Третьего этажа мы достигли примерно за полминуты, и в течение всего этого времени я не переставал улыбаться в работающие внизу видеокамеры и подбадривать упавшую духом Татьяну добрыми, вряд ли заслуженными ею словами. А примерно ко второму этажу я положил палец на кнопку.
- Не ссы, Танюха, сейчас мы пропишемся в вечности...
Дура перестала петь и зачем-то опять принялась скулить.
- Гитлер капут! - зачем-то выкрикнул я, перед тем как рассыпаться миллионами шипучих бенгальских искорок.
А думал в этот момент, разумеется, о возвышенном. О Вивальди и о тех плюшевых собачках, которыми так приятно обкладываться перед сном...

Любовь типа морковь
Я смачно, как положено, шлепаю своей ладонью о пацанские. Тугой. Гнус. Корявый. Короче, все придурки в сборе. Цирк приехал. Или, точнее, не уезжал никуда.
- Привет, кореша.
Тугой морщит узкий лоб, глядит на меня с таким преувеличенным сочувствием, что я сразу понимаю: денег у них ни хрена нет. Нет их и у меня. А значит, не будет мне и пива, потому что тот, стоящий за обшарпанной барной стойкой мудак не дает его без денег. Точнее, дает, но до определенного предела. Если перебрал некий уровень, то больше в долг не получишь - такая хуйня называется, типа, бухгалтерией и всякое такое научное дерьмо.
- Вот, наскребли на два повтора, - виновато объясняет Корявый, кивая на свой бокал, в котором осталось на самом донышке, а Гнус, дернув клочковато выбритой головой, молча хватает свой, в котором больше половины, и начинает жадно, с причмокиванием лакать, подобно обезвоженной пустыней собаке, дорвавшейся, наконец, до миски с пойлом. Собаке легче, ей все по херу, она может лакать даже простую воду, а мне после вчерашнего нужно, черт возьми, именно пиво. Ну, за неимением водки, конечно.
- Пришел бы на полчаса раньше, - шепелявит Гнус сквозь потемневшие осколки зубов, - хоть какой бокал перехватить успел бы.
Я оглядываю полупустой бар. Рядом сидит компания строительных рабочих, наверное, у них обед и ребята в заляпанных известкой комбинезонах пришли хватануть пивка. Против работяг я ничего не имею, кому-то, в конце концов, надо и работать, без этого государство остановилось бы, типа, в развитии и прочая экономическая хуйня. Чуть дальше сидит какой-то молодой хер, по виду типичный дрочила. Аккуратный, хорошо прикинутый, с идеальным пробором, из тех, которые покупают дешевые порнографические журналы со страшными девками на обложках и штудируют их, забравшись под одеяло с фонариком, чтобы не засекла мамка... А вот это уже кое-что! Две шикарные телки, пьющие водку! Одна, блондинка, смотрит на меня и не отводит взгляда, отчего я мгновенно загораюсь пахом. Это отличная баба, у нее сиськи, нейлон, каблуки и блядский взгляд, каковой и наличествует иметь бляди, коей она без всяких сомнений и является. Такие обычно обнимают ногами, царапают тебе спину и прочая сексуальная хуйня, если только ты сумеешь грамотно взять дело под контроль. Просто надо с самого начала жестко обрубить потуги такой суки скакать на тебе верхом, послать ее на хуй с лизанием клитора и прочей мудотенью, а, не давая опомниться, сразу ввалить ей за щеку, предварительно забравшись на ее грудь.
- Ладно, попробую подкатиться к Майклу, - с трудом оторвав взгляд от ног этой девки, оптимистично заявляю я, хотя знаю, что мне ничего не светит, и все дело здесь в той самой долбаной бухгалтерии.
Тяжелой походкой я пересекаю убогий, запущенный бар и становлюсь напротив стойки.
- Пива дай? - закидываю я этому пучеглазому уроду.
- Деньги, - спокойно напоминает урод, расставляя вымытые бокалы на каких-то дурацких подносах. Он расставляет их вверх дном, чтобы стекала вода и все такое подобное. - Ты задолжал слишком много, твой лимит исчерпан.
- Кто знает, кому какой отпущен лимит, - так же спокойно замечаю я, глядя на него в упор. Это философия и прочее подобное дерьмо, меня этим штукам научил один китаец с местного рынка, которому я как-то раз помогал разгружать машину с дерьмовым китайским ширпотребом. - Иной думает, ему отпущено жить долго, а на поверку оказывается...
Бармен пропускает китайскую философию мимо ушей, типа не боится и все такое. Только с еще большим тщанием выравнивает бокалы на подносе. Он из тех ребят, которые ходят по рынкам и доебывают продавцов всяческой хуйней, типа оттягивая у рыбы жабры и спрашивая, почему они не красные, или толстые ли вот у этих апельсинов шкурки, а в детстве такие отрывают у пауков лапки и балдеют от собственного всемогущества.
- Недавно одного бармена отпиздили, - как бы между прочим сообщаю я, пытаясь поймать его взгляд; этот козел до сих пор ни разу не посмотрел мне в глаза. - В баре на кольце пятого. "Мутный глаз" называется. Знаешь?
- За то, что он пива в долг не давал? - Он усмехается, показывая, что типа опять не боится и вообще.
- Да нет, - я пожимаю плечами, - просто отпиздили. Выебывался, наверное.
Майкл по-прежнему подчеркнуто не смотрит на меня, и я, поколебавшись, поворачиваю оглобли к выходу.
Некоторое время я стою на крыльце, раскуривая сигарету и осматриваясь, затем решаю пойти за бар опорожнить пузырь; там, с задней стороны, какие-то сараи с дровами и кусты - самое то для поссать. Можно было, конечно, отлить и в баре, но тогда пришлось бы просить у этого пучеглазого педрилы ключ от сортира, чего мне делать не хотелось; достаточно того, что я клянчил у него пиво. Проходя мимо окна, за которым сидела та роскошная телуха, я с трудом удерживаюсь от искушения посмотреть на нее - не хрен доставлять телке такое удовольствие. Типа я независимый и все такое.
Увидев тетку, заранее смотрящую на меня с осуждением, хотя я не сделал ничего предосудительного, не говоря уже об откровенно противозаконном, я изменяю решение завернуть за сараи. Я захожу за жиденькие кусты и принимаюсь мочиться почти у нее на глазах, делая это с нарочитым шумом. А не хрена пялиться, дура! Тетка, поджав губы, отворачивается, но ничего не говорит, и я, довольный этой маленькой победой, спокойно застегиваю ширинку. Уже намылившись уходить, я вдруг улавливаю за сараями какой-то шум и решаю посмотреть, что там такое происходит. Один хрен, никакого конкретного плана у меня нет, и идти мне некуда.
Опа-на! Я не верю своим глазам. Двое каких-то молодых гопников лениво мутузят какого-то похожего на студента очкаря. Отморозки, как и положено, в своих типичных прикидах, состоящих из курток, накинутых на какие-то мешковатые штуковины с капюшонами; про таких уродов частенько крутят по телику в американских фильмах. Нет, эта гопота совсем оборзела! Заниматься такой херней в моем районе, прямо возле моего родного бара! Нет, чтоб отпиздить этого студента где-нибудь подальше; теперь же я попросту обязан вмешаться - типа законопослушность, моральные принципы, неприятие насилия и прочая непримиримая гражданская позиция. И, в конце концов, это наша с пацанами территория. А эти уродцы пользуются тем, что мы давно стали солидными людьми, почтенными отцами семейств, и поэтому давно никому не чистили на своем районе рыл.
Я тихо подхожу вплотную к молодым уродцам и останавливаюсь, с интересом наблюдая. От студента требуют денег, награждая его вялыми зуботычинами, а тот так же вяло защищается, то есть неловко выставляет вперед руки. Придурки словно репетируют сцену из кинофильма, делая это из рук вон плохо. Нет, это полная хуйня. Точно. Так дела не делаются.
Именно так я и говорю:
- Так дела не делаются, ребята. Стоп-мотор!
Испуганно встрепенувшись, гопники разворачиваются ко мне. Их лица злы, а студент смотрит на меня с надеждой. Типа долгожданная защита и все такое. Избавление, бля.
- Че надо? - настороженно спрашивает один, с удлиненной лошадиной мордой. Он стоит почти на расстоянии вытянутой руки, но руку к нему я протягивать не собираюсь; они у меня в карманах и мне лень их оттуда доставать.
- Подойди ближе, - доброжелательно прошу я и даже улыбаюсь, демонстрируя миролюбие и дырку вместо зуба в верхней десне.
- Че это? Зачем?
- Ну подойди, если просят. Пожалуйста.
Гопника расслабляют руки, не вытаскиваемые мною из карманов, и вежливость. Он делает ко мне неуверенный шаг и тут же получает удар в свое молодое прыщавое лицо - не заморачиваясь лишними жестами, я попросту сильно бодаю в него лбом. Мне кажется, что всяческие красивые штуковины из кино про Чака Норриса здесь излишни, тем более, я один хрен не умею их вытворять. Второй гопник, опешив, некоторое время смотрит на меня во все глаза, словно узрел инопланетянина, затем, спохватившись, быстро запускает руку в карман и лихорадочно нашаривает там что-то, наверняка какую-нибудь гопницкую хуйню наподобие ножа или кастета.
- Ты че, братан, суетишься?
Я делаю шаг вперед и бью его ногой в ту область, где нормальные пацаны обычно носят свои штуковины, столь любимые Фаберже. От боли гопник резко складывается, его голова наклоняется вперед и из нее получается такая отличная мишень, что я, не удержавшись, бью по ней как по футбольному мячу. Аут.
- Ты спасен, товарищ! - с чувством произношу я. Вытащив, наконец, руки из карманов, правую я протягиваю студенту. - Вова! - представляюсь я первым пришедшим на ум именем. - Ты че, брат?
Теперь уже студент смотрит на меня, словно на инопланетянина. Он дрожит от пережитого, типа не верит в чудесное избавление, и все такое.
- Вы... - Он, наконец, начинает отходить. Спохватившись, протягивает в ответ руку, предварительно протерев ее о штаны, лепечет имя, которого я один хер не расслышал, и хлопает вытаращенными глазами, которые за толстыми линзами кажутся совсем огромными. Скорее, это он похож на мутного инопланетянина куда больше чем я. - Вы...
- Ну, ну, - подбадриваю я его, - чего я?
- Вы меня спасли!
- Брось, приятель, - скромно говорю я. - Не надо пафоса. Пустое. Чего они от тебя хотели?
- Денег.
- А они у тебя есть? - быстро спрашиваю я.
Студент шмыгает носом, роется в карманах, я смотрю на него с радостным предвкушением, но он извлекает всего лишь носовой платок и прикладывает его к разбитому носу, чтобы унять бегущую веселым ручейком кровь.
- Вы... - промокая крашеные эритроцитами сопли, заводит он старую пластинку, и я морщусь. - Вы...
- Ну че опять я?
- Вы... вы как Ван Дамм! - внезапно радостно восклицает он, вспомнив.
Я снисходительно улыбаюсь, обдумывая, похож ли я на того прыгающего бельгийского мудака. Студенческая мысль мне даже нравится чем-то.
- Ты думаешь? - спрашиваю я.
- Да.
- Типа "Кровавый спорт" и все такое?
- Да.
Когда студент, глядя на меня с обожанием, в очередной раз прикладывает свой пропитавшийся кровью платок к носу, я резко бью его по этому платку правой рукой. Я уебал его с такой силой, что студент улетел метра на два назад, ударился своей глупой башкой о сарай, а его очки почему-то отлетели в противоположную сторону, упав мне под ноги. Оглянувшись на всякий случай, я, хрустнув очками, подхожу к неподвижному телу и, присев на корточки, быстро охлопываю карманы. Нащупав твердое и объемистое, я усмехаюсь. Конечно, студент, как и подобает приличному мальчику, носит деньги в бумажнике, а не как некоторые, в карманах. Я распрямляюсь и, гордо игнорируя проездной, вытаскиваю из новехонького кожаного лопатника не такую уж тонкую пачку разноцветных бумажек. Затем бросаю опустевшее денежное вместилище на тело студента и киваю благодарно.
- Спасибо, друг.
Покидая пространство между сараями, я оборачиваюсь и окидываю его взглядом. Три бездыханных тела, кровь на умиротворенных лицах, картинно разбросанные члены... Кажется, все красиво, но чего-то явно не хватает. Жаль, что я выссался, - вдруг понимаю я, - неплохо было бы помочиться сейчас на этих уродов, вот в чем штука. Натюрморт и все такое. Икебана даже. Может, та тетка была не так уж и неправа. Можно было и попридержать мочу до более подходящего момента...
Кажется, все сегодня договорились пучить на меня глаза.
- Считай, что я расплатился. Там даже больше. Лишнее можешь оставить себе, - поясняю я бармену и он опять переводит взгляд на денежные купюры, брошенные на его долбаный прилавок моей щедрой рукой. Типа проценты и все такое. - А сейчас тащи, дружок, по два... нет, по три пива на брата.
И я направляюсь к корешам, которые уже приподняли задницы, намереваясь уходить.
- Откуда? - с недоумением спрашивает Гнус, брякаясь обратно на покореженный белый cтул. Стулья здесь из пластмассы, это наиболее практично, такие вещи доходят даже до тупых барменов, если им приходится менять обстановку пару раз за год. Пластмассовыми стульями не переебешь кому-нибудь по голове, и бросаться ими бесполезно, все равно никого толком не уроешь, вот в чем вся штука. Ну, диалектика и прочее мудреное дерьмо.
- Так, встретил одного. Короче, долг мне вернули, - говорю я уклончиво. - Очень вовремя мне этот кореш подвернулся.
Трое недоверчиво косятся на мою правую руку, на содранную с костяшек пальцев кожу, но оставляют мое заявление без комментариев. Только Корявый понимающе хмыкает.
- Может, тогда лучше водки? - предлагает Тугой, заметив несущего пиво Майкла.
- Потом, - соглашаюсь я. - Сейчас бы отпиться этой мочой. Сушняк у меня.
Первое пиво я заглатываю не отрываясь, от второго отпиваю половину. Ага, кажется, уже нормально. Восстановление водного баланса и все такое.
- Что там за хуйня? - Тугой тянет шею, рассматривая что-то, происходящее на улице.
Посмотрев в окно и увидев ментовскую машину, я оживляюсь.
- Кажется, что-то интересное. Пойдем, пацаны, посмотрим.
Я первым выскакиваю на улицу.
- Что тут происходит, офицер? - интересуюсь я у мента с тупой рожей. На ней, как у той недавней тетки, уже заранее скроено определенное выражение. У той было осуждение, у этого - подозрительность.
- А в чем дело?
- Да так... - механически отвечаю я, с интересом наблюдая, как еще двое ментов вытаскивают из-за сараев безжизненное тело первого гопника, которого я саданул башкой. Подтащив его к "бобику", они засовывают его в торцевую дверь и опять удаляются за сараи. - Просто интересуюсь, что происходит в моем районе. Ну, как честный налогоплательщик и все такое, - поясняю я, глядя, как тащат под руки второго, получившего по штуковинам Фаберже.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16