– О чем ты говоришь? На моей свадьбе все будет так, как хочется мне!
– Ну конечно, – снисходительно проговорила Яслин. – Как скажешь, Реч. Завтра надо будет встать пораньше и поймать этих сучек на месте преступления.
Когда Речел и Яслин вернулись к бассейну, Речел все еще дулась от обиды. Обвинения в трусости всегда задевали ее за живое. А Яслин частенько ее в этом обвиняла: предупреждала, что она не добивается того, чего хочет, потому что боится настоять на своем. Но Речел умела настоять на своем. Умела, это точно. Тогда, когда это было необходимо.
К тому же Речел казалось, что Яслин слишком часто тянет одеяло на себя. Разве не лучше уступить другому человеку, когда тебе не очень-то и важен исход спора? И наверняка она поступила правильно, позволив своей свекрови Хелен вмешаться в их с Патриком свадебные планы – чуть больше, чем было нужно. Ведь она дала на свадьбу много денег и, поскольку ее дочь сбежала с парнем и вышла за него в Лас-Вегасе, не сказав никому ни слова, ей так и не удалось поучаствовать в свадьбе в качестве матери невесты.
Хелен долго не могла простить побег своей дочери Дженнифер, но Патрик был уверен, что отношения между его матерью и Дженнифер наладились с тех пор, как Речел позволила ей заняться свадебными букетами. Речел сделала доброе дело. Ради этого стоило отказаться от лилий, о которых она давно мечтала…
Нет. Речел не трусиха. Она просто не любит конфликты. А умение избегать конфликтов – очень хорошее качество, не так ли? Особенно в отпуске, где всем хочется расслабиться.
Из-под книжки она подглядывала за утренней соперницей. Гламурная бабулька тоже смотрела на Речел. По крайней мере, так Речел показалось. Сквозь шикарные очки а-ля Джеки Онассис трудно было что-то разобрать.
– Можешь лыбиться сколько угодно, – зашипела Яслин, обращаясь к француженке на другой стороне бассейна. – Завтра эти шезлонги будут нашими.
Речел спряталась за обложку Мэриен Кейс.
Лишившись тени и специально выбранных шезлонгов у бассейна, Кэрри Эн решила, что нельзя рисковать и жариться на солнце еще один день. Вместо этого нужно отправиться за покупками.
К счастью, территория «Эгейского клуба» была спланирована так, что гостям даже не приходилось выходить за ворота, чтобы увидеть Турцию во всей красе. Здание службы размещения, отделанное терракотовой черепицей, было окружено вереницей сувенирных магазинчиков, где продавались в точности те сувениры, что и в центре Бодрума, только примерно в четыре раза дороже. Там же можно было приобрести одежду с эмблемой «Эгейского клуба». Но только если вы одного размера с «Гоу-гоу герлз», с отвращением заметила Кэрри Эн, сняв с вешалки пару крохотных сиреневых трусиков и сразу же повесив их обратно.
Интересно, какой оборот у ювелирного магазинчика рядом с бутиком? Ведь женщинам, которым впору только серьги с эмблемой «Эгейского клуба», наверняка нужны утешительные безделушки. Витрина ювелирного магазина напоминала пещеру Аладдина, развороченную баллистической ракетой. Браслеты, ожерелья, серьги и кольца, сваленные в кучу на бархатных подушках. Большинство украшений было кошмарным – кольца с золотыми соверенами, вульгарные серьги в креольском стиле, которые смотрелись бы отвратительно даже на Кейт Мосс, одетой в стиле ретро-шик восьмидесятых.
Кэрри Эн так и передернуло, когда она увидела золотой кулон в форме сердечка – один из тех, что разъединяются на две части, чтобы каждому влюбленному досталась половина сердца (разумеется, мужская половина на более массивной цепочке). У Кэрри Эн тоже был такой кулон, и ее половинка сейчас покоится в благотворительном магазинчике в Бэттерси, погребенная под кучей дешевой пластиковой и посеребренной бижутерии, на самом дне шкатулки с балериной, подаренной ей на одиннадцатый день рождения. Интересно, куда Грег дел свою половинку.
Кэрри Эн перевела взгляд от горы побрякушек в витрине магазина на свои ладони – она слегка оперлась ими о прилавок. Бледно-розовый лак для ногтей, нанесенный вечером перед отъездом из Англии, совсем не облупился. Но внимание Кэрри Эн привлекли вовсе не ногти.
Пятнадцать лет она носила три кольца. То, что Грег подарил ей на восемнадцатилетие – с позолотой и маленьким ониксом в форме сердца, кольцо на помолвку, почти такое же дешевое, тоже с позолотой, искусственными рубинами и кубическим цирконием и ее обручальное кольцо. Он заплатил за него сорок пять фунтов. Такой же кусок дерьма. Но она готова была носить эти дешевки до самой смерти. И это было самое худшее.
Теперь эти кольца тоже лежали на дне сломанной музыкальной шкатулки в благотворительном магазине в Бэттерси, и единственное, что напоминало ей о них, – средний палец, который в одном месте стал чуть уже. Разница была почти незаметна, но Кэрри Эн казалось, что она бросается в глаза. Средний палец на левой руке был похож на ногу, только что извлеченную из гипса. Какой-то съежившийся. Иссохший. Ослабевший.
– Не грустите. Этого может и не произойти.
Кэрри Эн оторвала взгляд от деформированного пальца и увидела мягкие карие глаза владельца ювелирного магазина. Они были прекрасны. Потом посмотрела на его чувственные губы и заметила язвочку простуды. Бр-р-р.
– Англичанка? – спросил он.
– Вообще-то ирландка, – сказала Кэрри Эн. – Мои родители из Ирландии.
– Вам что-нибудь понравилось?
– Нет, – ответила Кэрри Эн. Украшения ей вовсе не понравились, но она не собиралась признаваться в этом владельцу.
– А мне понравилось, – заявил он.
– Ну это же ваш магазин, – ответила Кэрри Эн. – Вам должны нравиться вещи, которыми вы торгуете.
– Вы, – признался он.
– Что?
– Вы, – повторил владелец ювелирного магазина. – Вы прекраснее любого украшения из моего магазина. У вас лицо ангела.
Он описал в воздухе кривую, подражая очертанию ее щеки.
Кэрри Эн скептически склонила голову набок.
– Спасибо. Вы очень добры.
– Заходите. Я дам вам особую скидку.
Ага, как же. Знает она эти «особые скидки».
– Я не собираюсь ничего покупать, – заверила его Кэрри Эн. – Я просто смотрела.
– Тогда посмотрите внутри магазина. – Он взял ее за руку. – Примерьте что-нибудь. Чтобы понять красоту украшений, я должен видеть их на красивой женщине.
– Я шла к бассейну, – неубедительно соврала она.
– Всего на пять минут. Яссер обидится, если вы отвергнете его гостеприимство.
Какое гостеприимство, подумала Кэрри Эн. Яссер практически похитил ее, обхватив рукой за талию и протолкнув в душный маленький магазинчик. У нее было такое чувство, что как только она переступит порог, она обречена. Все равно что пригласить в гости вампира. Взяв из его рук маленькую чашечку липкого и сладкого мятного чая, она явно напрашивалась на неприятности.
– К вашему тону кожи подходит самое лучшее золото, – начал он, покачивая перед носом у Кэрри Эн толстой золотой цепью, будто пытаясь ее загипнотизировать.
– Милая цепочка, – на автомате проговорила Кэрри Эн.
Яссер встал позади нее и обернул цепь вокруг ее шеи.
– Она только подчеркивает вашу красоту, – сказал он.
Кэрри Эн невольно фыркнула, разбрызгав мятный чай. Закончив вытирать нос, она обнаружила, что ювелир продолжает зачарованно смотреть на нее, будто она прекраснейшая из женщин, когда-либо входивших в его магазин. Он явно хорошо потренировался. В какой-то момент Кэрри Эн даже перестала замечать его простуду.
– Две цепочки будут смотреться даже лучше, – заверил он.
– Боюсь, мне даже одна не по карману, – ответила Кэрри Эн, прикидывая стоимость цепи, что болталась на ее шее.
Даже по турецким меркам на ней красовалась цепь ценой не меньше пяти сотен фунтов – в последний раз она видела такую в каталоге «Аргос». Если бы у нее были деньги, такая покупка стала бы победой расточительства над хорошим вкусом.
– Посмотрите. – Яссер взял ее за руку и подвел к другой витрине, разукрашенной таким же разнообразием безвкусицы, что и в окне. – На ваших прекрасных пальцах нет колец. У каждой женщины должны быть кольца.
Кэрри Эн опять не удержалась и фыркнула.
– Вы носили кольца в прошлом? – спросил Яссер.
– Лучше бы я носила наручники.
– Вас обидел муж? – Он выговаривал слова, словно ясновидящий.
– У меня нет мужа, – ответила Кэрри Эн.
– Но раньше был.
Губы Кэрри Эн сжались в строгую тонкую линию. Она не горела желанием обсуждать свое семейное положение или отсутствие такового с этим человеком.
– Он дурак, что упустил такую женщину, – заявил Яссер. – Если бы у меня была такая женщина, как вы, я бы пристегнул ее к сердцу и никогда не отпускал. Мы были бы неразлучны до самой смерти.
– Как романтично, – проговорила Кэрри Эн с каплей сарказма в голосе и собралась расстегнуть цепочку. Но Яссер был тут как тут.
– Вам не нравится цепочка?
– Я же сказала, – ответила Кэрри Эн. – Она очень милая. Но сегодня я не собиралась ничего покупать.
Новый друг Кэрри Эн мрачно оглядел ее.
– Мне все равно, богаты вы или нет, – произнес Яссер. – Мне нравится то, что у вас здесь. – Он постучал по сердцу. – А не здесь. – Он похлопал себя по левой ягодице.
Кэрри Эн догадалась, что он имел в виду: его не интересует ее бумажник. Ведь ее ягодицы были ему явно по душе.
– Идите сюда, – сказал он, взяв ее за руку и приложив ее ладонь к своему сердцу. – У меня есть для вас кое-что особенное. Подарок от Яссера. Закройте глаза.
Кэрри Эн покорно пожала плечами. Вряд ли он будет делать что-то неприличное на виду у стойки администрации. Но тут она почувствовала, что он что-то вытворяет с футболкой у нее на груди.
– Эй! – Она сразу же открыла глаза. – Что вы делаете?
Он слегка присел на корточки, чтобы добраться до нужной высоты. И смотрел ей в глаза так умоляюще, словно старый Лабрадор Грега, которого пришлось усыпить. (Грег тогда струсил и отказался везти Лапочку к ветеринару.)
– Дарю вам подарок, – сказал Яссер. – Украшение.
Кэрри Эн взглянула на то место, где он взволнованно возился с ее футболкой. Неужели подарит ей ту золотую божью коровку, что она присмотрела в витрине? Единственную приличную вещь во всем магазине?
Но это была не та чудесная божья коровка. На ее месте торчало нечто похожее на обычную булавку. На булавке болталась кривая голубая стеклянная бусинка и самая крошечная золотая монетка в мире. Хотя не факт, что золотая.
– Что это?
– Злой глаз, – объяснил Яссер. – Он будет защищать вас от злых духов.
– А на турецких мужчин он действует? – поинтересовалась она.
Яссер обиделся.
– Пойдешь со мной на закрытую вечеринку вечером? – спросил он.
– Я уже с подругами договорилась.
– И подруг приводи, – нашелся он. – Буду ждать тебя в магазине.
– Может быть, – ответила Кэрри Эн, быстро выскочила из магазина, прежде чем Яссер вытянул из нее обещание, и уткнулась прямо в рахитичную грудь Мортена.
– Доброе утро! – обрадованно воскликнул он. – Как твой живот, Кэрри Эн? Не хочешь выпить со мной?
Проклятье, подумала Кэрри Эн. Похоже, турецкий глазок на норвежцев тоже не действует. Кэрри Эн судорожно оглядывалась в поисках пути к отступлению.
– Может, ты идешь на пляж? – Мортен показал на бинокль, висевший на шее. – Поглазеть на птичек.
Ага, подумала Кэрри Эн. Ты только и делаешь, что на птичек глазеешь.
– Может, пойдем вместе?
Мортен с надеждой ждал ответа. Он улыбался. Кэрри Эн заметила, что у него в зубах застрял салатный лист. И тут ей на глаза попался листок бумаги на двери одного из конференц-залов рядом со зданием службы размещения.
«Шахматный клуб» – гласила надпись на французском.
– Я бы с удовольствием понаблюдала за птичками, – проговорила Кэрри Эн. Ее осенила гениальная мысль. – Обожаю смотреть, как резвятся голубки. В смысле птицы. Но сейчас я опаздываю на шахматы.
20
«Что я здесь делаю?» – спрашивала себя Салли, во второй раз присаживаясь на бордюр теннисного корта. Она ждала, пока Жиль закончит занятие с туристкой средних лет в коротеньких шортиках, которые были ей явно малы. Каждый раз при движении сиреневые шортики исчезали у нее в попе, ей приходилось одергивать их, и она снова пропускала подачу Жиля.
Наконец женщине удалась единственная хорошая подача через сетку в правую часть поля. Жиль подбежал к ней через корт, поднял на руки и попытался пронести ее по кругу, но женщина так пронзительно визжала, что пришлось ее отпустить.
– Полетт, в следующем году вы попадете на Открытый кубок Франции! – тараторил Жиль.
– Сегодня вечером я буду в баре, – подмигнула Полетт. Проходя мимо Салли на выходе с корта, она подмигнула и ей. – Ваша очередь, – добавила она. – Не слишком его мучьте!
– Не переживайте. – Салли подошла к задней линии площадки и встала в другом конце корта, напротив секс-символа «Эгейского клуба».
– Нет. Идите ко мне, – сказал он. – Нужно еще объяснить вам, как правильно держать ракетку.
– Объясняйте, я прекрасно вас слышу, – проговорила Салли.
Жиль почувствовал жесткость в ее голосе и поднял брови. На мгновение Салли потупилась на свои теннисные туфли. С чего это она так обиделась, увидев, что Жиль окружил эту Полетт таким же вниманием, что и ее? Он же теннисный инструктор. И кокетничает со всеми. С молоденькими и старыми. С мужчинами и женщинами. Этот флирт ничего не значит. Всего лишь способ провести время с клиентами, пришедшими поиграть в теннис.
– Тогда я подойду к вам, – сказал Жиль. Он перепрыгнул через сетку и направился к ней. Но не стал распускать руки, как в прошлый раз, а просто встал рядом и показал с помощью своей ракетки, как нужно стоять в ожидании удара слева. Их разделяло не меньше трех футов.
– Понятно? – серьезно спросил он, закончив демонстрацию.
– Думаю, да, – ответила Салли.
– Хорошо. Я пойду за сетку и дам вам несколько простых подач.
Он даже не попытался приблизиться к ней. Салли пропустила первую подачу. Вторую. И третью.
– Вспомните, как я учил вас стоять, – крикнул он. – И не сводите с мяча глаз, пока он не ударится о ракетку. Вы все время отводите глаза.
Салли пропустила еще три мяча. Жиль снова перепрыгнул через сетку.
– Смотрите, – произнес он, показывая удар.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38