В 46 лет!
– Так вот, – продолжал Косташ, – его кинофирма решила еще раз пустить в прокат все его фильмы.
– В прокат – теперь?
– Вот именно. Как назло – именно теперь! Не год назад, когда он умер, а теперь, когда мы в самом разгаре съемок! Они делают копии с его главных фильмов и продают их всем телевизионным компаниям Америки. Вся страна их увидит. Сотни миллионов телезрителей. К примеру, «Сердечные хлопоты» либо «Всадник короля»…
– Либо же старый фильм «Вновь на сцене», – добавил я.
– Либо же старый фильм «Вновь на сцене», – повторил Счастливчик. Ему приходилось держать стакан обеими руками, так они у него дрожали.

ШЕСТАЯ КАССЕТА
1
Джером Уилсон прибыл в воскресенье в 16 часов. Погода была ясная, и сквозь окна ангара № 4 мы видели, как его самолет сел и покатился по взлетной полосе. Косташу пришла в голову блестящая идея (озарение!) прихватить с собой на аэродром Фульсбюттель двух девиц, дабы устроить Джерому подобающую встречу.
– Он ведь сильно охоч до девочек. – Косташ употребил вместо «девочек» другое слово, но я не решаюсь наговорить его на пленку. – Подобрал двоих. Наипервейшие красотки среди здешних статисточек. Готовы и способны на все. Каждая получит за это небольшую роль.
– Когда?
– Откуда я знаю? У меня сейчас другие заботы! Статисточки и в самом деле были хоть куда, одна блондинка, другая брюнетка. С букетами в руках они устремились по коридору таможни навстречу коротышке в черном с головы до ног. Из-под полей высокой шляпы торчали в стороны уши. Грубая, словно рубленная топором физиономия дышала едва сдерживаемой злобой, кожа вся в морщинах и складках, как шкура слона. Девицы с чувством чмокнули карлика в обе щеки (№ 32 фотографировал) и хотели было вручить ему букеты, но коротышка грубо оттолкнул их. Мы увидели, что он выругался. Девицы совсем растерялись. Они семенили рядом с ним на высоких каблучках, бросая на нас умоляющие взгляды.
– Это не Джером, – сказал я Косташу. – Это Джордж.
– Чушь. Джордж лежит в больнице с инфарктом.
– Вы ослышались. Это Джером лежит в больнице. А прилетел Джордж.
Все-таки это был Джером. Косташ не ослышался. Когда коротышка прошел таможенный контроль, мы в этом убедились.
– Что это за бабы? Ваша идея, мистер Косташ?
– Моя, Джером. Боже мой, я-то думал, вы обрадуетесь! Такие красотки. И счастливы, что имеют возможность скрасить вам пребывание здесь, is that right, girls?
Статисточки хихикнули и вымученно улыбнулись. Роль! Роль в следующем фильме!
А Джером, который в Голливуде не пропускал ни одну хорошенькую женщину, не оценив взглядом ее ножки, бюст и зад, только раздраженно буркнул:
– Нет у меня времени на эти вещи.
– Джером, – потухшим голосом спросил Косташ, – что с вами стряслось?
– Джордж болен, так? – Карлик, в войну вместе с братцем заработавший миллионы на военных заказах, а потом создавший одну из крупнейших в США сеть игральных автоматов, строго произнес: – Кто-то же должен думать о делах.
Обе девицы все еще торчали рядом и даже улыбались, но было похоже, что они вот-вот разрыдаются. Ведь Косташ им так доходчиво все разобъяснил: «Проще пареной репы. Пробудет всего два дня. С таким не переутомитесь. Староват уже. Всегда хотел иметь двух сразу. Просто мечтал. На мой взгляд, полный импотент. Кушать будете с ним в роскошном ресторане, расположитесь в самом лучшем отеле, а потом… Ну, всего-то каких-нибудь полчаса…»
– Отошлите этих девиц, – приказал Джером. Он тоже употребил вместо девиц другое, английское слово, но тоже весьма грубое.
Косташ повернулся к статисткам.
– Завтра приходите на студию.
Блондинка, более вульгарная, завопила:
– Этот номер не пройдет! Я не позволю старому хрену меня оскорблять! – Из чего я заключил, что блондинка понимает по-английски. Косташ покраснел до корней волос. Вокруг нас начали собираться люди. Брюнетка заплакала.
– Тьфу, аж с души воротит, – рявкнул Джером. Припертый к стенке, Косташ нарушил свой давнишний обычай: он вынул из кармана два банкнота по сто марок и дал их девицам; те сразу заулыбались. А Джером, ворча что-то себе под нос, уже спускался по лестнице.
Так с ходу все началось и в том же духе продолжалось!
По дороге в город гномик с рубленной топором физиономией, который в паре с братцем всегда напоминал мне близнецов Труляля и Траляля из «Алисы в Зазеркалье», не произнес ни слова. Косташ снял для него номер в отеле, расположенном на другом берегу Альстера, прямо против моего. Там же жили и Генри Уоллес, и Белинда Кинг.
– У вас будет самый роскошный номер во всем отеле, Джером, – робко начал разговор Косташ. История с девочками до такой степени его потрясла, что он держался вежливо до подобострастия. Таким я его еще никогда не видел. В ответ гномик прошипел:
– Называйте меня мистер Уилсон! Я ведь тоже не обращаюсь к вам по имени!
– Слушаюсь, мистер Уилсон. Извините, мистер Уилсон. Ах, Косташ, Косташ! Ах, деньги, деньги!
– Из гостиной вашего номера открывается вид на всю реку!
– Вы хотите сказать, что окна выходят на улицу?
– А то как же, мистер Уилсон! Вы увидите реку, и пароходики, и…
– Не может быть и речи.
– О чем?
– Не могу спать под уличный шум. Окна должны выходить во двор.
Так что пришлось послать за его багажом, уже отправленным наверх, в роскошный номер, потом начались бесконечные дебаты с портье, поскольку все номера с окнами во двор были заняты – кроме одного, а этот один был отвратительный, и в ванной вообще окна не было, так что у Джерома опять был повод взорваться:
– Не номер, а какая-то нора! Чрезвычайно вам благодарен, мистер Косташ. Чрезвычайно!
С Косташем он по крайней мере еще разговаривал. Меня он вообще не замечал. Время от времени он взглядывал на меня, как на какое-то отвратительное насекомое. Косташ перепробовал все, чтобы привести его в хорошее расположение духа. Предложил мистеру Уилсону сперва немного отдохнуть. Потом мистеру Уилсону следовало бы слегка перекусить. А уж после этого…
– Не хочу есть. И отдыхать не хочу. Будем говорить о делах. Причем немедленно.
– Здесь имеется зал для заседаний…
– Обойдемся гостиной в моем номере.
– Тогда разрешите мне заказать чего-нибудь выпить…
– Я ничего не пью.
В голове не укладывается! И это тот самый Джером, похотливый старик, который в Голливуде без конца требовал у меня телефоны все новых и новых статисток, о специфических требованиях которого «девицы по вызову» всего побережья рассказывали целые истории, коротышка Джером, годами преследовавший меня своими просьбами: «Деньги не играют никакой роли. За ценой я не постою. Будьте же другом. Я покупаю все. Книги. Фильмы. Картины. Фотографии. Но во всем этом должна быть изюминка, понимаете, Питер, изюминка!»
Что ж. В деньгах, видимо, больше изюминки, чем во всей порнографии.
Я подумал, что, как бы ни унижался Косташ, я лично не стану терпеть наглость старого хрыча, и заявил:
– А мне хочется немного выпить.
– Значит, вы опять пьете. Приятно слышать. Даже как-то бодрит.
Я ничего не ответил и нажал на кнопку звонка. Появился официант, и я заказал виски:
– Три двойных.
– Я же сказал, я не пью, – пролаял Джером.
– Я тоже, – эхом откликнулся Косташ.
– Три двойных, – повторил я официанту. И, обращаясь к Джерому: – А вы кончайте тут строить из себя маленького цезаря… – Я знал, что он страдал из-за своего маленького роста, и потому добавил: – Очень маленького цезаря. Мы точно так же влипли в пренеприятную историю из-за пауэровского фильма, как и вы.
– Мы с Джорджем только финансируем фильмы. Вы их снимаете. Вам бы следовало помнить об этом старом фильме и оградить нас от такой неприятности!
– Но вы, как финансисты, не сочли это необходимым!
– Не могли же мы предположить, что они, – он назвал кинофирму, – вновь выбросят на рынок эту старую ленту!
– Такое, в общем-то, никогда и не происходит. Поэтому я считаю этот случай более чем странным, – сказал я, потому что мне в голову вдруг пришла мысль – подлая, конечно, мысль, но разве такие акулы, как братья Уилсон, не держались на подлости?
– Вы считаете этот случай странным? – переспросил Джером, хитро прищурившись. Значит, клюнуло, подумал я, покрываясь потом, значит, я, по-видимому, на правильном пути. – А что вы считаете странным, мистер Джордан?
К сожалению, Косташ не дал мне ответить.
– Спокойно, спокойно, торопиться некуда. – Счастливчик метался по комнате из угла в угол, я еще никогда не видел его таким взволнованным. – Мы найдем какой-то выход. – Он достал сигару. – Вы не возражаете, если я закурю?
– Возражаю. Вы потом уйдете. А мне здесь жить. Запах останется. – И Косташ послушно спрятал сигару!
Я заявил:
– Джером, у меня есть для вас несколько великолепных порнографических книжек.
– Питер, умоляю! – Косташ посмотрел на меня с таким видом, будто вот-вот расплачется. Этот верзила только и делал, что твердил: – Мы найдем, мы обязательно найдем какой-то выход.
– А я его уже нашел, – вдруг обронил коротышка миллионер, сколотивший состояние на поставках не вполне кондиционного оружия. – Причем очень простой. – В этот момент официант принес три двойные порции виски. Джером заорал на него: – Извольте выйти вон! Вы нам мешаете! – Но официант держался куда независимее, чем мой независимый продюсер. Он возразил:
– Виски было заказано, сэр. Если пожелаете еще что-то, сделайте, пожалуйста, заказ через коммутатор. Я больше не буду вас беспокоить.
Удивительным образом стойкость официанта остудила запальчивость Джерома. Он даже извинился перед ним:
– У нас очень важное совещание.
– Понимаю, сэр, – холодно процедил тот и скрылся за дверью.
– Да, так какой же выход? – тотчас спросил Косташ.
– А вот какой: триста тысяч долларов, – ответил Джером.
Мой Счастливчик только рот разинул.
– Я был у Иверсена. – Иверсен – это президент кинофирмы, которая угрожала продать старый фильм с Пауэром телевизионным компаниям до того, как мы закончим съемки. Я не хочу называть эту кинофирму, так что Иверсен, естественно, имя тоже вымышленное. – Уже через пять минут я понял, что старая собака просто нас шантажирует. А сам вовсе и не собирается делать новые копии.
– Но ведь он сказал…
– Мало ли что он сказал! В общем, он требует триста тысяч долларов. И за это обязуется никогда больше не пускать в прокат старый фильм и выдать нам для сожжения все имеющиеся у него копии.
Когда Джером все это высказал, я выпил первый стакан виски. В безвкусной гостиной застыла мертвая тишина. Не только потому, что окна выходили во двор.
2
– Но это же шантаж, – выдавил наконец Счастливчик с видом обиженного ребенка, у которого отняли шоколадку.
– Нет, это западня, – возразил Джером. – И мы в нее попались. Каждый вправе ставить другим западню. Никто не заставляет в нее попадаться. Иверсен дал мне десять дней. Если он за это время получит триста тысяч, мы получим копии. В противном случае он передаст старый фильм телевидению с соответствующей рекламой.
– Триста тысяч долларов! – От волнения Косташ начал заикаться. – Да ведь это треть наших производственных затрат! Миллион двести тысяч марок!
– Я знаю, сколько марок получится. Умножать на четыре я тоже умею. – Подлый коротышка сейчас разговаривал точно так же, как его братец: холодно и безжалостно. – С побережья я еще успел поговорить по телефону с «Космосом». Есть две возможности: либо прекратить съемки, либо уплатить триста тысяч.
– Может, поторговаться с Иверсеном и он сколько-то уступит? – промямлил Косташ.
– Это я уже сделал. Поначалу он требовал пятьсот тысяч. В общем: либо мы платим, либо прекращаем съемки!
– И что тогда? – Вид у Косташа был до того жалкий, что я пододвинул к нему второй стакан виски, но он его даже не заметил.
– Тогда получится, что вы нарушили параграф четырнадцать нашего договора, и фирма «Космос», равно как и мы с братом, вчинит вам иск за невыполнение. Однако…
– Мистер Уилсон, умоляю вас…
– Не угодно ли дать мне договорить? Благодарю. Однако мы не какие-то нелюди…
– Ах, даже так! – ввернул я.
– …и готовы помочь вам. Предлагаю: «Космос» и мы платим Иверсену сто пятьдесят тысяч долларов. Остальные сто пятьдесят тысяч платите вы.
– Откуда нам посреди съемок взять эти сто пятьдесят тысяч долларов или шестьсот тысяч марок, да еще за десять дней?! – вне себя заорал Косташ.
– Не надо.
– Что «не надо»?
– Не надо кричать, мистер Косташ. Я этого не выношу.
Косташ послушно перешел на полушепот:
– А что… Что будет, если мы не наскребем эти шестьсот тысяч марок?
– На каждого из вас приходится только триста тысяч.
– Это понятно. Так что будет, если мы их не наскребем?
– В этом случае, – вкрадчиво сказал коротышка, – мы, то есть «Космос», мой брат и я, готовы, чтобы спасти фильм, уплатить Иверсену также и остающуюся сумму. Само собой разумеется, господа, что вы оба перестаете быть продюсерами и дальнейшее использование фильма переходит в наши руки.
После этого заявления я выпил еще стакан виски. И сказал:
– К сожалению, в начале разговора вы меня перебили, Косташ.
– Я перебил? Вас? Когда?
– Мистер Уилсон знает когда.
Коротышка метнул на меня быстрый взгляд и опять полуприкрыл глаза. Я сказал:
– Вы перебили меня на слове «странно», Косташ. Я сказал, что считаю эту историю более чем странной: Иверсен вдруг угрожает выпустить старый фильм. Успокойтесь, Джером, на этот раз я никому не позволю меня перебить! Я действительно считаю это чрезвычайно странным. Представьте себе, Косташ: мы отсняли примерно треть фильма. Причем ежедневно отсылали нашим милым партнерам – братьям Уилсон – отснятые накануне кадры. И милые партнеры, братья Уилсон, прислали нам поздравительную телеграмму, так как кадры эти им очень понравились. – В эту минуту я был уже совершенно уверен, что подозрения мои попали в точку. Джером опять попытался меня прервать, но я как ни в чем не бывало продолжал: – Милые братья и «Космос» видят, что фильм обещает им удачное вложение денег, то есть огромную прибыль. Но этой прибылью им придется делиться с нами. Разве не обидно? А что, если кто-то явится к мистеру Иверсену и наведет его на мысль пригрозить выпуском копий старого фильма!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82