- Иногда Они запускают и резиновые! Это, наверное, какая-то хитрая проверка или опять розыгрыш... - Он вдруг осекся и посмотрел на меня с подозрением. Кажется, он только сейчас осознал значение моего недоуменного вопроса и недоумение это ему, кажется, очень и очень не понравилось. - Так ты не из посвященных? - с внезапной злобой спросил он. И с неожиданной прытью вскочив со скамейки, пронзительно закричал: - Я так и знал! Ну конечно, это проверка! Теперь я должен тебя замочить, иначе Они замочат меня!
- Я посвященный! - испуганно закричал я, тоже вскакивая. От волнения я пошатнулся и, взмахнув рукой в стремлении не потерять равновесие, случайно блокировал профессионально исполненный стариком удар ногой в район моего горла. - Не надо, я инспектор, это как раз я прислан Ими для проверки! - Я опять потерял равновесие и, опять взмахнув рукой, случайно отбил удар, устремленный теперь в мою печень.
Злобный старик уже не выглядел подобно спившемуся клоуну на последнем издыхании. В его осанке появилась неожиданная стать, он сделался на голову выше прежнего и на столько же шире в плечах. Судя по всему, он оказался прекрасно тренирован, не хуже, чем Брюс Ли - я бы не удивился, если бы тот вообще оказался его учеником.
Старый хрен молча наседал, удары сыпались беспрерывно, а у него даже не сбилось дыхание. Его омерзительно осклабленный рот источал сияние крупных белых зубов, накачанные руки и ноги мелькали в воздухе подобно мельничным крыльям в ветреную погоду, а я, постоянно теряя равновесие и размахивая руками, очень ловко случайно их отбивал. В какой-то момент разъяренный старец выхватил из-за пазухи нунчаки, и я, не выдержав, бросился наутек...
- Ну и что это было? - безразлично спросила Ленка. Она лежала рядом, и даже не смотрела на меня - она листала какой-то женский журнал. Ну, из тех, глянцевых. - Зачем ты орал?
- Я? - Я в панике обвел взглядом комнату и догадался, что это та самая ебаная съемная хата, которую Ленка заполучила от какого-то хмыря за какие-то, наподобие сексуальных, услуги. Я сидел рядом с ней, красивой и меланхоличной, обливался потом и слушал свое тяжелое хриплое дыхание. - Ты о чем?
- Ты всю ночь орал про каких-то пидоров.
- Я? - Я понял, что попал в западню, и мне стало жутко. Я не знал, в чем заключалось мое попадалово, но от этого оно не становилось менее жутким.
Ленка не ответила, и мной овладела уже настоящая паника. Возможно, она не была живой, возможно, она давно стала куклой и шевелились только ее руки, управляемые тем стариком, который, как откуда-то знал я в точности, являлся специалистом вуду.
Покосившись в ее сторону, я спрыгнул с дивана и подскочил к стоящему поодаль журнальному столику, на котором были россыпи упаковок каких-то таблеток. Чтобы заглушить эту свою панику, я присел на стул и быстро надавил из фольги горсть таблеток, которые тут же забросил в рот. Таблетки оказались сильными, потому что меня сразу и как-то очень органично втащило в музыку. Играл оркестр Поля Мориа. Это продолжалось какое-то время, в течение которого я ритмично тряс головой.
Внезапно оркестр утих, зазвучала песня «Girls and boys» группы «Blur», и я не выдержал. Я вскочил, стал извиваться и скакать по комнате с опущенной головой, наслаждаясь редкостной силы эстетическим зрелищем своего красиво дергающегося болта.
- Ты похож на пидора, - безразлично, не поворачивая головы, крикнула Ленка. - И хватит дергаться. Включи лучше музыку...
Когда я понял, что она не слышит песню «Girls and boys», мне опять стало очень страшно. Мною опять едва не овладела только что ушедшая было паника. Чтобы избавиться от этой паники, я подбежал к музыкальному центру на тумбочке, который был оставлен Ленке в съемной хате каким-то хмырем за какие-то, наподобие сексуальных, услуги. Наугад нажав какие-то клавиши, я вызвал громкий рев замаскированных где-то колонок, и от этого рева мне снесло башню окончательно. Я слушал, как какой-то мужик хрипло выкрикивает какие-то английские слова, и это было так здорово, что я прекратил танцевать со своим болтом и просто стал биться с разбега в стены.
- Где мои противозачаточные таблетки? - вдруг громко прокричала Ленка. Она прокричала так громко, что заглушила хрип англоязычного певца. Я открыл глаза и обнаружил, что она встала с дивана и одной рукой роется на журнальном столике, с раздражением разбрасывая обрывки фольги. В другой руке она держала какой-то женский журнал, из таких, глянцевых, похожий на тот, что она просматривала, лежа на диване. А третьей рукой, в которую внезапно превратилась та, первая, она почесывала свою обвисшую грудь. - Здесь их целая куча лежала!
- Пошла на хуй! - громко прокричал я и в этот момент как-то особенно удачно врезался плечом в стену. Это было так здорово, что я не отказал себе в удовольствии прокричать еще раз: - Пошла на хуй!
- Ты похож на пидора! - прокричала Ленка. - Она включила телевизор и сейчас сидела с пультом, стараясь сделать звук громче моей английской песни.
- А как ты вообще к ним относишься!
- К кому! - прокричала Ленка, перекрывая звук телевизора и музыкального центра.
- К пидорам! - перекрикивая звук музыкального центра и телевизора, прокричал я.
- Да ты сам такой! - прокричала Ленка.
- Да пошла ты на хуй! - прокричал я.
Я ловко подтанцевал к столику и забросил в рот горсть еще какого-то дерьма.
- Ты не видел моих таблеток для похудения?
- Нет!
- Ты что, сожрал их?
- Дура! Я жру только активированный уголь!
- Да сам ты пидор!
- Я не стал бы тебя ебать даже под страхом пистолета! - выкрикнул я.
- Ты меня ебал сегодня ночью! - выкрикнула Ленка. - Точнее, пытался это сделать!
- Вот видишь! - радостно выкрикнул я и в этот момент внезапно услышал, о чем бухтят с экрана - кажется, мой слух здорово обострился после принятия того самого дерьма. - Дроздов! - не выдержав, закричал я. - Тебя надо уволить из телевизора! Ты морочишь людям головы! Пингвины - это не птицы, это такие жирные сволочи в смокингах!
И тут меня внезапно озарило. Я все понял. Фрагменты зловещей мозаики сложились в целостную картину. Я понял, что сейчас Ленка выпустит из ванной прячущихся там старика, Магистра, двух циничных пидоров из его окружения, и тогда мне настанет конец.
Подтверждая мою догадку, эта хитрая сука не глядя отбросила журнал куда-то в сторону, который, блеснув глянцем, напомнил мне те, фальшивые, которые она рассматривала до этого, и со скучающим видом направилась к ванной комнате. Естественно, этот скучающий образ был игрой - искусной, но не настолько, чтобы меня обмануть. Чтобы ее опередить, я бросился на кухню...
Я стоял на железнодорожном переезде в кучке каких-то придурков, которым лень было соблюсти правила и перейти дорогу через виадук, и ждал, когда пройдет длиннющий товарный состав. Почему-то мои руки были в какой-то красной липкой мерзости, напоминающей кетчуп. Когда прогрохотал последний вагон, я бездумно пошел вперед, пытаясь вспомнить какую-то важную информацию, которую, кажется, слышал совсем недавно и которая, кажется, касалась как раз таких вот, как этот, железнодорожных составов.
Едва я сделал последний шаг к рельсам, как меня вдруг толкнуло в грудь. Удар был таким мощным, что меня, мгновенно смятого бездушной, но злобной силой, откинуло на десяток метров и силой инерции потащило мордой и прочими частями тела по гравию. Перед тем как сознание померкло окончательно, я понял, что Магистр все же добрался до меня. И что по-иному и быть не могло. Разве может спрятаться от четко структурированной разветвленной организации всего лишь жалкий законопослушный человек, индивидуум, выбранный ими в качестве своей жертвы...
- Не доедет, - равнодушно сказал, выпрямляясь, человек в белом халате. И посмотрев на еще двоих в белых халатах, так же равнодушно бросил: - Чего стоим, практиканты? Не оставлять же все это здесь. Забрасывайте его в машину, повезем на вскрытие.
Двое, синхронно поморщившись, натянули на руки резиновые перчатки, подхватили искореженное тело неосторожного пешехода и небрежно бросили его на носилки. Толпа расступилась, давая им пройти.
- Что это было? - прижимая руки к груди, с волнением выдохнула тетка со старомодной химической завивкой. - На его месте мог оказаться любой из нас! Я своими глазами видела, что он шагнул, когда поезд уже прошел! Рельсы были совершенно пустые!
- Может, воздушные завихрения его под вагон затянули, - предположила шустрая старушенция в тяжелых роговых очках. - Я по телевизору слышала, что есть такие завихрения.
- Какой вагон! - истерично выкрикнула тетка. - Я своими глазами видела, что он шагнул, когда состав уже прошел!
- Времена такие, - равнодушно бросил дорого одетый мужчина с портфелем в руке. - Не знаешь, где свой конец найдешь... В двух кварталах отсюда девицу только что зарезали. Вон в том высотном доме. Ей там любовник хату снимал, за какие-то непонятные, типа сексуальных, услуги... - Он неопределенно мотнул головой. - Там до сих пор милицейские машины у подъезда стоят... - Взглянув на часы, он двинулся через переезд.
- А я слышал, к товарным составам зачастую цепляют невидимые вагоны, - вдруг сказал здоровенный небритый мужчина в обтрепанном бушлате. В руке он держал пакет, в котором при каждом движении мужика позвякивали пустые бутылки.
Сказанное прозвучало столь нелепо, что в толпе, несмотря на трагичность ситуации, раздались звонкие смешки.
- Пить меньше надо! - выкрикнул кто-то, и народ засмеялся уже совсем откровенно.
Мужик сплюнул и неуверенной походкой отправился вслед за владельцем дорогой одежды и портфеля. За ним, охватив свидетелей происшествия цепким запоминающим взглядом, словно невзначай пристроился бомжеватого вида старик с обломками гнилых зубов.

Пиджак справедливости
«Говорят, в некоторых барах сидят распоследнейшие бляди и бесплатно рассказывают желающим о своих мифических возлюбленных, которые якобы у них были и которые якобы погибли при непременно очень трагических обстоятельствах, после чего все в жизни этих блядей пошло наперекосяк, после чего, собственно, они и стали блядьми. Надо только знать, в каких именно барах эти особы сидят, если вдруг возникло желание их послушать...»
Из слухов.
- Семеныч, завязывай!
Семеныч отозвался не сразу. Он дождался, когда атакуемая резцом болванка сдастся, неохотно скинув отрезанную от себя часть в наполненный металлической стружкой поддон, затем выключил станок. Сняв защитные очки, он повернулся к переминающемуся рядом Володе Коломийцеву.
- Мастер ушел?
- Да ушел, ушел, все давно ушли. Одни мы остались.
Подошел Серега Маринин.
- Ну, чего вы тут телитесь?
- Да идем, идем уже, - сказал Семеныч ворчливо, хотя изнутри его распирало от предвкушения прекрасного. Он был самым старшим из припозднившейся в цеху троицы, поэтому должен был вести себя соответственно, то есть, солидно, пусть разница в возрасте между ними составляла всего десять лет. А то, вон, эти двое прямо лучатся счастьем, разве что ножонками не сучат, и то что они сейчас пойдут делить честно заработанный литр, можно прочитать по их сияющим лицам - разве ж это дело. Литр выкатил работяга из малярной бригады, которому их троица выточила нестандартную, особо сложную деталь для усовершенствованного самогонного аппарата.
- Задолбал уже этот новый мастер, - сказал переодевшийся первым Володя. - То ли дело Михеич. И на хрена, спрашивается, он ушел. Был бы Михеич, не пришлось бы конца смены дожидаться. Грамм по двести уже в обед тяпнули бы.
- Не на хрена, а на пенсию, - солидно ответствовал Семеныч. - Доконал его этот цех. Он последний год уже дни до пенсии считал.
- А чего доконал-то? - поинтересовался Серега. Он тоже переоделся, и теперь двое ждали Семеныча, который переодевался, как и разговаривал, нарочито неспешно, чтобы подчеркнуть спокойствие и уверенность в себе, то есть то, чем он на самом деле не обладал, но что полагалось ему иметь согласно возрасту. - Чего доконал-то? - повторил Серега, потому что Семеныч не спешил с ответом.
- А то и доконал. Такие как мы доконали. Как ты только что сам подметил, мы вот сейчас, к примеру, спирт до конца смены припрятали, потому что нового мастера боимся, а при Михеиче прямо во время смены глушить бы начали. А ему, думаешь, нравилось таких как мы, ловить? Просто должность у мастера такая. Собачья, прямо скажем, должность... - Он посмотрел на Серегу и Вову. Те внимательно слушали, и Семеныч на секунду почувствовал истинное удовлетворение, ощутив себя настоящим наставником.
- Отчего ж собачья? - опять не выдержал паузы Серега. - Мастер, небось, руками не работает, только за другими смотрит.
- Вот оттого и собачья, - пояснил Семеныч. Он надел легкую летнюю куртку и закрыл шкафчик. - Оттого, - повторил он, навешивая на дверцу замок. - Мастер и не великий начальник, и не работяга, а что-то среднее между ними. Ни то ни се, как прокладка... - И только услышав ржание коллег, понял, что подобрал не совсем уместное определение. Просто не привык он, что в последнее время появились слова, которых лучше бы было избегать. Точнее, не то чтобы появились, а просто старые безобидные слова вдруг приобрели новое значение. И это раньше можно было говорить «прокладка», и никто бы и не вздумал засмеяться, потому что прокладка и означала прокладку, а не вкладываемую в прелую промежность гигиеническую пакость, каковой она стала нынче, для молодых, слышащих это слово из телевизора в сопровождении соответствующей картинки с утра до вечера, без права на выходные. - Понимаете, - продолжил он, когда товарищи отсмеялись, - мастера ведь имеют со всех сторон. Для начальства он никто, пешка, от которой требуют надзора за работягами и дрочат за все нарушения нами дисциплины. А для работяг он никакой не начальник, он как бы один из них, умудрившийся пролезть в мастера, то есть его в любой момент можно послать подальше, как своего. Вот и получается, что мастер, это... это... - Семеныч замялся, подбирая слово, но слушатели уже потеряли к теме интерес.
- Прокладка, короче, - подытожил Серега. - Да и хрен с ним. Вован, давай, извлекай.
Володя Коломийцев подошел к шкафчику Ивана Дынина и завозился с замком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16