужчинам в подобной ситуации. Вот они остановились на самом берегу ручейка, протекавшего через двор фермы. Белгарат вгляделся в темную воду и заметил в глубине темные юркие тени.— Ты успел уже насладиться рыбалкой? — спросил он у Дарника.— Нет, — печально отвечал кузнец. — Прежней страсти как не бывало…Все они знали почему и предпочли прекратить этот грустный разговор.Чуть позднее Полидра принесла им перекусить, но решительно запретила даже приближаться к дому. К вечеру она заставила мужчин кипятить воду в кузнице Дарника.— Никогда не мог взять в толк, зачем это надо, — посетовал Дарник, снимая с огня уже невесть какой по счету чайник. — Ну к чему им столько кипятка?— Да ничего им не нужно, — ответил Белгарат. Старик развалился на охапке сучьев и внимательно изучал причудливую резьбу на новой колыбельке, которую смастерил будущий отец. — Это просто нехитрый способ занять мужиков, чтобы не путались под ногами. Некой гениальной бабе много тысяч лет тому назад пришла в голову эта идея, и женщины доселе свято соблюдают этот древний обычай. А ты кипяти воду, Дарник, кипяти! Этим ты осчастливишь женщин, тем более и не такой уж это тяжкий труд.Луна еще не взошла, но холодный свет звезд серебрил снег — казалось, весь мир объят нежным голубоватым сиянием. Гарион никогда не видел еще такой волшебной ночи — будто, природа, затаив дыхание, напряженно чего-то ждет.Гарион и Белгарат, заметив растущее беспокойство Дарника, предложили прогуляться на вершину холма. Они уже давно заметили, что Дарник всегда старается чем-то себя занять, борясь с волнением или тоской.Кузнец взглянул в ночное небо.— Правда, необыкновенная ночь? — спросил он, улыбаясь какой-то глупой блаженной улыбкой. — Думаю, я сказал бы то же самое, даже если бы дождь лил как из ведра…— Со мной так всегда бывает, — со знанием дела заявил Гарион и тотчас же рассмеялся, выпуская изо рта клубы голубоватого пара. — Уж не знаю, подходящее ли это слово «всегда», но дважды это со мною было, точно говорю. И я вполне тебя понимаю. — Он поглядел на домик, с вершины кажущийся совсем крошечным. — Что-то тут слишком уж тихо, а?— И ветра совсем нет, — согласился Дарник. — А снег съедает все звуки. — Он склонил голову к плечу, напряженно прислушиваясь. — Да, теперь и мне кажется, что ночь чересчур тиха — да и звезды какие-то слишком яркие… Полагаю, всему этому есть вполне прозаичное объяснение.Белгарат улыбнулся:— Друзья мои, вы оба безнадежные реалисты! В вас ни на грош романтики! Неужели вам в голову не приходит, что ночь эта и в самом деле особенная?Гарион и Дарник недоуменно взглянули на старика.— А вы остановитесь на секунду и вдумайтесь, — предложил им волшебник. — Пол почти всю жизнь посвятила воспитанию чужих детей. Наблюдая за этим, я испытывал затаенную боль всякий раз, когда она брала на руки чужое дитя. Этой ночью все переменится — так разве ночь эта и вправду не особенная? Нынче у Полгары появится собственное, родное дитятко. Для вселенной это, возможно, и не ахти какое событие, но вот для нас — очень важное.— И вправду, — горячо согласился Дарник, но тотчас же впал в задумчивость. — Знаешь, Белгарат, я в последнее время кое над чем размышляю.— Да, я в курсе.— Не кажется ли вам, что мы все возвращаемся к тому, с чего начинали? Разумеется, дважды в одну реку не войдешь и различия, безусловно, есть, но все на удивление знакомо…— А ведь и я думал о том же самом! — подхватил Гарион. — И меня не покидает все то же странное ощущение, что все это уже было.— Ничего нет естественнее возвращения домой для тех, кто долго странствовал, — пожал плечами Белгарат, поддавая носком башмака снежный ком.— Сдается мне, не так все просто, дедушка.— И мне так кажется, — согласился Дарник. — По-моему, все гораздо сложнее и важнее.Белгарат нахмурился и надолго умолк, размышляя.— А ведь и я согласен с вами, — признался он. — Эх, жаль, нет здесь Белдина! Он бы все растолковал нам за одну минуту. Разумеется, никто из нас ни черта бы не понял, но он все равно объяснил бы. — Старик поскреб бороду. — Впрочем, кажется, и я нашел объяснение.— Ну же, не томи! — взмолился Дарник.— Мы с Гарионом обсудили этот вопрос примерно год тому назад. Тогда он заметил, что события повторяются вновь и вновь, раз за разом. Ты, наверное, слышал этот наш разговор.Дарник кивнул.— И тогда мы решили — виной всему этому произошедший некогда раскол вселенной, который не позволяет наступить будущему.— Пожалуй, это не лишено смысла.— Но вот теперь все переменилось. Цирадис сделала свой выбор, и последствия катастрофы постепенно сглаживаются. Теперь будущее может наступить.— Тогда почему же все возвращается к истокам? — спросил Гарион.— Но это же совершенно логично, Гарион, — серьезно заговорил Дарник. — Когда ты что-то начинаешь, то ведь начинаешь с начала, а не с конца, правда?— Давайте этим и ограничимся, — предложил Белгарат. — Некогда жизнь остановилась. Теперь она продолжается. Все получили то, что заслужили. Мы с вами получили каждый свою награду, а наши противники жестоко наказаны. Это лишний раз доказывает, что мы не ошиблись в выборе пути.Гарион вдруг громко рассмеялся.— Что ж тут смешного? — изумился Дарник.— Перед самым рождением нашей малышки Сенедра получила письмо от Бархотки — ну, от Лизелль. Этой оторве удалось уговорить Шелка назначить день свадьбы. Думаю, и он получил по заслугам, но уверен, что, стоит ему подумать об этом, он всякий раз втихомолку ужасается.— А когда свадьба? — спросил Дарник.— Будущим летом. Лизелль хочет, чтобы все мы собрались в Бокторе, дабы лицезреть ее торжество над нашим общим другом.— Негоже так говорить, Гарион! — упрекнул его Дарник.— Скорее всего, это сущая правда, — хмыкнул Белгарат. Потом полез за пазуху и извлек на свет глиняную бутылочку. — Кто хочет согреться? Тут самая адская жидкость, какую только можно найти в Стране улгов.— Бабушке это не пришлось бы по нраву, — предупредил Гарион.— Но ведь бабушки сейчас нет здесь, правда, Гарион? Бабушка немножечко занята, не так ли?Они молча стояли, глядя на занесенную снегом ферму. Крышу венчал великолепный пушистый сугроб, а с крылечка свешивались мерцающие сосульки, похожие на алмазные подвески. Окошки дома золотились, отбрасывая теплые отсветы на сугробы, да еще розоватым светом мерцали двери кузницы, где все еще пылало пламя в горне, на котором мужчины целый вечер кипятили никому не нужную воду. Не колеблемый ветром столб голубого дыма поднимался в небо из трубы так высоко, что достигал, казалось, самых звезд.Тут Гарион услышал странный звук — он даже не сразу понял, откуда он доносится. Звук издавал Шар — это была песня, полная томительного ожидания.И тут из домика послышался звонкий крик. Это был младенческий крик, но в нем звучали вовсе не возмущение и недовольство, столь обычные для воплей новорожденных, — нет, крик этот полон был изумления и невыразимого восторга.Шар вдруг замерцал нежным голубым светом, а томление в его песне сменилось радостью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55