Врачам пришлось поставить серебряную пластинку ему на череп, так что теперь он вынужден быть осторожным.
– А как сложились их отношения с Анн-Мари? – спросила Женевьева, обращаясь к Рене.
– Они боролись на равных, ма-амзель. Он не доверял ей, а она его не любила. Ее отношения с генералом Земке были превосходными. Она флиртовала с ним напропалую, а он относился к ней, как к любимой племяннице.
– Что было весьма полезно – разрешения на поездки в Париж, свобода приходить и уходить куда и когда угодно, – заметил Крэйг.
– Я хочу подчеркнуть, что немцы очень ценят отношения, установившиеся с де Вуанкурами. Вы и ваша тетушка – их союзницы, не заблуждайтесь на этот счет. Вы продолжаете жить в роскоши, в то время как тысячи ваших сограждан гнут спину в трудовых лагерях. Поэтому вас, ваших друзей-промышленников, их жен, которые часто устраивают попойки в замке по воскресеньям, французы ненавидят и презирают.
– Я понимаю.
– Еще на одного человека стоит обратить особое внимание. – Лицо на фотографии было неприятным. Молодой офицер СС с очень пышными волосами, узкими глазами и злым выражением лица, производил отталкивающее впечатление. – Гауптштурмфюрер, то есть капитан Ганс Райсшлингер. Он помощник Прима.
– Опасный человек, – заметила Женевьева.
– Зверь, – подтвердил Рене, плюнув в огонь.
– Странно, – сказала Женевьева. – Он не выглядит человеком, которого Прим мог взять в помощники.
– Что это за тип? – встревожился Крэйг. Рене сказал:
– Прим презирает его и не скрывает этого.
Крэйг взял со стола большой коричневый конверт и протянул его Женевьеве.
– Здесь вы найдете информацию на любого человека, с которым можете там встретиться. Изучите ее так, как если бы ваша жизнь зависела от нее, потому что так оно и есть на самом деле.
В дверь постучали, и появилась Джулия:
– Пришел парикмахер.
– Хорошо, – сказал Крэйг. – Мы продолжим позже. – Как только Женевьева направилась к выходу, он добавил: – Прежде чем вы уйдете, посмотрите еще одну фотографию. Главный архитектор Атлантического вала, системы защиты. Человек, которого вы будете принимать в выходные дни в замке Вуанкур.
Он осторожно положил перед ней на стол снимок маршала Эрвина Роммеля. Женевьева молча восхищенно смотрела на фотографию. Мунро встал и подошел к ней, держа бумаги в левой руке.
– Теперь вы видите, моя дорогая Женевьева, что я не преувеличивал, говоря, что вы можете оказать нам такую услугу, которая способна повлиять на ход всей войны.
Парикмахер Мишель был маленький, очень живой человек среднего возраста с черными волосами и седыми бачками. Джулия, судя по всему, хорошо его знала.
– О, превосходно, – сказал он, увидев Женевьеву, – просто превосходно! – Он открыл потертый коричневый чемоданчик, доверху заполненный гримерными принадлежностями, и достал оттуда картонную папку. – Я изучил исходные данные, но все даже лучше, чем я ожидал. – Он снял свой твидовый бежевый пиджак и достал расческу.
– Ну что же, начнем.
– Вы не могли попасть в лучшие руки, – сказала Женевьеве Джулия, накидывая на ее плечи полотенце. – Мишель много лет был главным парикмахером киностудии «Элстри».
– Совершенно верно, – подтвердил Мишель, расчесывая волосы Женевьевы. – Я был знаком с Александром Кордой и работал над мистером Чарльзом Лафтоном, когда он играл Генри Восьмого. Это была задача, скажу я вам. Несколько часов каждое утро! Конечно, в моем возрасте следует относиться к жизни проще. Я содержу театр в Фальмуте. Шоу-программы меняются через неделю. У нас военная база, приходит масса моряков, так что дела идут прекрасно.
Глядя в зеркало, Женевьева видела, как с каждой минутой все больше превращается в сестру. Не только волосы – это было относительно просто. Мишель прекрасно знал свое дело. Чуть тронул губы помадой, слегка подрумянил щеки, провел тушью по ресницам… Духи «Шанель № 5», которые Женевьева не любила. Полная трансформация заняла около полутора часов. Закончив работу, он кивнул, явно удовлетворенный.
– Красиво, хоть и нехорошо хвалить самого себя! – Он достал маленькую косметичку из марокканской кожи из чемоданчика и протянул Женевьеве: – Все, что вам потребуется, дорогая. Не забывайте накладывать побольше косметики. Это будет для вас самой большой проблемой. Не относитесь к этому небрежно – вы ведь не из тех, кто любит гримироваться. Это заметно.
Дверь за ним закрылась. Женевьева сидела, глядя на себя в зеркало. «Это я, но в то же время уже и не совсем я», – думала она.
Джулия предложила ей сигарету:
– Возьмите «Житан». – Она начала отказываться, но Джулия сказала: – Анн-Мари ведь курила. Вам надо привыкать.
Женевьева взяла предложенную сигарету, щелкнула зажигалкой и закашлялась, когда дым попал в горло.
– Хорошо, – сказала Джулия. – Теперь идите к Крэйгу. Он ждет вас в тире, в подвале.
Дверь в подвал была на первом этаже рядом с зеленой дверью, ведущей на кухню. Открыв ее, она услышала звуки выстрелов. Тир был сооружен в двух подвалах, часть разделяющей их стены просто разобрали. В дальнем, хорошо освещенном конце были установлены картонные фигуры, изображающие немецких солдат на фоне мешков с песком. Крэйг Осборн стоял, заряжая оружие, несколько пистолетов лежало перед ним на столе. Он услышал ее шаги, оглянулся через плечо и остолбенел.
– Бог мой!
– Значит, я похожа?
Его лицо было совершенно белым.
– Да, очень. Просто удивительно, не могу поверить своим глазам! Так вы говорите, что никогда раньше не стреляли?
– Однажды стреляла из духового ружья в парке. Он улыбнулся:
– Стало быть, не придется начинать с нуля. Я, пожалуй, покажу вам два типа пистолетов, с которыми вам, скорее всего, и придется иметь дело, и объясню, как из них стрелять.
– Вы говорили, с самого близкого расстояния?
– Вы напрасно считаете, что это просто, как в каком-нибудь ковбойском фильме… О'кей, посмотрим. – Он протянул ей револьвер. – Здесь всего пятнадцать ярдов. Цельтесь в среднюю мишень. Нажмите на курок.
Револьвер оказался очень тяжелым, и это удивило ее, но он удобно лег ей в руку. Теперь она должна показать ему, на что способна. Женевьева вытянула руку, закрыла один глаз, прицелилась, нажала на курок… и промазала.
– Первая попытка всегда мимо цели, – утешил Крэйг.
– Вам это кажется смешным? Я имею в виду, промазать в человека, стоящего так близко?
Крэйг сказал:
– Смотрите внимательно.
Он повернулся, присел, слегка выдвинув револьвер вперед, и быстро выстрелил, как ей показалось, даже не целясь. Когда эхо выстрелов затихло, Женевьева увидела четкую цепочку из четырех отверстий в сердце средней мишени. Он стоял неподвижно – олицетворение силы и владения собой, часть своего смертоносного оружия. Он повернулся – у него были глаза убийцы.
– Так, вам необходимо как следует попрактиковаться. – Он положил револьвер и взял со стола два других.
– Люгер и вальтер – автоматические пистолеты, в основном в немецкой армии используют именно их. Я покажу вам, как заряжать и как стрелять из них. Я не смогу сделать ничего больше за оставшееся время. Вы ведь не привыкли к такой работе?
– Думаю, вы правы, – спокойно ответила Женевьева. Следующие двадцать минут он терпеливо показывал ей, как заряжать обойму, как вставлять ее на место, как целиться и как удобнее стрелять. Он успокоился только после того, как убедился, что она может сделать это самостоятельно.
Теперь она изучала вальтер с глушителем Карсвелла, разработанным в ИСО для бесшумных убийств. При выстреле он издавал лишь странный кашляющий звук.
Они остановились в ярде от мишеней.
– Поближе к нашему приятелю, – сказал Крэйг, – но не слишком близко – вдруг попытается схватить вас, помните об этом.
– Понятно.
– Держите оружие на уровне пояса, плечи поднимите и нажимайте на курок не толкая.
Стреляя, она непроизвольно закрыла глаза, а открыв их, увидела, что попала мишени в живот.
– Очень хорошо, – сказал Крэйг Осборн. – Я ведь говорил вам, что это просто, если стоишь достаточно близко. А ну-ка, еще раз.
Всю вторую половину дня и начало вечера Женевьева потратила на изучение информации об обитателях замка, повторяя ее снова и снова, пока не почувствовала, что запомнила все нужные факты. Потом пошла в библиотеку, чтобы встретиться с Рене.
Она ужинала на кухне с Крэйгом, Мунро и Рене. Приготовленная Джулией еда была выше всяких похвал: бифштекс, пудинг с почками, жареные картофель и капуста, а на десерт яблочный пирог. Они пили прекрасное красное бургундское вино, но даже оно не помогло расслабиться Крэйгу. Он казался замкнутым и сосредоточенным, и атмосфера ужина была напряженной.
– Великолепная английская еда. – Мунро поцеловал Джулию в щеку. – Самоубийство для француженки. – Он повернулся к Крэйгу: – Я думаю прогуляться в паб. Не хотите присоединиться ко мне?
– Я, пожалуй, останусь.
– Ладно, мальчик. А вы, Рене? Как насчет того, чтобы пропустить стаканчик?
– С удовольствием, мой генерал. – Рене рассмеялся, и они вышли.
– Я принесу кофе наверх, в голубую комнату, – сказала Джулия. – Крэйг, покажите Женевьеве дорогу.
Это была уютная комната рядом с библиотекой, с красивой мебелью и камином, в котором пылал огонь, в углу стоял концертный рояль. Женевьева подняла крышку. Когда-то она больше всего на свете мечтала стать пианисткой, но жизнь редко складывается так, как хочешь ты сам.
Она заиграла прелюдию Шопена, медленно, глубоко, беря глубокие аккорды в басах. Вошла Джулия с подносом и поставила его на столик у камина. Крэйг облокотился на рояль, наблюдая за Женевьевой. Его глаза как будто спрашивали ее о чем-то, когда она начала играть «Лунную сонату», звучавшую в ее интерпретации красиво и до боли грустно. Она играла хорошо, лучше, подумала она, чем когда бы то ни было. Когда она опустила руки и подняла глаза, Крэйга уже не было. Она на минуту задумалась, потом закрыла инструмент и вышла вслед за ним.
Женевьева увидела его в тени на террасе, он курил сигарету. Она спустилась вниз и встала рядом.
– Вы хорошо справились, – сказал Крэйг.
– Потому что была послушной? – спросила Женевьева.
– Вы способная ученица, – ответил он. – Я подверг вас тяжелым испытаниям, но там вам будет еще сложнее. Вы даже не знаете, каково вам придется.
– Чего вы хотите, отпущения грехов? – спросила она. – Вы ведь знали, что придется повиноваться. Выбора у нас нет, кроме меня никто не может туда отправиться. Это не ваша вина. Вы – инструмент.
Он выпрямился и швырнул окурок вниз. Упав на дорожку, он продолжал тлеть, вспыхивая красным огоньком.
– У нас завтра трудный день, – сказал он. – Вам предстоит встреча с Мунро утром. Пора спать.
– Я скоро пойду. – Она дотронулась до его руки. – И спасибо за то, что однажды вы вели себя как человек.
Ответ Крэйга прозвучал странно:
– Не говорите со мной так, не надо. Мы еще не закончили.
Он повернулся и быстро вошел в дом.
Они пришли за ней ночью. Грубо разбудили. Яркий свет в глаза, одежду швырнули на пол, ее резко подняли.
– Вы Анн-Мари Треванс? – Голос звучал требовательно, говорили по-французски.
– Какого черта, кто вы такие? – Она старательно изображала возмущение, попыталась встать и тут же получила пощечину.
– Вы Анн-Мари Треванс? Отвечайте.
И тут она наконец поняла, что оба человека, прятавшиеся в тени за пределами освещенного круга, были в немецкой форме. Ночной кошмар вдруг стал явью, и Женевьева затрепетала.
– Да, я Анн-Мари Треванс, – ответила она по-французски. – Что вам нужно?
– Так-то лучше. Одевайтесь и следуйте за нами.
– Вы Анн-Мари Треванс?
Они задавали ей этот вопрос в двадцатый раз. Она сидела за столом в библиотеке, ослепленная резким светом лампы, который они направили ей прямо в лицо.
– Да, – устало ответила она. – Сколько раз я могу это повторять?
– И вы живете в замке Вуанкур с вашей теткой?
– Да.
– Ваша горничная, Мариза. Расскажите о ее семье. Женевьева глубоко вздохнула:
– Ее мать вдова, у нее маленькая ферма примерно в десяти милях от замка. Она работает там вместе с одним из своих сыновей, Жаном, он слегка придурковатый. У Маризы есть еще один брат, Пьер, капрал танкового соединения французской армии. Он работает в трудовом лагере в Алдерни, на островах Ла-Манша.
– А генерал Земке? Расскажите о нем.
– Я уже говорила вам о нем все, что знаю, по крайней мере, четыре раза.
– Расскажите еще раз, – настаивал голос.
Внезапно все кончилось. Кто-то прошел через комнату, подошел к двери и включил верхний свет. Их было действительно двое, оба в немецкой форме. Крэйг Осборн стоял у камина, прикуривая сигарету.
– Неплохо. Совсем неплохо.
– Очень смешно, – ответила Женевьева.
– Теперь можете идти спать.
Она пошла к двери, а Крэйг вдруг позвал ее:
– Женевьева?
Она обернулась:
– Да?
В комнате воцарилась мертвая тишина, они молча смотрели друг на друга. Надо же, попалась на старую как мир хитрость.
– Постарайтесь не повторять эту ошибку там, ладно? – спокойно сказал Крэйг.
Глава 8
Утром события минувшей ночи показались ей дурным сном, тем, чего на самом деле не было. И самым пугающим было то, что все перемешалось в ее голове. Настойчивое стремление убедить себя, что она и есть Анн-Мари, привело к тому, что она теперь почти верила в это, особенно в моменты наивысшего напряжения.
Она сидела у окна и курила «Житан», кашляя уже меньше. Вдруг первые лучи солнца озарили оранжево-желтым сиянием бледные деревья и засверкали на глади озера в лощине.
Дальше она действовала совершенно импульсивно. Увидев махровый халат на двери ванной, Женевьева надела его и вышла. Когда она спустилась по главной лестнице в холл, было тихо и пустынно, хотя в задней части дома голос Джулии выводил мелодию песенки, приглушенную и неясную.
Она решила выйти через другую дверь и очутилась в какой-то комнате со сводчатыми окнами. Женевьева пересекла террасу и ступила на траву. Холодная утренняя роса вызвала дрожь во всем теле, и она пустилась бегом по склону вниз, белый халат развевался у нее за спиной.
Маленькое озеро в лощине сверкало серебром и золотом в лучах раннего солнца, остатки утреннего тумана клубились над поверхностью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31