— Пока что нет. Но и такое может случиться. Не очень торопитесь, Альбер.Ничего больше не объясняя, она сворачивает в первую же улочку, а я направляюсь к дому. На шестом этаже только одна дверь. В маленькой рамочке карточки — женское имя. Знакомое имя. Но это имя не Дейзи и не Сандры: «Модести Милтон».Бедняжка Мод. Не решается зайти даже в собственную квартиру. Звоню, и дверь сразу же открывается.— Заходите, — говорит Сеймур.Захожу. Сначала в полутемный коридор, потом в небольшой холл. Обстановка значительно скромнее, чем в предыдущей квартире. Легкая мебель из светлого дерева. Станка с непременной стереоаппаратурой, обязательный маленький бар и две-три полки с дешевыми изданиями в пестрых обложках. Украшением помещения является огромное окно, из которого видны соседние крыши, а вдали — темный силуэт собора. Уютное жилище с едва уловимым запахом запустения.Сеймур закуривает сигарету и подходит к окну, словно забыл, что пришел гость.— Вы переселились к Мод? — спрашиваю я без особого интереса и сажусь в кресло как раз против маленького вентилятора, который, наверное, только что включили.— Временно, временно, — бурчит американец. — Ровно на столько, сколько будет продолжаться наш разговор. А вообще вы напрасно ревнуете.— Вы даже не представляете, как боготворит вас эта женщина.— Не время ли нам перейти к более серьезной теме? — замечает Сеймур, отходя от окна.Не ожидая моего согласия, он приближается к серванту и нажимает кнопку, чтобы продемонстрировать мне запись разговоров. И конечно же, с моим ценным участием. Сперва я разговариваю с Эрихом, потом с Томасом — об оружии.— Вторая запись не очень качественная, — говорит американец, останавливая магнитофон. — Этот глупый хитрец решил избрать для торга самое шумное место. Но, как видите, все слышно достаточно хорошо.— Неплохая работа, — признаюсь я. — И сокрушительная документация. Но есть один существенный недостаток.— Ваша правда. Пока что в коллекции отсутствует голос важнейшего собеседника. И именно по этому вопросу нам надо посоветоваться.Сеймур открывает маленький бар и снова закрывает его.— У этой женщины нечего пить…Он берет новую сигарету, щелкает зажигалкой и говорит:— Следовательно, Томас хочет устранить Эриха как посредника, чтоб сохранить комиссионные. Это не беда. Эрих может фигурировать и как человек, который обеспечивает транспорт, но он должен фигурировать.— Мне кажется, что его хотят лишить и этой маленькой роли.— Кто? — сводит брови американец.— Ваша Сандра.Излагаю в двух словах мысль Сандры о том, что Эрих — опасный человек.— Мод мне этого не говорила, — замечает Сеймур.— Я не исповедуюсь перед Мод. Разговор происходил с глазу на глаз.Американец задумчиво молчит, поэтому я добавляю:— Странно все-таки, что ваши женщины позволяют себе действовать по собственному усмотрению.— Ошибаетесь, Майкл, — качает головой американец. — Это не мои женщины. Больше того, те две сестрички даже не подозревают о моем существовании.— Сестрички?— Да, сестрички. Наверное, отцы у них разные, а мать одна. Но не будем углубляться в такие мелочи. Сейчас приходится их использовать. Сандру — в связи с ее отношениями с Томасом, а Дейзи — потому что она по приказу Мод смогла установить отношения с Эрихом. Обеим сестричкам известно только то, что Мод старается заключить соглашение, от которого кое-что перепадает и им.— В таком случае их действия могут быть достаточно неожиданными для вас.— Но не настолько, чтоб провалить операцию.Остановившись посреди холла, Сеймур какое-то время молча насыщается табачным дымом, потом переводит взгляд на меня.— Сандра не стремится устранить Эриха. Ей на него начхать. Она старается устранить Дейзи.— А какое отношение к этой сделке имеет Дейзи?— К этой — никакого. Но, наверное, имеет отношение к другой, учитывая то, что брак — это тоже сделка. — И чтоб мне стало понятней, добавляет после короткой паузы: — Связь между Томасом и Сандрой уже давно вела к свадьбе. Но теперь на горизонте появилась младшая сестричка и привлекла внимание жениха. Отсюда и защитная реакция старшей. Если вам необходимы детальные подробности, получите их от Мод.— Я не стремлюсь во что бы то ни стало получить информацию, Уильям. Я уже вам объяснял, что не приехал на охоту.— Жаль. А я только что собирался дать вам некоторые сведения относительно программы «Спирит». Или включить по крайней мере еще одну запись.— Неужели Франк — тоже объект вашего шантажа? — сдержанно спрашиваю я.— Совсем нет. Франк — случайный помощник, точно так же, как и обе сестры. Но вы ничего не говорите по поводу программы «Спирит».— Вы же знаете, что я не из военной разведки.— И все-таки эта тема занимала довольно заметное место в вашей беседе.— Вы имеете в виду монолог Франка? Разве я что-то отвечал на его болтовню?— Я не настолько глуп, Майкл, чтоб не понять, что к чему. Вы довольно умело направляли болтовню Франка.— Очень содержательная болтовня!— Но не столь уж и бессодержательная.Американец раздавливает окурок в роскошной пепельнице. Он поднимается, делает несколько шагов к окну, потом снова возвращается и садится. Этот человек ни минуты не сидит на месте.— Отношения между сестрами — это всего лишь бытовая деталь, Майкл. Если ею умело воспользоваться, можно значительно облегчить себе работу. Важнее то, что Томас, вместо того чтоб привести нас к Райену, старается закрыть путь к нему.— А разве вы надеялись на другое?— Да, можно было ждать и иного. Можно было ждать, что Томас, чтоб обеспечить себе сотрудничество с Райеном, попробует подключить его к своим проделкам. Но, кажется, Томас остерегается привлекать Райена, боясь, что тот его уволит. И стремится как можно лучше использовать короткое время, которое у него осталось. Считает, что бессмысленно делиться с кем-то успехом, который может оказаться последним перед пенсией. Такой вариант не на пользу нам, Майкл.— Скажите об этом Томасу.— Это вы скажете ему. И не прямо, а через Сандру.Я не возражал. Мой интерес ко всему этому разговору чисто академический.«Можешь спокойно рассчитывать на меня, Уильям, — говорю я мысленно, — но только до завтрашнего вечера. Завтра двадцать десятое».— Этому хитрому глупцу Томасу надо втолковать, что для него крайне важно, чтоб к соглашению был подключен Райен, — говорит Сеймур, поднимаясь. — И надо, чтоб это втолковал ему человек, к которому он имеет полное доверие, такой человек, как Сандра.— Вы тешите себя иллюзиями относительно моей близости к этой даме. Да, у меня был с нею короткий разговор с глазу на глаз, но…— Для такого человека, как вы, близкие отношения с дамой — вещь нормальная, было бы желание, — говорит американец, прохаживаясь по комнате. — Женщины часто бОльшие реалистки, чем мужчины, так что вы, очевидно, сможете ее убедить. Можете даже пообещать ей что-нибудь.— Что именно?— Устранить Эриха, то есть Дейзи.— Но вы же сами говорите, что Эрих вам необходим.— О Майкл, не прикидывайтесь наивным. Обещать — это еще не означает выполнить. По крайней мере в нашей профессии нет такого правила.— Как же ее убедить, что Райена надо привлечь любой ценой?— Не торопитесь. Дойдем и до этого.— А где гарантия, что Райен согласится?Сеймур бросает на меня быстрый взгляд.— Извечный импульс, Майкл, — это жадность. Согласно информации Франка, рыба уже готова «клюнуть».— Франк говорит «через месяц-два».— А почему «через месяц-два»? Потому что Райен надеется к тому времени избавиться от Томаса и заключить сделку сам.— Значит, он будет ждать.— Но он же не знает, что речь идет об одном и том же клиенте и об одном и том же гешефте. Надо, чтоб у него сложилось впечатление, что это срочное дело, неожиданная возможность провернуть быстрое и прибыльное дельце.— Не вижу никакой гарантии, что он ухватился за это дело.— Гарантии в самом деле нет. Но, прежде чем решить, взяться за это дело или нет, он проведет проверку, а это вынудит его встретиться с вами. Не забывайте, что для вас важнее встреча, чем соглашение. От гешефта не отказываются без веских причин, особенно когда его предлагает ваш помощник по службе.— Возможно, вы правы.— Что ж, в таком случае мы можем перейти к деталям.Когда наконец все обсуждено и уточнено до мельчайших подробностей, на улице уже темно, мы сидим в полутьме. Только маленькая настольная лампа на буфете излучает бледно-синий свет. В большом окне на фоне темно-фиолетового ночного неба четко вырисовывается кафедральный собор, освещенный прожекторами. Американец замер около окна; кажется, он разглядывает собор, ибо внезапно спрашивает:— Что вам напоминает эта громадина?— Корабль.— Вы не оригинальны. Он и построен так, чтобы напоминать корабль.— Так почему он должен напоминать мне что-то иное?— Кое-кто видит в нем окаменевший порыв. Извечный порыв человека подняться над собой.— Может, и так. Я не очень в этом разбираюсь. Во всяком случае, сооружено крепко. Если он столько выстоял…— Да, словно огромный зуб, что прогнил с течением времени и его непрестанно укрепляют — пломбируют. Непрестанно! И в этом также порыв, только напрасный, ибо невозможно избежать разрушительной силы времени. — Он на минуту умолкает, потом продолжает дальше, будто говоря сам себе: — Все гниет, распадается, превращается в пепел и пыль…— А вы нисколько не изменились, — замечаю я. — Ваши размышления, как и когда-то, напоминают мне надгробную речь, что началась когда-то давно и продолжается безгранично долго.— Зато вы совершенно безразличны к раздумьям, — бурчит Сеймур. — Вам все понятно. Вы человек благородных чувств. А благородные чувства предназначены для благородных призывов — отечество, класс и тому подобное.— Вы возвращаетесь к очень давнему разговору, — говорю я, зевая. — Собственно, что вас больше раздражает: то, что я чему-то предан, или то, что вам самому не за что ухватиться?— Меня раздражает ваша наивная вера, будто правда на вашей стороне, — спокойно отвечает американец.— Разве я виноват, если правда действительно на нашей стороне?— Вы как дети, — снисходительно ворчит Сеймур. — Хорошо, допустим, что правда на вашей стороне. Только какая польза от этого, если вместе с нами, грешниками, погибнете и вы, праведники, а после нас уже не останется никого, чтоб рассудить — кто был прав, а кто — нет?— Снова надгробная речь, — говорю я.— Мы с вами словно те два козла, что стоят один против другого на узеньком мостике, столкнувшись лбами. Каждый нажимает, чтоб сбросить другого в бездну, не думая, что, если до этого дойдет, пропасть поглотит их обоих.— Не обязательно обоих.— Вот, вот: «Не обязательно обоих», — повторяет американец, подходя к столу, чтоб загасить окурок. — Ваша логика такая же, как у того козла. Вы не позволяете допустить даже как гипотезу разумную мысль о том, что следует хоть немного отступить и дать возможность пройти другому, чтоб он освободил вам дорогу.— Отступите вы.— Так, так, козлиная логика.— А почему не логика истории?Сеймур сидит напротив меня, я плохо вижу его лицо, зато чувствую, что он заслонил от меня вентилятор.— В отличие от ваших козлов, — говорю я, — мы с вами каждый раз расходимся. Хочу лишь напомнить, что мы не исключаем разумного компромисса и не раз это доказывали.— О, «разумный компромисс»! Делаешь вид, будто делаешь шаг назад, чтоб занять более удобную позицию.Он умолкает, смотрит на меня и замечает:— А вы не пьете.— И вы тоже не пьете.— Когда темно и не видно напитка, у меня такое чувство, словно он утратил вкус.— Тогда включите большую лампу.— Оставьте, это сделает Мод.— Пожалуйста, — говорит дама, которая только что вошла, и комната освещается.Мод бросает сумку на стул, а сама садится на другой.— Не могли нигде найти Сандру и решили ждать около ее квартиры. Она только что возвратилась.— Довольно о том, что было, — ворчит Сеймур. — Скажите, что будет.— Все хорошо. Завтра вечером Сандра в вашем распоряжении.
Сандра. Одна из тысяч секретарш, про которых нельзя с уверенностью сказать — насколько они служат бизнесу, а насколько — разведке. Происходит из средних слоев с незначительным положением в обществе и еще более незначительным состоянием. Но в противовес этим минусам природа наделила ее завидной внешностью. Довольно долгое время она была уверена, что мужская половина человечества лежит у ее ног, что счастье — это вопрос ближайших дней и в ожидании его можно и поразвлечься. Но чем больше лет проходило в развлечениях в ночных заведениях и холостяцких квартирах, тем больше росло сомнение в том, что большой бюст является залогом счастливого будущего.Мечта о красивом молодом сыне миллионера, который встречает тебя в ночном баре и в ту же ночь предлагает выйти замуж, постепенно таяла. Теперь она уже готова довольствоваться не очень молодым и не очень состоятельным мужчиной из деловых кругов, олицетворением стабильной жизни среднего класса, но мужчины этой категории, как правило, уже давно женаты.И вот в поле зрения появляется субъект, совсем незаметный на первый взгляд, но после тщательного изучения оказывается, что именно он и есть тот долгожданный носитель если не счастья, то по крайней мере благосостояния.Томас. Он просто бредит эффектными женщинами, которые лучшее лекарство для больного мужского достоинства, уязвленного низким ростом и симптомами старения. Томас уже имел одну такую эффектную женщину законной женой: Элен, дочку богатого бакалейщика. Она стремилась пробиться в высокие сферы дипломатических коктейлей и светских приемов, но, поняв, что ее муж вряд ли сделает карьеру, смотала удочки.Ныне у Томаса есть все данные, чтобы не только завоевать женщину, но и удержать ее. Речь идет не о хорошем заработке и не о будущей высокой пенсии. Все это мелочи по сравнению с суммами, нажитыми секретными операциями с оружием. Говорят, деньги не пахнут. Но если они у тебя есть, чуткий женский нюх быстро обнаружит их. Первой этот нюх проявила Сандра. Сандра Дейвис, а затем и ее сестра Дейзи.Таковы данные об интимных отношениях в треугольнике, полученные от Сеймура, а также и от Мод на следующий день, когда мы под вечер отправляемся на квартиру секс-бомбы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24