Разрешите?
- Пожалуйста. А пароль он вам сообщил?
- Пароль? Нет, никакого пароля не назвал.
- Как бы мне не пришлось на него рассердиться, - пробурчала я и резко
взяла с места.
До дороги, сворачивающей к Пальмирам, было недалеко. И даже не
столько недалеко, сколько совсем близко, так что я, находясь все еще в
полусонном состоянии, с ходу проскочила ее. Когда же у меня перед глазами
мелькнул указатель, я так резко затормозила, что мой спутник, который
полез в карман за сигаретами, вынужден был обеими руками упереться в
приборную доску. При этом у него что-то упало.
- Ох, простите, - сконфуженно извинилась я. - Мы проскочили поворот,
и я не успела предупредить вас, что торможу.
Пришлось развернуться, и тут мой мотор вдруг чихнул. Раз чихнул, два
чихнул, а потом тихонько забулькал и замолк. По инерции я съехала на
обочину и остановилась как раз перед указателем поворота на Пальмиры.
- Что случилось? - встревожился мой спутник.
- Не знаю, - раздраженно ответила я. - То есть знаю, я просто забыла
заправиться.
- С ума сошла! - рявкнул он с такой совершенно неожиданной злостью,
что я была поражена. В конце концов, в спешке люди забывают и о более
важных вещах, не только о каком-то там бензине. Я уже собиралась сказать,
что у меня есть с собой канистра бензина, которую я, хорошо зная себя,
всегда вожу с собой, как вдруг почувствовала какой-то подозрительный
запах. Едва уловимый знакомый запах, который всегда ассоциировался у меня
с больницей.
Я замерла. Мягкая рукавица датского полицейского... У этого типа
что-то только что упало... Полковник не назвал пароль...
Не раздумывая, я открыла дверцу и вышла из машины. Он тоже вышел и
тупо уставился на меня, не зная, что предпринять.
- Мне кажется, раз мы так торопимся, имеет смысл вам отправиться к
полковнику пешком, - посоветовала я. - А я подожду здесь на дороге, может,
кто-нибудь даст мне немного бензина, и я догоню вас. Поспешите же!
- Пожалуй, вы правы, - согласился он со мной, как мне показалось, с
облегчением, и чуть ли не рысью бросился в сторону Пальмир.
Я закурила и, глядя ему вслед, медленно приходила в себя. Их темпы
меня ошеломили: так быстро, так сразу? Поставив себя на их место, я
представила, как бы они действовали. Все очень просто. В это время года и
дня в Пальмирском лесу всегда пустынно. Они одурманили бы меня той
пакостью, вонь которой еще чувствуется в машине, стукнули бы чем-нибудь в
левый висок, инсценировали несчастный случай - ну, вроде автомашина
врезалась в придорожное дерево, - потом продырявили бы переднюю левую
покрышку, а поблизости оставили бы следы колес какой-нибудь машины - и
катастрофа готова. Или можно врезаться в дерево той стороной, где бак, и
поджечь машину. Тоже неплохо.
Очень живо представив себе все это, я пришла в соответствующее
настроение. Погасив сигарету, я открыла багажник и только сейчас
сообразила, что канистра полная, что в ней двадцать литров бензина и что
мне ни в жизнь ее не поднять, не говоря уже о переливании бензина в бак. Я
подумала о шланге, но тут, к счастью, увидела приближающуюся машину, и
замахала рукой.
Прекрасный черный БМВ-2000, направляющийся в сторону Варшавы,
затормозил, поравнявшись со мной. За рулем сидел симпатичный на вид
человек, хотя лицо его и не выражало восторга от того, что пришлось
остановиться.
- Что случилось? - спросил он, открыв дворцу.
- Очень прошу извинить меня. - Я сокрушенно вздохнула. - Но не могли
бы вы помочь мне поднять эту штуковину?
- Штуковину? - переспросил он, наморщив брови, как бы пытаясь
отыскать в памяти это слово.
Я посмотрела на номер его машины. Французский. Может, он иностранец?
- Канистру, - пояснила я. - В ней двадцать литров. Мне ни за что не
поднять, а бензин налить надо.
- А, пожалуйста. Где она у вас?
Он вышел из машины, а я с сомнением смотрела на него. Он был высокий,
худощавый, опять же очень похож на интеллектуала. Хватит ли у него сил? Но
канистру я показала и бак открыла.
- А не помочь ли вам? - вежливо предложила я. - Может, мы вдвоем
поднимем ее.
Он как-то странно посмотрел на меня и одной рукой так легко поднял
канистру, будто в ней было не больше ста граммов. Открутив крышку, поднял
канистру и вылил ее содержимое в бак. Мало кто сумеет одним духом перелить
двадцать литров бензина из высоко поднятой канистры так, чтобы руки не
дрожали. Казалось, для него это вообще не тяжесть. Поразительно!
Думаю, что к восхищению женщины ни один мужчина не останется
равнодушным. Вот и этот улыбнулся, по собственной инициативе завернул
крышку, положил канистру на место и запер багажник. Мне показалось, что и
он почувствовал ко мне симпатию.
- Может, еще что-нибудь нужно?
Я очнулась и отвела от него восхищенный взгляд.
- Ах, нет, большое спасибо. Как изумительно вы это сделали! Громадное
спасибо и прошу извинить, что остановила вас. Ведь вы наверняка спешили.
- Пустяки. Для меня это было только приятно. Всего хорошего!
Усаживаясь в машину, он бросил взгляд на моего "ягуара" и, как мне
показалось, хотел что-то сказать, но передумал и жестом показал, чтобы я
первая тронулась. Теперь я заколебалась, так как уже настолько пришла в
себя после испытанного страха, что подумывала, не устроить ли мне
нападение на засаду, поджидающую меня в Пальмирах. Я могла бы, например,
таранить их "ягуаром"... Нет, пожалуй, воздержусь. И я двинулась обратно в
Варшаву, а за мной ехал БМВ.

Приблизительно за две недели до этого перед маленьким домиком в
Биркерде поздно вечером остановилась машина. Алиция выглянула в окно кухни
и позвала Торкильда:
- Посмотри, "вольво-144". Уж не Иоанна ли приехала?
Мы с Торкильдом очень любили друг друга, причем мое доброе отношение
к нему было вполне обоснованно, а вот за что он меня любил - совершенно
непонятно. Оба они с Алицией восприняли мое исчезновение как большое
личное несчастье, очень радовались, что я отыскалась, и теперь оба
помчались к выходу. В дверях они столкнулись с инспектором Йенсеном.
- Прошу извинить за столь поздний визит, - сказал господин Йенсен, -
но дело срочное. Ваша подруга опять исчезла.
- Это уже стало у нее дурной привычкой! - воскликнула взволнованная
Алиция и пригласила инспектора пойти.
Спокойно и по-датски основательно инспектор изложил суть дела.
Основываясь на телеграмме, посланной мною Алиции - разумеется, Алиция
известила о ней инспектора, - а также на сведениях, полученных из датского
посольства в Париже, меня уже два дня ожидали в Дании. А меня все нет. Не
звонила ли я ей?
- Не знаю, - ответила Алиция неуверенно. - Муж перекапывал сад и
повредил кабель, так что наш телефон не работал какое-то время. На работу
мне кто-то звонил, но меня как раз не было. Так что не знаю.
Инспектор Йенсен очень огорчился. Подумав, он спросил Алицию, где, по
ее мнению, я могла бы находиться. Алиция попросила объяснить, в чем,
собственно, дело. Господин Йенсен объяснил.
Начатая Интерполом в конце прошлого года кампания близилась к концу.
Было арестовано много людей, занимающихся преступной деятельностью,
прикрыто много притонов, конфискованы значительные суммы. И это все.
Верхушке гангстерского синдиката во главе с шефом не только удалось
скрыться от правосудия, но и скрыть почти весь капитал шайки, а Интерпол
очень рассчитывал его захватить, что было бы равносильно отсечению главной
головы гангстерской гидры. А теперь вышеупомянутая гидра отращивает новые
головы, в целом ряде мест появляются новые притоны, и все свидетельствует
о том, что акция Интерпола может тянуться до бесконечности. Из каких-то
неведомых источников Интерпол узнал, что все богатство шайки где-то
спрятано, но никто не знает где. С другой стороны, стало известно также,
что в полиции бандиты имеют своего человека, но опять же никто не знает,
кто он. В довершение во всему, в Северной Африке наблюдается
подозрительное оживление в области развлекательного бизнеса, причем это
оживление идет вразрез с гангстерской деятельностью в Европе. Полиции,
разумеется, это очень на руку, но тем не менее она очень хотела бы знать,
в чем все-таки дело.
Бот почему моего прибытия ожидали с таким нетерпением, рассчитывая,
что кое-что я смогу прояснить, что смогу назвать им хоть некоторых
представителей гангстерской элиты. Польское и датское посольства в Париже
уже заручились моим согласием побеседовать с кем надо, и вдруг я исчезаю.
Разумеется, поиски продолжаются. Если я покинула Францию, то должна была
где-то пересечь границу. Как раз этот момент находится сейчас в центре
внимания полиции. Известно, что я приобрела бежевый "ягуар", хотя не
исключено, что могла бросить машину и уехать на чем-нибудь другом. Причем
никто не поручится, что под собственной фамилией. В связи с вышеизложенным
не приходит ли в голову моей приятельницы какие-нибудь предположения?
Алиция глубоко задумалась и выдвинула предположение.
- Она поехала в Польшу, - решительно заявила моя подруга. - Ее
телеграмма и то, что вы, господин инспектор, рассказали, позволяют
предположить, что ее преследуют и что ее жизни угрожает опасность. А я
знаю - вы уж извините, но человеку позволительно иметь хобби, - так вот,
моя подруга полагается только на польскую милицию. Я уверена, что она
поехала в Польшу.
Стремление добраться до родины как последнего прибежища не показалось
инспектору Йенсену столь уж странным. Он опять немного подумал, заявил,
что проверит, и очень просил немедленно сообщить ему, если от меня придет
какая-нибудь весточка.
Весточка действительно пришла. Это было мое письмо. Алиция получила
его спустя две недели после визита инспектора. Алиция прочла три раза мое
послание и очень расстроилась. Семь раз звонила она инспектору Йенсену,
никак не могла его застать и расстроилась еще больше. Наконец дозвонилась,
и поздно вечером он опять нанес ей визит.
Господин Йенсен выглядел растерянным.
- Мы нашли вашу подругу, - сказал он Алиции почему-то грустным
голосом. - У нее был представитель Интерпола из Парижа. К сожалению, ваша
подруга не пожелала с ним разговаривать, даже не впустила его в квартиру и
обошлась с ним... гм... невежливо, невзирая на присутствие польской
милиция. Мы не знаем, как это объяснить.
К этому времени Алиция выучила мое письмо наизусть и знала, как это
объяснить.
- Я давно знала, что этому человеку нельзя доверять. Сколько раз я ей
это говорила! - в гневе выкрикнула Алиция и добавила: - Вы должны
поторопиться! Я совсем не хочу, чтобы мою подругу убили.
Господин Йенсен ничего не имел против того, чтобы поторопиться, но не
понял, о каком человеке говорит Алиция. Тогда Алиция перевела ему
отдельные фрагменты моего послания, те, в которых я описывала, как
нарвалась на гангстеров, переодетых полицейскими, о присутствии в Польше
Мадлен, о фактах, свидетельствующих против Дьявола и о моих подозрениях.
Многое из того, что прочитала Алиция, подтверждалось информацией,
имеющейся в распоряжении инспектора. Он внимательно слушал, кивая головой.
Затем он так же внимательно выслушал то, что ему сочла своим долгом
сказать Алиция, и глубоко задумался. Подумав, он заявил, что все понял.
Как и следовало предполагать, испытания, выпавшие на мою долю, сделали
меня несколько подозрительной, недоверчивой. Меня можно понять. Он сам,
например, был бы удивлен, если бы после всего пережитого я стала бы
откровенничать со всеми подряд. Напротив, моя сдержанность достойна
всяческих похвал. И тем не менее со мной надо же как-то общаться. Он
думал, что это будет нетрудно, но теперь его мнение по данному вопросу
изменилось. Собственно, оно стало меняться уже тогда, когда ему сообщили,
что парижского сотрудника Интерпола я пыталась спустить с лестницы,
публично обзывая его "лысым боровом". Может быть, в связи с вышеизложенным
моя подруга придумает какой-нибудь способ убедить меня, что тот человек,
которого ко мне направят, достоин доверия.
Алиция попросила господина Йенсена подождать и позвонила мне в
Варшаву.
После того как мы с ней убедились, что говорим именно мы, а не
подставные лица, Алиция первым делом спросила:
- Что это за лысый боров был у тебя?
В ответ послышалось разъяренное рычание:
- Очередной бандит! Маленький, с большой головой, лысый! С розовой
мордой. И она лоснилась, а из ушей торчали клочья шерстя. И блондин! С
меня достаточно блондинов!
- А почему ты его спустила с лестницы? - поинтересовалась она,
оставив в стороне вопрос, почему я решила, что он блондин, если он лысый.
- А что, я должна была встречать его с распростертыми объятиями? К
сожалению, не спустила, его поддержал какой-то кретин, который поднимался
следом за ним.
- Но ведь это был сотрудник Интерпола!
В ответ раздался иронический смех:
- Ты веришь этим сказкам? Да он просто-напросто выдал себя за
сотрудника Интерпола, как и все они тут. Представляешь, явился ко мне
после того, как им не удалось разделаться со мной в Пальмирах. Дудки, не
на такую напали!
О покушении в Пальмирах Алиция ничего во знала, так как письмо мое
было отправлено раньше. Она потребовала подробностей и узнала, как
покушались на мою жизнь, как я чудом избежала смерти - только благодаря
своей рассеянности, как за мной гнался усатый балбес, лысый и мордастый,
как меня коварно заманили в Главное управление милиции и там - представь!
- хотели заставить общаться с вышеупомянутым балбесом, вкравшимся в
доверие некоторых близоруких сотрудников польской милиции, но я его сразу
раскусила и тут же дала ему полную и исчерпывающую характеристику,
которую, к сожалению, ему перевели не полностью, после чего сбежала домой
и теперь сижу, забаррикадировавшись в своей квартире.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41