- За что! - истошно орал Вован, прижимая к груди кисть, из которой, пачкая его недавно купленную «гавайскую» рубашку, вовсю хлестала кровь. - Семеныч, неужели ты за какие-то жалкие пятьсот рублей способен...
- Буду рубить по пальцу в день, пока не вернешь долг, - спокойно сообщил Семеныч.
- Семеныч, мы все поняли, - торопливо сказал Серега. Он старался держаться на расстоянии, готовый в любой момент броситься наутек. - Позволь нам уйти. И палец Вована забрать. Может, его еще пришьют... А ты не ори, - прошипел он, не глядя, в сторону Коломийцева. - Сам про пятисотку начал. На хрена говорил ему, что он рохля? Вот и нарвался...
- Да если бы я знал... - простонал, нянча на груди руку, несчастный, пострадавший за справедливость Вован. - Если бы я...
Потеряв к друзьям интерес, Семеныч, не оборачиваясь, побрел прочь, а двое таращились ему вслед. Даже Коломийцев перестал на время скулить, когда осознал, что походка Семеныча точь-в-точь схожа сейчас с походкой недавнего незнакомца, подарившего ему волшебный пиджак. Но в следующий момент боль вернулась и его лицо опять перекосилось.
- Серега, будь другом, заверни мой палец во что-нибудь чистое, - жалобно попросил он. - Лучше вон в тот целлофан...
Он не помнил, как и зачем Он здесь оказался, но это был центр города - несомненно. Доказательство: перед ним был Центральный вокзал.
- Вы не подскажете, повторяют ли по РЕН-ТВ сегодня вечером фильм, в котором пауки-мутанты сожрали группу забредших в лес негров?
Прохожий просто побежал, не оборачиваясь - он даже не соизволил вступить в разговор, скотина!..
Проходя по на редкость прямой улице, пребывая в неплохом - хотя и с легким оттенком грусти - настроении, Он искоса, сквозь свежевымытое окно, взглянул в случайный полуподвальчик. Разглядеть происходящее внутри в деталях ему помешали блики солнца, но, однако, они же не смогли помешать ему ухватить суть, то есть определить в точности главное: в помещении полуподвала сидят бляди. А что особы эти, прикидывающиеся обычными, исполненными благопристойности гражданками, являются, несомненно, таковыми, не подлежало ни малейшему сомнению. Доказательство: большинство из них ожидали маникюра. То же обстоятельство, что некоторые сидели в очереди к педикюрше, не могло послужить им оправданием ни в малейшей степени. Да, следовало просто смириться с этим фактом именно как с фактом, данностью, и признаться честно - возможно даже, набрав воздуха в легкие, мужественно выкрикнуть в беспорядочную уличную суету: в полуподвале средь бела дня в наглую сидят бляди! Причем, разнузданные сексуально, особы эти сидят неспроста: они, бросая вызов благопристойности, ждут маникюра!
Успокоившись слегка, Он прошел по улице дальше и опять остановился в смятении. Разрешающего - зеленого - сигнала светофора ожидала несомненная блядь! У нее были голые ноги и педикюр, что усугубляло ее вызывающую, ничем не замаскированную блядскость стократно. Свежевыскобленные же, преступно розового оттенка пятки лишь подтверждали очевидное, позволяя вычислить ее блядскую сущность в точности. Это потрясло Его до состояния, граничащего с крайностью: по городу запросто разгуливают бляди и не стесняются этого в степени ни малейшей! Разгуливают, и никого не боятся! Но ведь это нонсенс! Да-да! Бляди с голыми ногами не только ничуть не стесняются такого постыдного обстоятельства, но, даже, по сути, бравируют им!
Однако, справедливости ради, следовало все же сделать кое-какие оговорки: в частности, можно было предположить, что не все из виденных им сегодня существ женского пола являлись блядьми стопроцентными, законченными: у кого-то, возможно, просто не было денег на приличествующие порядочным женщинам колготки.
А ведь их всех не переебать - вдруг опять осенило Его свыше. Он даже остановился на очередном перекрестке, озаренный этой, пусть и простой, но такой потрясающей своей глубиной и силой мыслью. Да, да! Вас всех не переебать! - опять захотелось крикнуть Ему, набрав полную грудь азотно-кислородной смеси и обличительно утвердив указательный палец в сторону голоногих блядей, которые, словно в насмешку над этой выстраданной Им сентенцией, как раз нагло скопились на светофоре, щедро источая запахи присущих истинным блядям парфюмов. - Где взять столько хуев на все эти ваши пизды! - едва не крикнул Он в голос, но, естественно, опять усилием воли сумел сдержать такой свой светлый, исполненный истинного благородства порыв - в этом Ему помог случившийся рядом милиционер: обвешанный рациями, еще какими-то, не менее неприятными на вид штуковинами, тот как раз проходил мимо. Представитель органов мог Его и не понять - на вид милиционер был очень глуп и вряд ли смог бы прочувствовать всю глубину озарившего Его откровения. Такой, пожалуй, - по некоторому размышлению понял Он, - мог бы даже с этой подмеченной мною очевидностью и поспорить. Такой, со всеми этими своими рациями, мог бы даже, наверное, всерьез заявить, что сумел бы переебать всех этих голоногих блядей скопом - с такого, пожалуй, станется...
- А что, Жанка, - услышал Он подтверждающий Его тайные мысли голос, - ты, кажется, побрила ноги?
Осторожно скосив глаза, Он обнаружил двух блядей в опасной для себя близости и невольно отшатнулся, не сумев совладать с расшатанными сегодняшней прогулкой нервами.
- Нет, я стала ходить на ваксинг, - жеманно ответила крашеная шатенка крашеной блондинке. Губы обеих были густо намазаны омерзительно густой консистенции помадой, что лишь усугубляло их вину без права на снисхождение, - это надежнее, и вообще, раз и навсегда.
- Но вы же, суки, ебетесь! - все же не сдержался - обличительно закричал он, воспользовавшись тем, что опасный человек с рациями свернул за угол и находился сейчас вне поля зрения. - Вы же еще те!
И долго стоял в недоумении, не понимая, почему две легкого поведения девицы бросились от него наутек.
Затем Он опять долго стоял, задрав голову к Небу, и хохотал как безумный, осененный уже в сотый за день раз: бляди попросту его испугались! Да-да, оказывается, этих чрезвычайно опасных существ можно банально запугать, достаточно только выкрикнуть, не боясь, истину им в лицо! Вот он, ключ, ниспосланный Ему Свыше, теперь Он может быть относительно спокоен, теперь он может ходить по улицам свободно и не бояться.
С одухотворенным лицом, Он побрел прочь, просветленный...
- Ты вся такая из себя средняя, среднестатистическая, - с мягким укором сказал Он, одновременно размышляя о кардинальной перемене своего мировоззрения, случившейся непонятно в какой момент и непонятно в связи с чем, но случившейся несомненно. Доказательство: женщины легкого поведения без колготок и с педикюром не только уже не казались ему опасными, но даже внушали некоторое - без малейшей примеси страха - почтение. По зрелому размышлению, с такими стоило бы даже - без излишнего в данном случае преклонения - тесно дружить. - С такой ничего никогда не происходит, с такой просто не может ничего произойти, ничего необычного, потому что такая не посещает ночных клубов, не оказывается ночью в незнакомом районе города - пьяная, с кучей неизвестно как заработанных денег; она просто забыла по пьяни, как она сюда попала и как бабло оказалось в ее сумочке, зачем она здесь в порванных колготках и со вкусом спермы во рту... - Собственно, Он остановился просто перевести дух, что было воспринято этой несомненной шлюхой абсолютно неправильно.
- Ну так это же хорошо, - не без тупого вызова или упорства - Он не смог так вот сразу этого разобрать, это еще неплохо было бы тщательно обдумать на досуге, попав в спокойную, с ликером, обстановку, - что хорошего может быть, когда девушка ведет себя таким неподобающим образом, то есть оказывается пьяной в метро и в порванных колготках.
- Так вот поэтому, да-да, именно поэтому ты должна быть наказана, тварь! - внезапно для себя заорал Он, хотя только что выслушал жалкий лепет этой заблудшей шлюхи пусть не с интересом и согласием, но хотя бы просто снисходительно, как и подобало Несшему Секретные Знания. - Именно поэтому! Ты должна узнать жизнь с другой - правильной - стороны, и займусь этим Я - именно Я покажу ее тебе во всей ее изнаночной красе, тупая ты безмозглая курица! Ты знаешь стихи, а я должен ознакомить тебя с жизненной прозой! - прокричал Он шлюхе в лицо, которое стало перепуганным и это лишь усугубляло ее несомненную вину за что-то, что еще предстояло обдумать в более подобающей обстановке, с рюмкой абсента в руке. - Это моя обязанность, учить таких как ты Истине! Даже таким, представь, можно ее вдолбить, если подобрать к их замшелым мозгам подходящий ключик!..
Он очнулся в какой-то подворотне, не зная сколько времени прошло с Его последней - задним числом Он нашел ее довольно удачной, пусть она и не принесла, наверняка, должного воспитательного эффекта - уличной проповеди. Он не делал ничего особенного или, тем более, предосудительного - просто мочился на дверь какого-то офиса, сквозь стекло которой на него с ужасом пялился туповатого вида и плохо выстиранной формы охранник. Также Он почему-то сжимал в свободной от члена руке чьи-то колготки. Такие, кажется, называемы законченными мудаками ажурными, - вдруг вспомнилось Ему. - Хотя правильнее было бы назвать их приманкой из Магазина Блядских Принадлежностей, возбуждающими у сомневающихся низменное. А еще, кажется, Он видел такие у этой, которой Он пытался втолковать Истинное. Занятый мыслями о Единственно правильном, Он застегнул ширинку и, пошатываясь, двинулся по направлению к главной улице. Он чувствовал невероятную слабость, как и должно было быть - Он уже знал это - после приступа, вызванного вынужденным общением с непримкнувшими. Наверное, таков был крест всех Просветителей, который Он добровольно сносил как добровольно же на Себя взваленное, не утруждаясь бесполезными жалобами на мнимую несправедливость.
Отбросив прямо на асфальт порванные колготки и сразу почувствовав невероятное облегчение от избавления от чего-то не имеющего право на существование в обществе, если оно претендует на звание просвещенного, Он подступил к возбужденно гудящей толпе.
- Что произошло? - слабым голосом спросил Он гражданина, подозрительность вида которого подчеркивал неправильно - Он сразу определил это - завязанный галстук.
- Вы не поверите! Прямо сейчас, прямо средь бела дня, на той вот самой улице... - гражданин неопределенно махнул рукой в сторону, - какой-то маньяк содрал со студентки колготки. Потом ударил подбежавшего милиционера так, что того пришлось увезти на «скорой».
- Что было потом? - спросил Он, внезапно почувствовав интерес к рассказу подозрительного, хотя спрашивал, в общем-то, просто из вежливости и желания помочь людям навести хоть какой-то порядок в их головах; ведь кто еще, кроме Него, мог правильно объяснить зевакам суть происходящего.
- Потом этот маньяк, который, кстати, сорвал с бедняги фуражку...
- Говоря слово «бедняга», вы подразумеваете милиционера? - уточнил Он вежливым тоном, которого этот недоумок вряд ли был достоин.
- Конечно.
- Но почему вы прибегли к слову «маньяк»? Уместно ли в данном случае данное определение?
- А кто ж еще станет срывать с людей колготки, - почему-то вдруг забыв о фуражке, сбился на интимные женские принадлежности гражданин, усугубляя неблагоприятное мнение о себе, составленное Им сразу после обнаружения в гардеробе незнакомца неправильно завязанного галстука.
- А почему вы решили, что та блядь являлась студенткой?
Разговаривая с Ним, подозрительный гражданин неотрывно смотрел туда, куда были устремлены взоры собравшихся - на лужу крови, растекшуюся прямо посередине проезжей части. Были слышны голоса, что ушедший было маньяк, вдруг вернувшись к поверженному милиционеру, взрезал тому живот, успокаивающе выкрикнув в толпу, что это всего лишь оборотень и ему ничего не будет, что лжемилиционер даже не чувствует боли, но Он этому не верил - люди обычно склонны к преувеличениям... В какой-то момент рассказывающий нелепицы гражданин перевел взгляд на Него и неожиданно дико закричал, увидев в Его руке милицейскую фуражку. Для Него это было странно, потому как только что гражданин был относительно, в пределах допустимого для мудаков, спокоен.
Он хотел было объяснить что-то этому нуждающемуся в услугах опытного психиатра недоноску, но не смог сообразить - что. Его здорово сбивал звук милицейской сирены, который становился все громче и громче, а, следовательно, соответственно законам физики о распространении звуковых волн, сирена эта означала стремительно приближающуюся машину, набитую неприятными людьми в неприятной форме, со служебным оружием в кобурах. И, поскольку вид этих неприятных людей всегда вызывал у Него некоторую неприязнь, Он поспешил уйти, доброжелательно махнув напоследок в сторону надрывающегося гражданина рукой. Крик почему-то оборвался, хотя в его руке не было ничего, кроме широкого отточенного мясницкого ножа, которым нельзя было причинить человеку ни малейшего вреда. Конечно, в том случае, если человек этот был Подготовленным к Восприятию Истины. Наверное, нелепого поведения гражданин выдохся, или же ему просто надоело кричать. В то же, что этот зевака осознал порочность своего поведения, Он не очень-то верил.
Все это было весьма и весьма странным, и все это, конечно, еще требовало спокойного осмысления под негромкую музыку и рюмочку чего-то выдержанного, желательно из старой дубовой бочки...
Был и еще один, весьма странный - почти неприятный - момент, поразивший Его если не до крайности, то до небольшой, тоже допускающей по меньшей мере несколько философских трактовок события, многозначительности.
Он вдруг обнаружил Себя возле какого-то стеклянного павильона с прилавком, где, опершись поясницей на этот прилавок, хотя тот был заведомо грязен, жрал какое-то пахучее жареное дерьмо из кошек, что-то нечто беляша или шаурмы. Людей вокруг было совсем немного, - некоторые сидели за облупившимися краской столиками и с невиданным аппетитом жрали тех же кошек, - но те, что были, смотрели на Него со странными выражениями на лицах, словно Он сделал что-то такое, из фильмов, ну, как если бы, к примеру, в открытую, при свидетелях, убил чью-то бабушку, или без ущерба для себя выпил серной кислоты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16