Баум прятался у нее за спиной.
– Она оставила машину на станции, как было условлено, – начал Крэйг. – Рене ушел к маки. Ваша сестра сменила одежду и пошла пешком туда, где ее должны были забрать.
– Что же произошло? – прошептала Женевьева.
– Ее остановил патруль СС, разыскивавший партизан. Документы у нее были фальшивые, хотя и хорошо сделанные. Для немцев она была просто хорошенькой деревенской девушкой… Они потащили ее в ближайший сарай.
– Сколько их было?
– Какая разница? Рене и его друзья нашли то, что от нее осталось, и «лизандр» доставил их сюда два дня назад.
– Вы лгали мне, – сказала Женевьева. – Все, даже Рене.
– Чтобы уберечь вас от шока, но вы не оставили нам шансов, понимаете?
– Можно что-нибудь сделать сейчас? Неужели она непременно должна оставаться в этом жутком месте?
Ей ответил Баум:
– Нет, она сейчас под действием лекарств, которые постепенно снизят ее крайнюю ожесточенность, но пройдет по крайней мере, две недели, пока они окажут нужное действие. Тогда мы сделаем все необходимое, чтобы перевести ее в более подходящее помещение.
– Есть хоть какая-то надежда?
Он снова промокнул пот со лба, вытер руки платком, явно волнуясь.
– Фрейлейн, пожалуйста. Что я могу сказать вам? Она глубоко вздохнула.
– Мой отец ничего не должен знать, вы меня понимаете? Это убило бы его.
– Конечно. – Крэйг кивнул головой. – У него есть теперь своя версия. Нет никакой необходимости менять ее.
Женевьева сосредоточенно глядела в стакан.
– На самом деле у меня с самого начала не было выбора, и вы это знали?
– Да, – печально ответил он.
– Ладно. – Она проглотила бренди, который обжег ей горло, и осторожно поставила стакан. – Что дальше?
– Боюсь, придется ехать назад, к Мунро.
– Тогда не будем терять времени. – Она повернулась и направилась в выходу.
Лицо Картера было мрачным, когда он вел их в гостиную квартиры на Хастон-Плейс. Мунро, все так же сидевший за столом, встал и направился к Женевьеве.
– Ну что, теперь вы знаете все?
– Да. – Она осталась стоять.
– Сожалею, дорогая.
– Оставьте, бригадир. – Она предостерегающе подняла руку. – Вы мне не нравитесь, мне не нравятся ваши методы. Так что ближе к делу!
– У нас есть квартира на первом этаже для гостей. Вы можете расположиться в ней на ночь. – Он кивнул Крэйгу: – Вы можете переночевать с Джеком в полуподвале.
– А завтра? – осведомилась Женевьева.
– Мы отправим вас в Холодную гавань из Кройдона. Это в Корнуолле. «Лизандр» доставит вас туда за час. У вас там дом, Гранчестер-Эбби. Нечто вроде конспиративной квартиры для подготовки людей к работе. Майор Осборн и я будем сопровождать вас. – Он повернулся к Картеру: – Здесь все остается на твое попечение, Джек.
– Когда вы отправитесь, сэр? – спросил Картер.
– Около одиннадцати тридцати из Кройдона, учитывая предыдущее мероприятие майора.
Крэйг задумчиво спросил:
– А что бы это могло быть?
– Кажется, кто-то представил вас к Военному кресту, дорогой мой, за ту маленькую шалость, которую вы учинили для ИСО перед тем, как присоединиться к вашим соотечественникам. Его Величество обычно пришпиливает эти штуки сам, так что вас ожидают для награждения в Букингемском дворце ровно в десять часов утра.
– О, мой Бог! – простонал Крэйг.
– А теперь спокойной ночи, – сказал Мунро и добавил, когда они были уже у двери: – Да, еще одно, Крэйг.
– Сэр?
– Форма, дорогой мой. Приведите ее в порядок. Они пошли вниз. Джек Картер сказал:
– Дверь в квартиру открыта, вы найдете там все, что нужно, мисс Треванс. – Он начал спускаться по лестнице, и они пошли следом до первого этажа. У двери они остановились.
Женевьева нарушила молчание:
– Для вас – полуподвал. Звучит грубо.
– На самом деле там очень неплохо.
– И одновременно Букингемский дворец… Я поражена!
– Не придавайте слишком большого значения. Я буду одним из многих. – Он повернулся и помолчал. – Обычно на награждение кого-нибудь приглашают. Мне некого позвать, и я подумал…
Она улыбнулась:
– Я никогда не видела короля вблизи.
– Тем более нет смысла сидеть в машине и ждать просто так, – сказал он.
Она провела пальцем по его кителю.
– Вот что, мистер Осборн. Идите-ка переоденьтесь и принесите мне вашу форму. Уверена, что смогу привести ее в порядок с помощью губки и утюга.
– Слушаюсь, мэм. – Он отдал честь и поспешил вниз.
Она вошла в квартиру, прислонилась к двери, и улыбка сошла с ее лица. Ей нравился Крэйг Осборн, она ничего не могла с этим поделать, все очень просто, война… Хоть что-то человеческое в этом ужасе. Что-то, что поможет забыть изуродованное лицо сестры.
Шел сильный дождь, Сент-Джеймский парк был окутан туманом, когда лимузин повернул к Букингемскому дворцу. Дугал Мунро и Женевьева сидели на заднем сиденье. У нее не было шляпы, и она разыскала среди вещей в чемоданчике старый черный бархатный берет и надела его, подпоясав плащ черным ремнем. Она пожертвовала последней парой приличных чулок.
– Я не чувствую себя одетой для приема во дворце, – сказала она нервно.
– Ерунда, вы выглядите превосходно, – успокоил ее Мунро.
Крэйг Осборн сидел напротив них на откидном сиденье, его фуражка была слегка сдвинута набок, как того требовали правила. Женевьева великолепно справилась с его оливковой формой. Брюки были заправлены в высокие, тщательно начищенные ботинки, а вместо галстука на шее красовался белый шарф – отличительный признак некоторых офицеров и служащих ОСС.
– Он очень хорош, наш мальчик, разве не так? – оживленно бросил Мунро.
– Очень рад, если вы действительно так думаете. Сам я чувствую себя просто ужасно, – сказал Крэйг, когда они обогнули памятник Виктории. Они остановились у главного входа во дворец, их документы проверили и проводили во внутренний двор.
У парадных дверей собралась большая толпа людей: военные, одетые в форму всех родов войск, гражданские лица, в основном жены или родственники награждаемых. Все торопились укрыться от дождя.
Это было совершенно не похоже на торжественное мероприятие. На большинстве лиц застыло выражение ожидания и восторга, они заполнили всю лестницу, поднимаясь в картинную галерею. Наверху их рассадили на заранее приготовленные стулья. Небольшой оркестр Королевского воздушного флота играл легкую музыку.
Напряжение возрастало, но вот оркестр заиграл «Боже, храни короля» и вошли король Георг и королева Елизавета. Присутствующие встали, монаршая пара заняла места на троне, сделав знак садиться.
Награжденных вызывали, соблюдая субординацию. Крэйг Осборн был удивлен своим волнением. Он слышал имена, называемые одно за другим, и глубоко дышал, пытаясь успокоиться, как вдруг почувствовал руку Женевьевы на своей руке. Он удивленно повернулся и увидел ее подбадривающую улыбку. По другую сторону от него Мунро тоже улыбнулся, и тут церемониймейстер выкрикнул его имя:
– Майор Крэйг Осборн, Отдел стратегической службы.
Крэйг вдруг оказался на возвышении, король улыбался, прикрепляя серебряный крест на бело-пурпурной ленте к его форме, королева тоже улыбалась.
– Мы очень благодарны Вам, майор.
– Благодарю Вас, Ваше Величество.
Он повернулся и пошел на свое место, а в зале уже звучало другое имя.
На улице все еще капал дождь. Люди фотографировались, счастливо улыбаясь. Вокруг царило веселье.
Когда они шли к машине, Женевьева спросила:
– Что он сказал вам?
– Он сказал, что благодарен.
– Вы выглядели великолепно. – Она подняла руку и поправила на нем шарф. – Разве вы не подумали то же самое, бригадир?
– О, конечно. Крэйг выглядел весьма достойно, – ответил Мунро с кислым видом.
Когда они подошли к машине, Женевьева поглядела назад, на толпу людей.
– Они все такие счастливые. Никогда не скажешь, что идет война.
– Но она идет, – заметил Мунро, открывая дверцу, – так что давайте двигаться.
Глава 6
Кройдон был окутан густым туманом, шел проливной дождь. Обычно здесь было очень шумно, ведь Кройдон использовался как база потребителей, защищавших Лондон, но, когда Женевьева выглянула из окна того странного металлического сооружения, в которое их поместили по прибытии, она не заметила, чтобы кто-то взлетал или садился. «Лизандр», приземистый безобразный моноплан с высоко поднятыми крыльями, стоял в стороне, на нем копошились два авиамеханика.
Рене сидел около печки и пил чай, и Мунро обратился к Женевьеве, когда дождь в очередной раз ударил в окно:
– Проклятая погода!
– Перспектива не очень обнадеживающая, а? – заметила она.
– Имейте в виду, эта штука может летать в любых условиях. – Он кивнул в сторону «лизандра».
– Вообще-то, он берет пилота и двух пассажиров, но если втиснуть в него всех вас четверых, то он справится и с этим.
Рене принес ей чаю в фарфоровой чашке. Женевьева взяла ее в ладони, чтобы согреться; в этот момент открылась дверь и вошли Крэйг с пилотом. Он был совсем молод, с великолепными усами, в голубой форме Королевских ВВС, теплой куртке и ботинках. В руке он держал планшет с картами, который, войдя, небрежно кинул на стол.
– Лейтенант воздушного флота Грант, – представил его Крэйг.
Лейтенант улыбнулся и взял ее руку.
– Кажется, нас собираются задержать, Грант? – раздражительно спросил Мунро.
– Проблема не в здешней погоде, бригадир. Мы можем взлететь и в гороховом супе, если над ним чисто. Дело в посадке: в Холодной гавани видимость нулевая. Они сообщат нам сразу, как только погода изменится.
– Проклятие! – раздраженно бросил Мунро, открыл дверь и вышел.
– Кажется, его печень работает сегодня с перегрузкой, – заметил Грант, подошел к печке и налил себе кружку чаю.
Крэйг добавил, обращаясь к Женевьеве:
– Вы полетите с Грантом ночью в четверг. Вы в хороших руках, он уже летал по этому маршруту.
– Ну, если это может подсластить пилюлю… – Грант зажал сигарету в уголке рта, не зажигая ее. – Раньше летать приходилось? – спросил он Женевьеву.
– Да, в Париж, до войны.
– Это совсем другое дело, подружка, поверьте мне.
– Вообще-то, мы могли бы пройтись по плану полета на четверг, – сказал Крэйг, – просто чтобы убить время. У вас ведь этот план готов, верно? – обратился он к Гранту.
– Да, – кивнул Грант. – Мы вылетаем из Холодной гавани в одиннадцать тридцать. Расчетное время прибытия – два часа ночи по нашему времени. Я все вам сейчас объясню. – Он развернул карту, и они склонились над ней, следя за карандашом в его руке. – Майор Осборн будет сопровождать нас в полете. В этих самолетах не очень-то много места, но они хорошие «соколята». Никогда не подводят.
– Как вы собираетесь пересекать пролив? – спросил Крэйг.
– Видите ли, некоторые считают более безопасным лететь низко, чтобы уйти от их радаров, но я предпочитаю летать на восьми тысячах футов. Это гораздо ниже высоты полета любых бомбардировщиков, за которыми охотятся эти ночные истребители джерри. – Он был так спокоен, так ужасающе обыденно рассуждал, что Женевьева вдруг почувствовала легкий озноб. – Мы приземлимся на поле примерно в пятнадцати милях от Сен-Мориса. Они высветят нам посадочную полосу велосипедными лампами, что вполне годится, но при хорошей погоде. Пароль: «Шугарнан-тэйр» – морзянкой. Если мы его не услышим, то не будем садиться. Согласны?
Он повернулся к Крэйгу, который утвердительно кивнул головой:
– Вы сейчас главный.
– За последние шесть недель мы потеряли два «лизандра» и «либератор»: летчики сажают самолеты, а джерри уже ждут их там. Мы выяснили, что их цель – захватить всех целехонькими, поэтому они не начинают стрелять до тех пор, пока самолет не попытается снова взлететь. Наши последние инструкции требуют сокращения до минимума цикла «посадка-взлет». Я не беру никого на борт там, поэтому, как только самолет приземлится, я качу самолет в конец поля, вы быстро высаживаете мисс Треванс, и мы сразу же взлетаем. – Он сложил карту и убрал ее в сумку. – Извините, но ничего больше мы, к сожалению, для вас сделать не можем, ведь никто не знает, что ждет нас там внизу, в темноте.
Он подошел к печке и налил себе чаю, а Крэйг сказал:
– Парня, который будет ждать вас на месте, зовут Большой Пьер, он англичанин. Он никогда не видел Анн-Мари, они говорили только по телефону. Он ничего не знает о том, что случилось, так что для него вы – она.
– А начальник станции в Сен-Морисе?
– Анри Дюбуа. Он в таком же положении. Обо всем знают только Рене и еще двое, которые были с ним, когда он нашел ее, но они из горной местности и уже вернулись к себе. Большой Пьер доставит вас к Дюбуа до рассвета. У него чемоданы Анн-Мари. У вас будет достаточно времени, чтобы переодеться, пока Рене проверит машину. Ночной поезд из Парижа прибывает в семь тридцать. В это время года в семь тридцать еще темно. Он останавливается всего на три минуты и тут же отправляется дальше. Никто в деревне не сочтет странным, даже если не увидит вас сходящей с поезда. Эта деревня – оплот Сопротивления в районе.
Он говорил, не глядя на нее, как будто очень спокойно, но его правая щека подергивалась.
– Эй, – обратилась к нему Женевьева, накрыв своей рукой его ладонь. – Не говорите мне, что начинаете за меня беспокоиться…
Крэйг не успел ответить, дверь с грохотом отворилась, и в помещение влетел Мунро.
– Я видел командира базы, – заявил он Гранту. – Он разрешает нам лететь. Если мы не сможем сесть, то нам придется вернуться назад. У вас достаточно топлива?
– Конечно, сэр, – ответил Грант.
– Тогда вылетаем немедленно!
Все завертелось, и Женевьева вдруг поняла, что уже бежит под дождем к «лизандру». Крэйг втиснул ее на заднее сиденье стеклянной кабины, они с Рене взгромоздились перед ней. Мунро последовал за ними и занял сиденье стрелка позади Гранта. Женевьева так старательно пристегивала себя к сиденью, что совершенно не обращала внимания на происходящее. Потом она услышала, как изменился звук мотора; самолет накренился, и они оторвались от земли.
Это было неприятное путешествие, шумное и беспорядочное, грохот двигателя мешал разговаривать. Снаружи была графитово-серая стена дождя, барабанившего по капоту.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31