Но поймите, капитан, сейчас обстоятельства неукоснительно требуют большей гибкости, и нам придется освободить Вардена Букиа.
— Большевистского комиссара Вардена Букиа,— поправил его Глонти.
— Вы же знаете, что большевистская партия у нас легализована. Мы выпустили из тюрем всех арестованных большевиков — и руководителей и рядовых, и честных и бесчестных.
— Напрасно выпустили... Ваша партия допустила трагическую ошибку. Это напомнило мне одну басню.
Евгений Жваниа повернулся к Глонти:
— А может, обойдемся без басен, капитан?
— Нет, вы послушайте. Вам это будет полезно... Однажды Керимхан Заниль заболел. Тотчас же позвали первого лекаря двора, и тот назначил больному клизму. Керимхан разъярился: кому, мол, вы собираетесь ставить клизму? Мне? Своему правителю?! Лекарь испугался и сказал: «Ваше величество! Для того чтобы поправились вы, клизму поставят мне». Так, господин Жваниа, получилось и у меньшевиков.
— Я бы попросил вас, капитан...
— Лекарю поставили клизму,— спокойно продолжал капитан,— а поскольку Керим-хану случайно сделалось лучше, с того дня, как только у повелителя мира заболевал живот, лекаря мгновенно укладывали на пол... Вся ваша партия распласталась на полу, господин Жваниа.
Член учредительного собрания усмехнулся про себя, но с притворным возмущением накинулся на капитана:
— Как вы смеете так говорить? Неужели вы не понимаете, какое оскорбление наносите моей партии?
— Ваша партия сама себя оскорбила. Наверное, вы помните, что сказали большевики? А они сказали вам: если наша партия будет легализована, рабочие и крестьяне будут нашими. И разве это не оправдалось?
Жваниа ушел от ответа.
— Но вы не нашли у Вардена Букиа ничего такого, что может вам дать право арестовать его.
— Для борьбы с врагом права не нужны, господин Жваниа.
— Вы сказали, что у Вардена Букиа не оказалось и партбилета.
— Большевики партбилет для показа не носят. Слава богу, я их хорошо знаю по России и Украине.
Терпение Жваниа иссякло.
— Прекратим этот бесполезный спор, капитан. Вы получили мои указания, теперь действуйте.— Жваниа посмотрел на колечки дыма от папиросы, скользнул взглядом по беззаботному лицу Кириа и, задетый его спокойствием и безразличием, хотел сказать председателю общины несколько крепких слов, но передумал и процедил холодно: — Идите с капитаном, Кириа. Возьмите с собой нескольких членов правления и, если удастся, учителя Кордзахиа и в их присутствии освободите большевистского комиссара Вардена Букиа. Община должна сегодня же узнать, что нам ничего не нужно от большевиков. Напротив, это большевики чего-то от нас хотят. Понятно?
— Понятно, господин Жваниа.
— Ну, вот и замечательно. Раз понятно — выполняйте!
Джвебе спал в комнате матери, на ее тахте, и, должно
быть, виделся ему дурной сон,— по лицу спящего пробегали тени, иногда он скрежетал зубами и невнятно бормотал проклятия, отталкивал кого-то рукой и не мог оттолкнуть, хотел проснуться # не мог проснуться.
Тихо скрипнула дверь. В комнату вошел? Беглар. После той недоброй встречи на заречном поле он не видел сына. Когда Мака привела Джвебе, Беглар ушел со двора. Сейчас он тихо, чтобы и Мака не видела, и Джвебе не проснулся, прокрался в комнату. Сердце так велело Беглару. И он ничего не может поделать с сердцем.
Беглар смотрел на сына и не мог сдержать улыбки, теплой отцовской улыбки. Он заметил, что Джвебе видит сон, и, должно быть, дурной сон. Что его беспокоит, Что он видит?
Беглару было неловко, что он смотрит на сына украдкой. Он был рад, что Джвебе наконец дома, но никому не признался бы в этом — ни самому Джвебе, ни Маке, ни маленькому Гванджи, а тем более посторонним людям.
Когда Джвебе приходил домой, Беглар тут же уходил задворками из дома. Он был добр сердцем, но сердце его часто подчинялось рассудку.
— Беглар! — тихо позвали со двора.
Беглар быстро вышел из комнаты и неосторожно слишком громко скрипнул дверью. Джвебе тотчас проснулся и огляделся. Кто-то вышел из комнаты. Но кто? Джвебе знал, что мать у соседки, Гванджи в школе. Так, может, это был отец? Джвебе не успел решить — встать ему и идти за отцом или подождать, пока он сам вернется, как за окном послышались голоса:
— Здравствуй, Беглар!
— Ты как будто с нехорошей вестью, Шамше?
— Беглар, тот, кого вчера схватили гвардейцы, оказывается, не разбойник Чуча Дихаминджиа.
— А кто же он?
— Твой сын.
— Кто-о?!
— Твой сын, Варден.
— Что ты, Шамше? Мой Варден?
— Да, твой Варден.
— Варден вернулся?
— Вернулся, Беглар. И это твоего Вардена арестовали гвардейцы.
— Почему арестовали? Неужели мой сын стал разбойником?
— Что ты?! Как твой Варден мог стать разбойником?!
— Так почему же его арестовали?
— Его, оказывается, Ленин послал сюда. По его заданию, оказывается, приехал твой Варден. Из комитета сообщили.
— Ленин послал с заданием моего сына? Ты шутишь, Шамше?
— Да, Ленин... Секретарь нашего комитета Тариэл Карда послал в Ахал-Сенаки человека, чтобы тот встретил твоего сына, но они разминулись. Потому Варден и не знал, что у нас в деревне стоят гвардейцы.
Джвебе отчетливо слышал слова отца и Шамше. Он не хотел верить, не мог верить. Босой и полуодетый, он выскочил из комнаты и схватил Шамше за плечи:
— Что ты сказал, Шамше? Что ты сказал отцу? — Он тряс
Шамше изо всех сил: — Повтори, что ты сказал, Шамше? Уж не спятил ли ты, Шамше? Как мог Чуча Дихаминджиа превратиться в Вардена?!
Шамше молча вырвался из рук Джвебе.
Джвебе повернулся к Беглару:
— Отец, объясни мне, что говорит Шамше? Может, меня обманывает слух, отец? Я не ловил Вардена, отец! Я гнался за Дихаминджиа, а поймал Вардена, меня обманули, меня обманули! Мне сказали, что мы ловим Чучу Дихаминджиа... и, значит, я своими руками поймал Вардена, отец?! Я убью Сиордиа, задушу этого дьявола! Скажи что-нибудь, отец... или ты, Шамше...— Джвебе посмотрел на Шамше, затем на отца и, поняв, что они ему ничего не смогут объяснить, хлопнул калиткой и выбежал на улицу.
Беглар и Шамше обменялись горестными взглядами. Всего мог ждать Беглар от своей безжалостной судьбы, от своей щедрой на беды судьбы, но такого...
— Беглар, комитет поручил нам во что бы то ни стало освободить Вардена,— сказал Шамше.
Джвебе бежал по улице, и встречные останавливались, удивленные его видом.
— Джвебе, что случилось, Джвебе?
— Джвебе, куда ты бежишь босой, в одной рубашке? — спрашивали люди, а так как Джвебе не отвечал, у них возникла мысль — не случилось ли чего с Макой или Бегларом, и все побежали к дому Букиа.
В гвардейском лагере еще издали увидели бегущего Джвебе. Никто из рядовых гвардейцев не знал, что в конюшне сидит под замком не разбойник Чуча Дихаминджиа, а большевистский комиссар Варден Букиа, родной брат их товарища Джвебе.
— Что случилось, Джвебе? — встревожился Юрий Орлов.
— Что с тобой, Джвебе? — спросил Закро Броладзе.
— На кого ты похож, Джвебе? — удивился Болдуин.
Джвебе было не до ответов. Растолкав товарищей, он
бросился к конюшне, у дверей которой стоял с винтовкой в руках верзила осетин Джамбулат Бестаев. Джвебе разбежался с намерением вышибить дверь плечом.
Часовой заслонил собой дверь.
— Джвебе, дорогой, что с тобой? — испуганно закричал Джамбулат Бестаев.— Нельзя! Здесь большевик, которого
ты вчера поймал... Да, да, это не разбойник, а большевик, которого ты вчера поймал... Большевик, комиссар.
— Это мой брат, Джамбулат! Понимаешь? Я схватил родного брата! Пусти меня, ведь брата я поймал, Джамбулат, брата!
— Брата?! — взволновался Джамбулат.— Ох, горе тебе, Джвебе! Но все равно я не могу тебя пустить, Джвебе, я стою часовым...
— Я тебя умоляю, Джамбулат, пропусти.
— Не могу.
— Тогда пеняй на себя,— крикнул Джвебе и с такой силой толкнул часового плечом, что тот упал.
— Ах, ты драться?! — заревел Джамбулат и хотел было вскочить, чтобы снова заслонить дверь, но в это время, словно из-под земли, возник у двери взводный Татачиа Сиордиа.
— Стой, Букиа! — приказал он и выхватил револьвер.
— Сиордиа... взводный... мой брат там... Варден... Отойди, Сиордиа! Богом прошу, отойди!
— Твой брат большевик, комиссар, вот кто он! И тебя надо арестовать, и твоего отца! Отойди, стрелять буду! Сиорд я, Татач! Отойди, а то башку продырявлю!
— Пусти, Сиордиа, будь человеком, пусти! Брата я поймал, родного брата... Десять лет я не видел его и своими руками погубил. Лучше пусти, Сиордиа! И спрячь револьвер... Как кошку, задушу тебя, сукин сын!
Привлеченный шумом, Варден подошел к двери и сквозь зарешеченное окошко увидел Джвебе.
— Джвебе! — позвал он брата.
— Вардей! — При виде брата Джвебе и вовсе обезумел.— Это я тебя поймал, Варден.
— А зачем ты так кричишь? — сказал Варден.— Пойди-ка лучше оденься и приведи себя в порядок. А обо мне не беспокойся. В моем деле разберутся, и меня отпустят.
— Это я тебя поймал, Варден, я!
Орлов и Броладзе взяли Джвебе под руки, пытаясь оттащить его от двери, но он вырвался. Сиордиа чуть попятился и крикнул:
— Ни шагу, выстрелю! — И все, кроме Джвебе, поняли, что взводный выстрелит. И тогда Юрий Орлов встал между Татачиа и Джвебе.
Раздался выстрел. Юрий Орлов удивленно посмотрел на Сиордиа, покачнулся, схватился руками за грудь, упал на колени и головой уткнулся в землю.
— Вот тебе! Татач я, Сиорд!
И стало тихо у конюшни во дворе общинного правления, так тихо, что, когда Джвебе завопил: «А-а-а...» — гвардейцам показалось, что это само небо с грохотом обрушилось на землю.
Джвебе схватил Сиордиа, приподнял и ударил об стену. «Конец взводному!» — ахнули гвардейцы, но тот быстро поднялся и снова прицелился в Джвебе.
— Сиордиа! Прекратить! — Это капитан Глонти, это его властный командирский голос.
Сиордиа опустил револьвер.
С капитаном были Миха Кириа, учитель Шалва Кордзахиа, фельдшер Калистрат Кварцхава и несколько членов правления местной общины. Выполняя приказ Жваниа, капитан привел этих людей сюда, чтобы в их присутствий освободить из-под ареста большевика Вардена Букиа.
— Что здесь происходит? — спросил Глонти. Он не видел еще Юрия Орлова, он смотрел на Сиордиа и его револьвер. Затем капитан скользнул взглядом по Джвебе Букиа.
— Этот сукин сын Сиордиа нашего Орлова убил,— закричал Джвебе и, схватив Сиордиа, снова так стукнул его о стенку, что тот свалился уже без сознания.— Он меня хотел убить, а убил Орлова.
— Зачем он тебя хотел убить? — спросил Глонти.
— Я хотел брата выпустить, а он Орлова убил... Да я этого гада Сиордиа...— Джвебе снова бросился к Сиордиа, но Болдуин и Броладзе удержали его.
— Открой дверь,— приказал часовому капитан.
Джамбулат торопливо отпер дверь конюшни.
— Выходите,— сказал капитан Вардену.
Босой, без шапки, без пояса, в измятой одежде, стоял Варден у двери. Глонти усмехнулся: ну и вид у комиссара... но тут же смутился и упрекнул самого себя: нашел над кем насмехаться, глупец!
— А второй кто? — спросил Глонти у часового.
— Паромщик. Он переправлял большевика...
— Выходи и ты,— сказал капитан Бахве.
Варден, выйдя, сразу склонился над Орловым. Тот уже не дышал. Варден приподнял скрюченное тело убитого, выпрямил и осторожно опустил на землю. Варден сразу узнал Орлова. Это был тот самый парень, который там, у плетня, опустив карабин, сказал ему без слов: «Спасайся!»
Шалва Кордзахиа снял шапку. Миха Кириа, Калистрат Кварцхава и другие члены общинного правления тоже обнажили головы. Варден закрыл Орлову глаза и затем вплотную подошел к Глонти:
— Почему вы убили своего солдата?
Капитан растерялся и не ответил.
— Почему вы заставили моего брата арестовать меня?
И опять Глонти, растерянно мигая глазами, промолчал.
— Молчите? Так, может-, скажете, почему вы арестовали меня?
— Почему? У меня был приказ из штаба... Правда, ошибочный приказ... И теперь он отменен, и вы свободны.
— Как все это ловко получается у вас, капитан,— по ошибке арестовали, по ошибке заставили брата ловить брата, по ошибке убили человека.
— Вы свободны, Варден Букиа, вот все, что я могу вам сейчас сказать.
— Я-то свободен.., Ну, а вы, капитан... никто вас от ответственности не освободит...
Во дворе общинного правления собрался народ. Прибежали Беглар, Шамше, Иване, Нестор, прибежали Инда, Мака, Цабу, и, как всегда, первыми прибежали дети. Никто еще- не знал, что случилось, кто убил и за что убили этого русского парня, но через минуту-другую все знали всё.
— Горе твоей матери, русский парень! — воскликнула Мака и ударила себя по щекам.
Казалось, Юрий улыбался, и от этого его обескровленное лицо стало каким-то совсем молодым, почти мальчишеским. Он и мертвый был очень красив.
Варден и Беглар, словно по уговору, разом подняли головы и взглянули друг на друга. И словно не было десяти лет разлуки, хотя не было и открытой радости от встречи — ее омрачила смерть Юрия Орлова.
— Отец,—сказал Варден,—этот русский юноша заслонил от пули своего друга... моего брата и твоего сына... и мы должны...— Варден вздохнул.— Мы должны похоронить этого солдата, отец! Мы, семья Букиа, должны это сделать.
— Да, сынок,— сказал Беглар.
По толпе прокатился одобрительный шепот — правильно решили Букиа!
— Я не имею права отдать вам тело солдата для погребения,— сказал Вардену капитан Глонти.
— А у вас никто не спрашивает разрешения, капитан,— сказал Варден.
— Солдат Орлов числился в моем отряде.
— А теперь не числится.
Молчаливый до сих пор Зосиме Коршиа передал Кочойа палку, кинул презрительный взгляд на капитана и, став у тела Юрия Орлова, сказал Беглару:
— Этого юношу похоронит не только твоя семья, сосед, но и вся община. Вся община оплачет его.
— Повторяю, я не позволю...— начал было Глонти, но Варден перебил его.
— Вам уже сказано, капитан, мы не нуждаемся в вашем разрешении,— сказал Варден и стал рядом с Зосиме в ногах Юрия.— Орлова похоронит вся община. А вы что скажете, учитель?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22