Такие же шипы, точно колючая проволока, проходили по позвоночнику и покрытому короткой шерстью хвосту. Уши были изорваны, из-под верхней губы торчали длинные резцы. Одна лапа волочила по полу огромную деревянную палицу.
– Морковки! – прорычало чудище.
– Нет, нет! – Драу был вынужден прервать заклинание и указать на диверсантов. – Атаковать, схватить, обездвижить!
Обладатель богатырской фигуры неуверенно заморгал.
– Морковки?
– Морковка будет потом, – желчно отрезал Драу. – Растерзать их!
Глаза с тяжелыми веками сфокусировались на неподвижном трио.
Заяц-мутант поднял палицу обеими лапами, скакнул вперед и замахнулся.
Банкан, не переставая играть, отскочил вправо, выдры метнулись в противоположную сторону. Палица обрушилась на пол в том месте, где они только что стояли.
– Эй, уродина, я здесь!
Сквилл строил рожи из-под уцелевшего стола. Палица снова взмыла и под чудовищное кряканье ее владельца превратила стол в щепки. Но выдр уже был таков.
Драу беспомощно ломал руки.
– Нет! Не так! Аккуратнее!
Но эта просьба, очевидно, была слишком сложна для туповатого палача, и он остановился, чтобы недоуменно вытаращиться на своего повелителя.
– Растерзать аккуратно?
Заминка позволила отряду перегруппироваться. Выдры чуть-чуть запыхались, но это не помешало им петь легко и слаженно:

Трибуны – в угаре. Арена – в дыму.
Из дыма выходит рожденный в кошмаре.
И все как один рукоплещут ему,
С восторгом глядят на ужасную харю.
Посмотрим еще, улыбнется кому
Фортуна, когда бестиарий в ударе!

Чудовище окуталось серебристым туманом. Дубина застыла над длинными ушами, заяц оглушительно чихнул (очевидно, колдовской туман был едок) и, несмотря на отчаянный галдеж Темных, съежился. Уменьшились резцы, сократились ноги, туловище и голова стали крошечными. Только уши оставались прежними.
Монстр неудержимо мельчал и вскоре превратился в миниатюрного грызуна, не больше Мовары. Непропорционально большие уши расстелились на полу. «Допрыгался, заинька», – с улыбкой подумал Банкан.
И все же, невзирая на перемены, косой пытался выполнить приказ.
– Растерзать! – пискнул он и обрушил миниатюрную дубину на лапу Сквилла.
Выдр ойкнул и отскочил.
– Ах ты, чертов маленький… Вот привяжу веревочку к ушам, будешь клепаным йо-йо!
– Довольно!
Разъяренный Драу раскинул лапы. Его сподвижники попятились.
– Банкугель, ты слышишь? – спросила Ниина.
Банкан уловил далекий шум сражения. И улыбнулся. Они отвлекли со стены главные силы Темных, и, похоже, Веррагарру с отрядом удалось пробиться через ворота. Если они в монастыре, то победа – вопрос времени.
– Все кончено! – крикнул он удрученному зайцу. – Драу, ты проиграл.
Даже если расправишься с нами, наши друзья все равно очистят монастырь.
– Хотя ты можешь этого не бояться, – весело добавила Ниина. – Твою грязную душонку нипочем добела не отмоешь.
Заяц исторг мученический полустон-полурык:
– Вы погубили оракула. Разрушили даритель священных знаний. Вы хоть понимаете, что натворили?
– Еще как понимаем. – Банкан пнул выпотрошенный ящик, тот громыхнул. – И понимаем, что тебе больше не калечить ни в чем не повинный народ.
– Может, и так, но, хоть даритель знаний мертв, сами знания останутся с нами. – Драу простер лапы, указывая в глубь крипты. – Мы добудем замену всему погубленному, дай только срок. – Он посмотрел на монахов. – Братья, мы начнем заново.
Темные зашептались. Они больше не пятились – ждали, что предпримет духовный лидер. Драу перевел взгляд на Банкана и его друзей.
– Но сначала, – прошипел он, – мы должны воздать по заслугам преступным чужеземцам. А после позаботимся о жалкой деревенщине. – Колдун выпрямился. – Положа лапу на сердце, ваши чары произвели на меня впечатление.
– А ведь мы, шеф, даже не вспотели. Фигурально выражаясь, конечно, – уточнила Ниина, вспомнив, что не умеет потеть.
– Я устал. – Драу глубоко вздохнул. – Еще столько дел, столько нерешенных проблем. Трудно оценивать чужие деяния, когда устаешь до полусмерти.
– Еще труднее, когда ты и вовсе мертвец.
Сквилл, пробуя лезвие меча пальцем, одарил колдуна многообещающей улыбкой. Его усы были выгнуты коромыслом.
– Да, водяная крыса, это весьма дельное замечание, и вполне уместное. – Драу повернулся к ближайшему помощнику и прорычал:
– Выпусти Берсеркера.
– Берсеркера? – Монах отшатнулся. – Но, великий Драу…
– Выпускай, я сказал! – Драу с ненавистью посмотрел на оробевшего зайца. – Я добьюсь от него подчинения.
Заслышав стон, Банкан повернулся и увидел, как человек-кенгуру пятится к стене.
– Цилм, дружище, кто такой Берсеркер?
Однако на этот раз союзник оказался не в состоянии ответить.
Секунду спустя затрещало дерево – в коридор перед криптой, выломав дверь, вбежал неимоверный силач. Полетели щепки, посыпалась труха.
Банкан разогнал пыль и пригляделся.
На него кто-то пикировал.
– Виз!
Сверху на Банкана с довольной улыбкой на простецкой морде взирал Снуггенхатт. На широких плечах висели изувеченные брусья, доспехи были в жутких вмятинах, но сам он, похоже, не пострадал. Толстая дверь больше не мешала сражению звучать вдвое громче.
– Мы пробились! – сообщил птах, зависая у Банкана над головой. – Зайцы сдаются по всему монастырю.
Банкан обратился к властелину Темных:
– Драу, все кончено. Эта «деревенщина», которую ты презираешь, одолела твоих монстров. Облегчи свою участь, сдайся.
Заяц не выказывал ни малейшей озабоченности. Он смотрел не на Банкана, а направо, на темную дверь в стене коридора.
– Человеческий детеныш, ты ошибаешься. Ничего не кончено. Если на то пошло, еще ничего и не начиналось. Твой незрелый ум просто не в состоянии вообразить конечный продукт тщательно просчитанной и вдохновенной генетической манипуляции. О да, ты даже не ведаешь о силе, с которой столкнешься через миг-другой. А коли так, мой долг – просветить тебя. Слушай внимательно. Потому что больше тебе ничего в жизни услышать не суждено.
Его смех напоминал гнилую медузу – был мягок, тошнотворен, ядовит.
– Когда ты будешь расчленен, я сам с великим удовольствием займусь синтезом. Из твоих останков я изготовлю нескольких безмозглых ползучих тварей, нижайших из низших. Ты будешь жить в вечной боли, ты будешь молить о смерти, ты будешь примером для всех и каждого, кто осмелится хотя бы помыслить о том, чтобы усомниться в святости и могуществе Килагурри.
Сквилл картинно высморкался в подобранный с пола лист бумаги.
– Классная речуга, шеф, но риторическая, потому как я тебе щас башку снесу.
И, сжав рукоять меча, он решительно двинулся вверх по лестнице.
Однако далекий гул заставил его остановиться.
Все растерянно и заинтересованно оглянулись на запертую дверь, от которой не отрывал глаз длинноухий чародей. Внезапно за этим сумрачным препятствием раздался пронзительный, на грани ультразвука, визг.
Банкан невольно содрогнулся. Никто не способен верещать страшнее, чем умирающий кролик.
Драу оттопырил нижнюю губу.
– Жаль. Кажется, брат Джеррат, выполняя свой долг, не проявил надлежащей расторопности.
«Это не гул, – беспокойно подумал Банкан, – это тяжелое дыхание чудовища, и оно раздается все ближе». Вспомнились не знающие покоя мехи в линчбенийской кузнице, но здешнему звуку не сопутствовали веселые, добрые искры. От него веяло невообразимой опасностью.
– Банкан?
В этот раз Ниина не исказила имя друга, что лишь подчеркивало серьезность ситуации.
А он все смотрел на темную арку, загипнотизированный чем-то таким, чему и названия не мог подобрать. Что лишь ощущал.
– Не знаю… Там кто-то большой.
Драу отважно стоял на месте, но его коллеги нервно зашептались и медленно попятились.
– Чаропевец, ты притих? В чем же дело? Ну, давай, сыграй нам мотивчик! Что-нибудь бодренькое. Или, наоборот, колыбельную. Ты еще не баюкал Берсеркера? Может, твоя музыка для этого не годится?
Он возбужденно жестикулировал, прочерчивая в воздухе угловатые спирали.
Между тем армия Веррагарра растекалась по монастырю, и звуки рукопашной стихали. Но Банкана это уже почти не радовало. Исход сражения решится здесь, на развалинах монашеской лаборатории. Мовара с Низом порхали под потолком, а Снугенхатт агрессивно расхаживал по коридору возле крипты. Цилма не было видно – человек-кенгуру предпочел сбежать. Слева и справа от Банкана стояли готовые к бою выдры, а сам он ждал, что будет дальше.
Кто-то приближался, в этом не могло быть сомнений.
Он не проломил массивный заслон, не распахнул тяжелые створки. Нет, он прогрыз себе путь через дверь, словно она была бумажная, и презрительно выплюнул измельченную древесину и металл.
Банкан посмотрел на пришельца. Тот был поменьше Снугенхатта, однако своим обликом вполне мог вселить ужас в сердца любых, даже еще не родившихся героев. На сутулых плечах бугрились огромные мышцы, как обтянутые кожей валуны. Из черепа торчали два ряда острых, широко расставленных рогов. Один ряд был направлен вперед, другой – вперед и вверх, как пики солдат в каре.
Туловище, при всей своей хищной мускулистости, несомненно, принадлежало когда-то копытному: короткая шерсть, хвост кнутом, четыре ноги с раздвоенными копытами. Монахи пересадили только голову, взяв ее у собаки специфической породы, увеличенной в размерах сверх всяких приличий. Шея, казалось, отсутствовала, жуткая башка росла прямо из плеч. Выпученные красные глазки лучились свирепым, кровожадным огнем, а с мощных челюстей и толстых губ текла слюна. Из горла, спрятанного под складками кожи и жира, рвалось жуткое бульканье, словно там застрял ком из пожранных тварью бедолаг.
Поистине, это был венец преступного, злокозненного, изуверского творчества Темных, монумент их порочной и пагубной власти. Тело громадного быка, череп – самого безжалостного из бойцовых псов. Зубы и рога, челюсти и копыта.
Бульбык затряс башкой и выплюнул застрявший в зубах стальной болт.
Тот со звоном отрикошетил от каменного пола. Берсеркер пошарил взглядом и остановил его на длинноухом Драу. Почтительно склонился грозный череп.
– О господин, твой слуга ждет приказаний.
В ушах Драу это прозвучало сладкой музыкой. Однако его указующий перст дрожал.
– Разорви негодяев… но не лишай нас надежды их перекроить.
Череп приподнялся, повернулся. Сокрушительные зубы обнажились в лютой улыбке.
– С удовольствием, господин. Это мое самое любимое занятие.
И бульбык двинулся к лестнице.
Банкан и выдры уже отступали по широким каменным ступеням. Юноша снова взялся за дуару.
– Ну, ребята, давайте. Песенку. Что-нибудь похлеще. Разделаемся с ним! Сочиняйте!
– Банкоф, а че я, по-твоему, делаю? – огрызнулась Ниина.
Драу восторженно хихикал, его сподвижники, не разделяя отваги предводителя, отступили в дальний угол и там сгрудились в страхе.
Глаза затравленно блестели под капюшонами.
– Нет, юные музыкоделы, песенки вам больше не помогут. Ничто вас не спасет! Никакая сила на этой земле или за ее пределами не остановит Берсеркера!
– Может, и так, но мы все равно попытаемся!
К тому времени, когда чудовище приблизилось к лестнице, Снугенхатт успел набрать приличный разгон. Он с невероятной силой поддел рогом застигнутого врасплох бульбыка. Тварь не удержалась на ногах и съехала на несколько ступенек, но сразу поднялась, встряхнулась и, сверкая полными злобы глазами, распахнула невероятную пасть. Одним прыжком вылетев из крипты, она мотнула башкой и боднула Снугенхатта. Рога не пронзили доспехов носорога, но он отлетел, как тряпичная кукла. Задние ноги шарили по стене в поисках опоры. Не теряя времени, чудовище подскочило, двинуло плечом – и беспомощный Снугенхатт сорвался.
С грохотом, как будто на огромной скорости столкнулись две симфонии, носорог обрушился на пол. Во все стороны полетели доспехи.
Лежа на боку, он конвульсивно брыкался.
– Снугенхатт! Снуг! Вставай, дружище! Хватит месить воздух!
Виз отчаянно хлопал крыльями над поверженным товарищем.
– Виз, сзади! – в страхе вскричал Банкан. Но громадные челюсти клацнули вхолостую. Клещеед ловко увернулся и снова запорхал над носорогом.
– Давай, шевелись! Ты не умер! Хватит бездельничать! Снуг, ты нам нужен.
Снугенхатт действительно был жив, но контужен. Он только моргал и брыкался. Было ясно, что он еще не скоро придет в себя.
Разделавшись с носорогом, бульбык пустился на поиски новой добычи.
Он решительно устремился по лестнице к Банкану и попытался загнать его в ближайший угол, решив, вероятно, что человека поймать гораздо проще, чем увертливых выдр. Банкан, держа перед собой дуару как амулет, отступал. Но понимал: сколько ни увертывайся, рано или поздно тварь его прижмет.
– Начали! – крикнул он державшимся неподалеку выдрам. Раздвоенный гриф откликнулся безобидной мелодией. – Слова! Мне нужны слова!
– Кореш, так-растак, мы пытаемся!
Сквилл, стараясь отвлечь Берсеркера, проскочил у того под носом.
Но жестокое создание было не лыком шито. Оно окончательно выбрало цель. Сначала – человек, а потом будет вдоволь времени, чтобы разобраться с выдрами.
Ниина тоже маячила в опасной близости от острых рогов и копыт, но и ее не удостоил вниманием бульбык. Пока близнецы торопливо шептались, Банкан в отчаянии решал, в какую сторону прыгать.
На верхнем ярусе Темные двинулись вперед, их приободрило, что Берсеркер безоговорочно повинуется главарю. Поначалу неохотно, но все смелей и громче их хор гнусавил зловещую молитву.
Запели наконец и Сквилл с Нииной:

Дайте ему в зубы,
Съездите по носу,
Скулы своротите,
Залепите в глаз.
Сами приструните
Вашего барбоса,
А не то, клянемся,
Разозлит он нас!

Банкан, неистово играя, крикнул друзьям:
– Да вы спятили! Это что, по-вашему, чаропеснь?
Сквилл состроил рожу, а Ниина отмахнулась – она мучительно сочиняла новый куплет.
– Че ты от нас хочешь, чувак? И так жилы рвем.
На полу зашевелились куски стекла и металла. Они отрастили сияющие крылья, взмыли и бесстрашно ринулись на приближающегося бульбыка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52