Правда, сроки эти в разные годы меняются. В жаркое лето все растения зацветают раньше, в холодное и дождливое — позднее. Но и тут дед Никита приноровился. Он заметил, что все цветы распускаются в определенной последовательности, какой бы ни был год. Самая первая распускается мать-и-мачеха. Она цветет на проталинах, когда кругом еще много снега. На пятый день после мать-и-мачехи зацветает орешник, на двадцать первый — одуванчик. Вишни, сливы и груши цветут на двадцать девятый день после мать-и-мачехи, яблони — на тридцатый, лесная малина и синий василек — на пятидесятый, иван-чай — на шестьдесят третий, а липа, одна из лучших лесных медоносов, зацветает на семьдесят пятый день, в начале июля.
Записав себе в книжечку начало цветения мать-и-мачехи, дед Никита заранее знал, когда будет цвести тот или иной медонос, и готовил к нему своих пчел. Старик до того изучил медоносы своего леса, что, не открывая улья и не выходя из домика, а только заглянув в свою книжечку, мог без ошибки сказать, с чего сегодня пчелы собирают мед. Если средние сроки зацветания растений год от года колеблются на несколько дней, то в последовательности цветения одного растения за другим колебания почти не бывает. Старик мог за месяц сказать, какого числа зацветет тот или другой медонос, с точностью до одного дня. Такое тонкое знание жизни растений очень помогало пасечнику в его работе. Он заранее знал, в какие дни в природе совершенно не будет взятка, знал, сколько это безвзяточное время продлится, и заблаговременно готовился, чтобы его пчелы не голодали: так же заранее готовил семьи и к зацветанию сильных медоносов.
Все эти весенние дни дед Никита с утра до вечера проводил с пчелами. Он выскоблил в гнездах все стенки и рамки, утеплил ульи лесным мохом, многим семьям добавил меда — приближался безвзяточный момент, сузил летки, чтобы пчелам-сторожам легче было охранять свои гнезда.
Как-то на пасеку пришли ребятишки. Привел их Ваня Курочкин, чувствовавший здесь себя своим человеком, особенно после ночи, когда добывали дикарей. Дети сели в холодок и долго наблюдали за работой деда Никиты, боясь подойти к нему поближе. А когда старик утомился и, набив свою трубочку, подошел к ним
отдохнуть, ребятишки осмелились и спросили:
— Дедушка, чего это ты все делаешь там?
— Помогаю, — пыхнув дымом, ответил дед Никита, — чтобы у пчел в ульях больше тепла было.
— А зачем им тепло? Вон какая жара стоит! — Это днем жарко, а посидите-ка тут ночью! У пчел сейчас в гнездах много личинок, и всех их обогреть нужно. Вот я и утепляю ульи, чтобы им легче было по ночам обогревать гнезда. Ведь чем теплее в улье, тем больше пчелы молоденьких пчелок выведут, значит, еще сильнее семьи будут, больше меда натаскают.
— Так и без этого пчел вон целые тучи летают, к пасеке подойти боязно. Куда их еще-то?
— Глупые вы, — покачал головой старик, — Много ли, по вашему, одна пчела натаскает меду?
Ребята заспорили. Кто сказал каплю, кто сказал две.
— А много ли проку в одной или в двух каплях меду? — снова спросил дед Никита. — Если бы пчелы в одиночку жили, они и себя не прокормили бы, а артелью они вон сколько меду натаскивают, что не только себе, но и нам всем хватает. Знайте, ребятишки: чтобы натаскать только один килограмм меду, одна пчела должна облететь больше пяти миллионов цветков и слетать в поле 150 тысяч раз. Сколько же времени нужно одной пчеле, чтобы натаскать только один килограмм меду, а?
— Много, даже не сосчитать! — хором ответили ребятишки.
— Правильно! — согласился дед Никита. — Сосчитать трудно. А вот когда летом в каждой семье скопится до 80 тысяч пчел, то и считать гораздо проще. Если каждая пчела слетает в поле только два раза, вот вам и кило меду, да еще с лишком! А в летный погожий день каждая пчелка сто раз слетать может, Посчитайте, сколько будет меду? А вы говорите, зачем на пасеке много пчел, Что ни больше, то лучше. Пчелы, они семейственность любят, коллектив, вот дела-то у них и идут. Подрастете, ребятишки, будьте трудолюбивы, дружны и мирны, как пчелы. Тогда всем на земле хорошо будет. А сейчас давайте чай кипятить.
Квартальный чай
И я там был, и мед я пил.,.
А. Пушкин
Любил дед Никита угощать ребят чаем. Какой бы гурьбой ребятишки к нему ни пришли в лес, он всегда встречал их радушно, как настоящих гостей. Усадит всех на лужок, расскажет что-нибудь интересное, поучительное, а потом непременно скажет:
— Погодите-ка, ребятишки, сейчас я вас квартальным чаем угощу. Хороший чай, страсть!
Был у деда Никиты для таких случаев ведерный чайник из жести. Вскипятит он в нем воды на костре, принесет из омшаника пучок какой-нибудь травы, пустит ее в кипяток и, налив всем по стакану такого «чая», потчует:
— Пейте, пейте, дети. Квартальный чай очень пользительный для здоровья. С него вы большие вырастете.
Дети с аппетитом пьют этот чай и, конечно, тоже нахваливают чай у деда Никиты и на самом деле получался хороший: душистый и приятный. Не могли ребята понять только одного: почему же он все-таки квартальный?
Однажды кто-то из ребят осмелился и спросил:
— Дедушка, ты вот заварку разную кладешь, то из малинника, то из черносмородинника, то из брусничника, а чай у тебя всегда получается одинаковый, квартальный. Это почему, а?
Дед засмеялся.
— Эх вы, глупые, — сказал он, — чай-то ведь этот по лесным кварталам растет, поэтому и называется квартальным. Если хотите знать, лучше такого чая в мире нет!
Ну, в качестве ребятишки не сомневались. Им тоже так казалось, что лучше дедушкиного чая нет, потому что он с, медом, да еще квартальный.
Муравьи-скотоводы
Бек живи, век учись.
Народная поговорка
С рыжими лесными муравьями у деда Никиты этой весной целая история вышла. Повадились они в ульи за медом лазить. Растаскивают пчелиные запасы, да и только, и ничего с этими грабителями поделать нельзя. Пчелы тоже осиливают их. Муравьи хотя и маленькие, но увертливые и смелые. Они даже сами нападали на пчел. Несколько муравьев схватят пчелу, замучают ее и тащат к себе в гнездо. Дед Никита не раз наблюдал такие сценки»
Однажды старик вышел из себя от муравьиных злодеяний. Он попросил ребятишек отыскать вокруг пасеки все муравьиные кучи и сжечь их. Ребятишки охотно взялись за это дело, только выполнить его им не удалось. Едва они подожгли первый муравейник, как откуда-то появился лесник Емельян и запретил в лесу разводить огонь. Лесник не знал, что ребята помогают пасечнику, и, решив, что они просто палят костер ради озорства, даже не поинтересовался у них, для чего они жгут муравьиную кучу. Ведь весной деревенские ребята любят бродить по лесу и палить костры, так чего же тут спрашивать. Гнать в шею, чтоб не подпалили лес. Таково мнение лесника было и насчет помощников деда Никиты.
Тогда старик придумал другой способ. Он принес из села ведерко с дегтем и намазал им все колышки, на которых стояли ульи. Только этим и спас мед от муравьиных набегов.
Но вскоре дед Никита столкнулся с муравьями опять.
В прошлом году осенью посадили они с дедом Афанасием на пасеке три десятка молоденьких яблонь. Весной все они принялись и распустили листочки. На кончиках веток появились нежные зеленые побеги. Пчеловоды радовались, глядя на яблоньки, и мечтали о том, когда соберут с них первый урожай.
Но не успели веточки дать и по второму листочку, как на них напали целые колонии зеленых садовых тлей. Травить тлей ядами было нельзя: рядом стояли ульи с пчелами, и тли безнаказанно губили на глазах у пчеловодов молодые яблони. Муравьи вереницами сновали по стволам яблонь сверху вниз, окружали колонии тлей, наклонив головки, шевелили сильными челюстями-клещами и, как старикам казалось, с аппетитом пожирали тлю. Старики обрадовались, что муравьи, в недавнем их заклятые враги, теперь оказывали им незаменимую услугу. Зная их трудолюбие, пчеловоды были уверены, что не пройдет и недели, как муравьи очистят им все яблоньки. Особенно восторгался работой муравьев сторож Афанасий. Но дед Никита смотрел на муравьиные вереницы с подозрением и полностью не доверял им.
— Божьи коровки, — говорил он, — те быстро обобрали бы, а муравьи скорее всего от безделья тут бегают.
— Муравьи еще трудолюбивее пчел, — разуверял его дед Афанасий, — и бездельничать им некогда. Раз бегают по яблоням, значит, у них тут какое-то дело есть. Так они бегать не станут.
Были в пасечном саду и божьи коровки, маленькие краснокрылые жучки. Они сидели на листьях смирно и боялись даже приблизиться к колониям тлей. Едва какой-нибудь жучок и осмеливался это сделать, видимо вынужденный городом, как муравьи тут же нападали на него и гнали прочь. Божьи коровки, посидев на яблонях, улетали отыскивать себе корм на других местах, где не было надоедливых муравьев.
Прошла неделя, потом другая, а тлей на яблонях все не уменьшалось. Колонии их, наоборот, даже увеличивались. Им уже не хватало места на побегах, и они перебрались на листья. Зараженные тлей листья свертывались, сохли и отпадали. Повяли и побеги. Рост молоденьких яблонь совершенно прекратился.
А муравьи блаженствовали. Колонии тлей были попрежнему облеплены ими. Уткнув головки в кучи тлей и зло пошевеливая челюстями, они пировали.
Пробовали старики обирать тлю руками. Вовлекли в это дело ребятишек. Но тли так плотно сидели, что, не повредив побега, работу эту нельзя было сделать. Тут-то и сторож Афанасий, и ребята задумались над словами деда Никиты. Действительно, не бездельничают ли муравьи на яблонях. Слишком уж медленно продвигалась их работа, да и продвигалась ли?
Яблони совсем погибли и, может, в это лето так и не пошли бы в рост, если бы на пасеку случайно не заглянул лесник Емельян. Дед Никита рассказал леснику о своей беде, провел его по пасеке.
— Ты, мил человек, — сказал лесник Емельян, свертывая козью ножку, — на*пчелах собаку съел, а тут, как я погляжу, и пустяка раскусить не можешь. А ведь и дело-то, кажись, совсем плевое. У всех насекомых, также и у тлей, в природе свои враги есть. Вот если тебе нельзя их ядами травить — пчелы мешают, тогда этих тлиных врагов использовать надо. Мы, к примеру, свои леса этим очень даже спасаем. С древоточцами у нас дятлы борются, с разными гусеницами-листоедами — синицы, корольки, скворцы, пищухи, поползни, малиновки, зорянки, словом, вся малая птаха. А ваших тлей может поедать только божья коровка. Вы наловите побольше этих жучков и пустите в свои яблони. Жучок этот очень прожорлив, а тля для нега — первая еда. Они вам дня за три все яблони очистят, да так, что потом днем с огнем ни одной тли не сыщешь.
— Прилетают к нам и божьи коровки, — вставил дед Никита, — только муравьи их близко к тлям не подпускают. Сами, видать, кормятся. Только уж что-то больно экономно едят, сдвигу никакого нет.
— Э, старик! — усмехнулся лесник. — Так муравьи, видать, вас вокруг пальца обвели, как маленьких. Ведь они тлями вовсе не питаются. Они попросту на ваших яблонях скотоводством промышляют. Тли высасывают соки из молодых побегов и выделяют ш себя сладкую жидкость, которую в народе еще медвяной росой зовут.
— Это я знаю, — вставил дед Никита. — По-пчеловодному — это падь. А если пчелы собирают такой сок, то и мед из него называется падевым.
— Так муравьям-то только эта роса и нужна, а не тли. Вот вы где промахнулись. Муравьи кормятся сладким соком и за это охраняют тлей от врагов, от той же божьей коровки. Эти муравьи — мудрецы. Они порой даже ухаживают за тлями, чтобы больше им соку давали. Это, брат, настоящие скотоводы. Отдельных насекомых они даже заводят в свои хоромы и там держат их как дойных коров, ухаживают и даже кормят, чтобы не подохли, а за труды получают их сок — выделение, которое страсть как любят. Так эт муравьи не помогают вам, а только вредят. Вам прежде всего над проучить скотоводов, а уж божьи коровки потом сами прилетят живо с муравьиным скотом расправятся, как волки с овечьим стадом,
Дед Никита, услышав о муравьях-скотоводах, очень удивился,
— Чудеса! — воскликнул он. — Честное слово, чудеса! Муравей, крошка, а что понимает! Знает, шельма, где доход! Скотоводством промышляет, да еще на наших яблоньках. А мы-то думали, что они к нам на выручку пришли. Сроду бы и не подумал, что они на такое способны. Век живи — век >чись! Правильно говорят. Что ж, придется, видно, раскулачивать всех скотоводов.
Старик взял ведро с дегтем и пошел обмазывать стволы яблонь, чтобы преградить ход муравьям. Ребятишки тоже взялись помогать деду. Они стали трясти яблоньки, сбивать на землю муравьев-скотоводов.
Муравьи никак не хотели расставаться со своей «скотиной», они лезли прямо в деготь, тонули. На трупики погибших бойко взбирались другие, лезли выше и тоже тонули в дегте, на них взбирались третьи, и, если бы дед Никита не смазал стволы яблонь во второй, а затем и в третий раз, они скоро бы сделали «живой мостик» через деготь и обязательно добрались бы до своего стада. Такие уж они настойчивые.
Когда доступ муравьям к яблоням был совершенно закрыт, на ветках появились божьи коровки. Сидели они, правда, все так же смирно, будто и не замечали тлей, но колонии этих вредителей заметно убывали. На третий день уже трудно было отыскать целую колонию, а еще через неделю яблони совершенно очистились и пошли в рост
Вот какой курьезный случай вышел этой весной у деда Никиты с рыжими лесными муравьями. И хотя много они ему навредили, все же гнезда их старик не стал уничтожать.
— Слышал я, — сказал он ребятишкам, — что для леса муравьи пользу большую приносят. Вредных гусениц-листоедов до смерти заедают. Жаль, не догадались об этом Емельяна спросить* Уж он-то, наверное, знает..,
Незлобивый характер
Там цветут и клевер пышный,
И невинный василек,
Вечно шелест легкий слышно.
А. Блок
Весна-красна все трудилась не покладая рук. Стояли тихие солнечные дни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49