«Если ты не моешься как следует и любишь ходить грязным, у тебя наверняка и мысли грязные, и душа. Что с тобой будет, когда вырастешь?»
Что ж, так оно и случилось! Мои мысли, поступки и вся моя жизнь, согласно сентенциям бедной моей матери, в сущности, должны были вызвать и сыпь, и чумные бубоны на моей коже. Душа моя давно прогнила. А теперь начало гнить и тело…
Бред!
Все это бред. И хватит об этом.
Я достал черную сумку из тайничка, отхлебнул глоточек и стал внимательно разглядывать себя в большом зеркале. По сценарию я не должен был ни плавать, ни раздеваться догола. Только при натурных съемках на сталелитейном заводе я должен был работать голым до пояса. Если прыщики на груди и спине не ухудшатся, их еще удастся замазать или запудрить. Но если они полезут вверх по шее и обезобразят лицо…
Тогда администрация немедленно пригласит первоклассного дерматолога. И что тот скажет, осмотрев меня? Я поспешно отхлебнул еще глоточек. Не думать об этом. Нельзя об этом думать.
Нельзя?
Нужно!
Сыпь распространялась по всему телу, теперь это было ясно как день, распространялась все больше и больше, так же как я все больше и больше запутывался в невидимой паутине, час за часом, день за днем. Нужно что-то делать. Нужно бороться. Но как бороться? И что делать?
Когда я проходил через спальню, чтобы одеться в гостиной, Джоан засмеялась сквозь сон. Она лежала на боку, и я услышал, как она пробормотала: «Странно… ужасно… странно».
Я выпил чашку кофе в буфете, где кроме меня завтракал только экипаж какого-то самолета компании «Эр Франс». Шерли теперь всегда ездила на работу автобусом – кажется, я об этом уже говорил. Ей не надо было вставать в такую рань.
В пустом холле еще работали уборщицы.
– Мою машину, пожалуйста, – сказал я бледному от бессонницы ночному портье.
– Слушаюсь. О, мистер Джордан, по поводу вашей машины только что звонили из гаража…
– Что с ней?
Украли? Взломали? Зеленый ящик в багажнике…
– Механик говорит, что-то там с зажиганием. Он спрашивает, согласны ли вы, чтобы он поехал вместе с вами в кино городок и потом сразу же отвел машину на станцию техобслуживания. Тогда к вечеру она будет в порядке.
– Да. Конечно. Очень любезно с его стороны. Пусть едет.
Портье позвонил в гараж. Он был уже пожилой человек, и звали его Хоф. Он входил в число тех, кого я просил последить за Шерли.
– Механик немедленно доставит машину сюда.
– Спасибо. – Я посмотрел ему в глаза. – Что еще мне скажете?
Он понурился.
– Вчера вечером она вернулась в отель без пяти одиннадцать, мистер Джордан. Я заступил на смену в десять.
– Вернулась одна?
– Какой-то мужчина проводил ее до дверей.
– Что это был за человек?
– Он стоял снаружи, я не мог его как следует разглядеть.
Стекла отсвечивают. На нем было черное пальто. Высокого роста, худощавый.
– Молодой? Старый?
– Не могу сказать. Он стоял ко мне спиной.
– Они поговорили на прощанье?
– Очень коротко.
– Как? Как они говорили?
Он замялся:
– Ну, как… как хорошие друзья, сказал бы я. Как очень хорошие друзья.
– Ах так.
– Нет, не в этом смысле. В самом деле, как друзья. Все произошло очень быстро. Мужчина пожал ей руку, и она тут же вошла в холл. К сожалению, я не мог отойти с рабочего места: все это время со мной беседовала дама.
– Но домой ее провожал мужчина, это вы видели своими глазами.
– Да, мистер Джордан.
– Какой у нее был вид, когда она брала свой ключ?
– Очень серьезный и в то же время отсутствующий. Старик портье добавил сочувственно: – Не принимайте все это слишком близко к сердцу. Я еще помню, какие волнения доставляла нам с женой наша дочь в этом возрасте. Конечно, нынче девушки совсем другие, что правда, то правда. Невыдержанные, самоуверенные. Но мисс Шерли не такая, мистер Джордан, она не такая! Мисс Шерли достойная молодая девушка. Она не бросится на шею первому встречному. Этого вам нечего бояться.
– Спасибо на добром слове.
– Портье умеют разбираться в людях. Мисс Шерли не сделает ничего плохого. – Зазвонил телефон. Он снял трубку. – Хорошо. Механик доставил вам машину.
– Спасибо, господин Хоф. – Я пожал ему руку, потом положил на стойку банкнот и вышел на улицу.
Перед отелем стоял, блестя от капелек влаги, мой черный «мерседес». Человек в новеньком желтом комбинезоне распахнул передо мной дверцу. На голове у него был черный берет; увидев меня, он склонился в легком поклоне, улыбаясь, как лорд, встречающий гостей у дверей своего загородного дома.
– Доброе утро, дорогой мистер Джордан, – сказал доктор Шауберг.
12
– Ну как, неплохой трюк я придумал, а? – Шауберг вел машину. Я сидел рядом. «Дворники» метались по стеклу как бешеные. Дождь барабанил по крыше. – Мне бы следовало писать сценарии. Может, тогда немецкие фильмы стали бы чуть получше.
– Шауберг!
– Но я же сказал «чуть»!
– Как вы здесь оказались? Когда вас выпустили?
– В субботу. – Он был в прекрасном настроении.
– Еще в субботу? Почему же вы не дали тотчас знать о себе?
– Потому что я не идиот, дорогой мистер Джордан. Вы не должны забывать, что я выпущен на свободу под залог кстати, сердечно вас за это благодарю, – но полиция следит теперь за мной пристальнее, чем раньше. А уж в первый-то день особенно. Тут надо было обдумать каждый шаг и каждый разговор по телефону! Думаете, какое впечатление произвело бы на уголовную полицию мое появление у вас сразу же по выходе из тюрьмы?
Я промолчал, а он рассмеялся, видимо очень довольный собой.
– Нет-нет, хоть мне и впрямь пришлось довольно долго обходиться без морфия, мой мозг функционировал еще вполне сносно и направил мои шаги в первую очередь в заведение мадам Мизере и лично к Кэте. Разве полиция не должна счесть мой визит туда трогательным проявлением любви и благодарности?
– Что вы делали у Кэте?
– Сначала я сделал себе укол. А что потом… Ну, мистер Джордан, разве об этом спрашивают!
– Прекратите фиглярничать! Я спрашиваю, каким образом вы сумели устроиться на работу в отель!
Тут он сразу посерьезнел.
– Видите ли, когда-то и умнейший совершает ошибку. Я позволил вам нагнать на меня страху, у меня сдали нервы, и я украл эту проклятую микстуру от кашля. Клянусь вам: такого со мной больше не случится! – Он взглянул на меня. – Я хочу сказать: съемки ведь продолжаются?
– Да.
– В моей камере сидел один парень, Фердинанд Пушке, – совершенно одержимый кинофанат. В курсе всех дел. Читает все журналы про кино. Показал мне стендовые фотографии из «Вновь на экране». Непременно пошлите ему свое фото с дарственной надписью.
– Шауберг, умоляю!
– Нет, в самом деле. Вы очень многим обязаны этому Пушке. Просто еще об этом не знаете. Я еще в камере понял, что полиция будет следить за мной, как только я выйду на свободу. Вопрос: как мне удастся вас лечить? Ответ: постоянно находясь в непосредственной близости, причем так, чтобы это не вызывало подозрений. Вопрос: как, не бросаясь в глаза, быть постоянно вблизи вас? Вот тут-то Фердинанд Пушке и оказал нам с вами неоценимую услугу. Дело в том, что он тоже механик. То есть он-то в самом деле механик. И как только выйдет на волю – ему сидеть еще полгода, – сразу женится. Это целая любовная история, очень и очень трогательная.
– Она меня не интересует.
– Однако имеет непосредственное отношение к делу. Этот молодой парень работал в гараже какого-то отеля. И по воскресеньям частенько брал в личное пользование машину кого-нибудь из постояльцев, уехавших на выходные дни из Гамбурга. И в этой машине раскатывал со своей куколкой. Как я узнал, это практикуется в большинстве гаражей при отелях.
– Шауберг, не хотите ли наконец…
– Дайте же досказать! Подружка этого молодца – манекенщица: смазливая блондиночка, он показал мне ее фото. Он ехал чуть быстрее, чем надо, и был чуть больше пьян, чем следовало. «Тандербэрд» перевернулся и превратился в кучу металлолома. С нашим героем ничего не случилось. А молодая дама вылетела через лобовое стекло. Полчелюсти как не бывало, нос сломан в трех местах, а также все остальные кости.
– Ужасно.
– Поначалу наш молодец, конечно, в глубине души надеялся, что его маленькая подружка отдаст Богу душу. Однако кукиш с маслом! Даже на хирургов в наши дни нельзя положиться! Они вытащили куколку с того света. Она будет жить. Но уж красоткой ей не быть никогда. Когда такая вот физия с отломленной напрочь челюстью…
– Ужасно.
– «Ужасно» здесь совсем неуместно. Главное – возмещение причиненного ущерба! Страховая компания, натурально, даст нашему Пушке от ворот поворот. И он вынужден был бы платить своей малышке как последний дурак вплоть до своего и ее смертного часа.
– Вынужден был бы?
– Надо иметь голову на плечах! Толковый парень прямо из тюряги послал своей суженой – страдалице на больничной койке – радостную весть, в которой сообщал, что женится на ней, как только выйдет на волю. Не сходя с места! Тут же! Правда, женитьба тоже связана с расходами но их-то еще можно как-то вынести. Малышка любит его до безумия! Говорят, от счастья залила слезами оставшуюся половину челюсти. Она тает от радости. И будет экономить на всем, уже обещала. Ведь Пушке не много зарабатывает. Разве не трогательная история?
Тут мы выехали за черту города. Дождь все усиливался. Шауберг наслаждался своей новой ролью. А если бы нынче утром не всадил себе укол?!
– От юного Пушке я получил рекомендацию к мастеру гаража вашего отеля. Они с Пушке многим друг другу обязаны – этим все сказано. В машинах я кое-что смыслю. А мастер лишних вопросов и не задавал. Я получил даже крохотную каморку в отеле – под самой крышей. Ну как? С настоящего момента днем и ночью к вашим услугам! – Он засмеялся. – Что может быть лучше? Решение всех проблем! Полиция спокойна. Я занимаюсь деятельностью, вполне достойной гражданина. Имею крышу над головой. Теперь осуществить хирургическое вмешательство – детские игрушки.
– Ребенка вы хотите уда… – начал я.
– Разумеется, в комнате вашей дочери, – отрезал Шауберг. – Уверяю вас, удобнее ничего не придумаешь! Я приведу с собой моего молодого помощника, он даст ей наркоз. И потом я тоже время от времени смогу к ней заглянуть.
– Когда… когда это может произойти?
– Попозже, когда она приедет на работу, вы нас познакомите. Потом я ее посмотрю. Разумеется, было бы весьма удачно, если бы во время операции ее дражайшая мамочка не находилась в непосредственной близости от места действия – при всем заочном уважении к ней.
– Двадцать девятого, то есть в воскресенье, я уезжаю на натурные съемки в Эссен. Шерли может остаться. Жену я возьму с собой.
– Значит, в любое время, начиная с воскресенья. – Он улыбнулся. – Кстати, примите мои поздравления, дорогой.
– С чем?
– С такой падчерицей. Никогда не видел ничего более очаровательного!
– Помолчите.
– Я серьезно. Изнываю от зависти.
– Если вы немедленно не… Когда вы ее вообще-то видели?
– Вчера вечером. Перед отелем. Я как раз отгонял одну машину. И тут она появилась.
– С кем?
– Ревнуете, да? Я бы тоже приревновал.
– С кем?
– Не могу сказать. На нем было черное пальто. Довольно высокий и худощавый.
– В машине?
– Нет, они пришли пешком. Я спросил портье, кто эта девушка. Мужчина тут же ушел, они обменялись лишь несколькими словами. Не делайте такое лицо. Не думаю, чтобы Шерли вам изменяла. Может, просто хочет возбудить вашу ревность. Женщины вообще странные существа.
13
Прежде чем направиться в гримерную, я заперся с Шаубергом в моей уборной и задернул шторы. Он достал из зеленого ящика тс лекарства, какие были ему нужны. При этом, естественно, заметил отсутствие желтой коробочки с зеленой точкой. Я признался, что у меня был приступ.
– Когда?
– Вчера, ближе к вечеру.
– Кто сделал укол?
– Врач.
– Что за врач?
– Этого я не скажу.
– Тогда я прекращаю лечение.
– Тогда прекратите лечение! – Он был мне в то утро так отвратителен, что я счел эту пробу сил необходимой. – Убирайтесь отсюда! Не желаю больше вас видеть!
Он посерел. Я видел, что и его нервы на пределе.
– Мне до зарезу нужны деньги, и вы это знаете! Но я же сказал вам, что немедленно исчезну из вашего поля зрения, если какой-либо другой врач…
– Вот и исчезните! Быстро, быстро! – Что бы я делал, если бы он и вправду ушел? Но мне необходимо было его осадить, не то он сел бы мне на шею.
Он пробормотал:
– Мой риск все возрастает.
– Мой тоже. Я выложил за вас тридцать тысяч марок залога.
– Будет он держать язык за зубами, этот ваш врач?
– Да.
И вдруг его осенило:
– Этот врач – женщина!
– Нет!
– Конечно же, женщина. И любит вас.
– Нет!
– Да. И вы это знаете. Теперь мне ясно, почему вы так спокойны. Любовь – божественная сила. Ну да, тогда она, пожалуй, и в самом деле будет помалкивать. Скажите мне только одно, дорогой мистер Джордан: как вы представляете себе свое будущее?
– Скажите мне только одно, дорогой Шауберг: как мне избавиться от этой сыпи? – Я лежал голый на кушетке, и он во время нашего разговора сделал мне несколько уколов.
– Ничего страшного. Дам вам кое-что. Это от переизбытка лекарств.
– Я и сам знаю отчего. Но сыпь уже и на груди. Если она появится на лице, с фильмом покончено.
– Для тела я вам дам присыпку. Для лица, в профилактических целях, ауреомициновую мазь. Самое лучшее из того, что есть в продаже. Перед тем как лечь спать, наносите ее толстым слоем на лицо и обматываете голову полотенцем, чтобы не измазать волосы и подушку – мазь эта желтого цвета. Ведь вы спите один?
Благодаря ауреомицину и полотенцу я отныне сумею этого добиться, подумал я. Мужчина с лицом, покрытым мазью. Мужчина с головой, обмотанной полотенцем. Мужчина, вызывающий смех. За все надо быть благодарным.
– Дорогой мистер Джордан, не стану от вас скрывать, что ваше состояние немного ухудшилось.
– Немного?
– Не существенно. Как-никак работа требует от вас большого напряжения. Да и волнений, вероятно, хватает.
– Более чем.
– Вот именно. Сколько времени продлятся съемки?
– Еще двадцать семь дней.
– Гм.
– Что значит это «гм»?
– Мне придется применить новые средства.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82