– Независимо от того, – продолжала она, – сколько времени останется у нас на проектирование поселка, потребуется дополнительная рабочая сила в фирме. Прошу тебя, позаботься, пожалуйста, о решении этой проблемы.
Он не ответил.
Она слегка ущипнула его за левое колено.
– Ты слышишь, Артур? Понял, что я сказала?
– Да, дополнительную рабочую силу, – повторил он. – Будет сделано. – А потом, судя по легкому храпу, заснул.
Доната не могла не сердиться на него. Дело не в том, что он пьет вообще. Но почему надо пить на работе? Ведь переговоры с Оберманном – это работа. Неужели нельзя было подождать до ее окончания?
«Мужчины, – подумала она с презрением. – Мужчины!»
Еще добрый час она добиралась до Грюнвальда. Конечно же, ей пришлось везти сладко посапывающего Артура до самого его дома. Подъезжая к своим владениям, она радовалась предстоящему разговору с сестрой. Большой дом был освещен снаружи, что, впрочем, еще ни о чем не говорило, поскольку здесь ожидали саму Донату. В комнате для завтраков света не было, не работал и телевизор. Но подойдя к двери на террасу, Доната увидела, что в воде плавательного бассейна отражается свет из комнаты Сильвии.
Доната испытала искушение сразу же ворваться к ней наверх, но решила, что будет разумнее сначала снять макияж, принять душ и облачиться во что-нибудь домашнее.
Так она и сделала. Потом выключила внешнее освещение, прихватила с собой стакан и двинулась наверх. Она постучала сначала легонько, потом сильнее в дверь комнаты Сильвии. Оттуда доносилась музыка – исполнялась одна из симфоний Брамса, которую Доната, прислушиваясь, узнала. «А что если сестра там не одна?» – пронеслось в голове Донаты. Правда, никогда еще не случалось, чтобы Сильвия привела друга, но ведь могло же быть и такое? Донате показалось вдруг неестественным, что Сильвия живет столь замкнуто. Подумать о самой себе в этом же плане Донате и в голову не пришло.
Потом она решила, что если бы Сильвия хотела, чтобы ее не тревожили, то обязательно оставила бы где-то записку. Поскольку такой записки не было, Доната нажала на ручку двери и вошла в комнату.
Сильвия удивленно подняла глаза.
– А, это ты? – Она сидела в своем удобном кресле с сигаретой в руке, положив ноги на скамеечку. Стакан виски и чаша с кубиками льда стояли рядом на столике. Встретив сестру, она сама над собой рассмеялась. – Глупый вопрос, а? Но я не ждала тебя так рано. Хорошо, что ты дома.
Как и всегда, у Сильвии было очень тщательно подкрашено лицо. К приходу Донаты она уже переоделась ко сну. На ней был шелковый, отливающий красным блеском домашний халат, накинутый на ночную рубашку. В не очень большой комнате, первоначально предназначавшейся для гостей, висели облака табачного дыма.
Доната невольно поискала глазами какую-нибудь книгу, но ничего такого не обнаружила.
– Чем ты занята?
– Слушаю музыку. Впрочем, нет, по правде говоря, я в раздумье.
«Вот это да!» – подумала Доната, которая охотно поделилась бы с сестрой собственными переживаниями.
– Выпьешь глоток виски? – спросила Сильвия.
– В эту пору ты обычно еще находишься в стадии легких вин. – Доната протянула ей свой стакан для вина.
– Только не сегодня. – Сильвия налила в него виски и, зная вкусы сестры, щедро подбросила кубики льда. – Это из моих собственных запасов, – объявила она.
– Ну, это-то мне известно. Спасибо.
Доната подтащила ближе к Сильвии мягкий пуфик, села и взяла в руку стакан. Она пригубила напиток, но алкоголь еще не перемешался с ледяной водой и был слишком крепок. Доната поставила стакан на стол.
– Сигарету? – предложила сестра.
– Спасибо, пока нет. После.
– Вышла новая книга.
– Неужели?
– Не спеши со своими насмешками и послушай меня. Автор – женщина – предлагает рекомендации по проблемам секса. Книга называется «Как я делю своего мужа с другой женщиной» или что-то в этом роде.
– Если это тебя так интересует, надо бы купить книгу.
Читать ее я не хочу. Ведь теперь она мне понадобиться уже не может. Но все же это удивительно: мне никогда не приходило в голову делить Лео с Надиной. Донату эти слова ошеломили.
– Это было бы действительно совсем на тебя непохоже.
– Ты мне тоже никогда ничего подобного не советовала.
– Я?? – Теперь Доната все же схватила сигарету. – С какой стати? Вмешиваться в твои супружеские дела?
– Но я ведь тебе всегда все рассказывала.
– Конечно, рассказывала. Тебе нужен был человек, перед которым можно выплакаться. Вот и все.
– Если бы я не возражала против его связи с Надиной, он бы давно уже вернулся ко мне обратно. Ты ведь знаешь, какова эта Надина. Она для него слишком молода, да и готовить даже не умеет.
Это замечание Доната нашла столь глупым, что отвечать на него не стала; она молча наблюдала, как кружатся в ее стакане кубики льда.
– С моей стороны было глупо пойти на развод, – продолжала Сильвия, не останавливаясь. – Этим я ввергла и его в несчастье, и сама счастливой не стала.
– Если мне не изменяет память, – возразила Доната, – не ты, а он настоял на разводе.
– Да, но только потому, что я тогда непрерывно устраивала ему сцены. Если бы я прикусила язык…
– Ты отлично знаешь, что именно это я тебе не раз советовала! – прервала ее Доната.
– У меня была как раз дурная полоса. Мне надо было бы проявить терпение. В конце концов, Лео не такой уж плохой мужик.
– Что бы там ни было, все это уже позади. – Доната прижала к пепельнице лишь чуть надкуренную сигарету. – Нет никакого смысла сейчас заново раздумывать об этом. Он, наверное, не столь несчастен, как тебе это кажется.
– А я говорю тебе, что несчастен! У Крошки Сильви, когда она в последний раз была у него, создалось именно такое впечатление.
«Это ты из нее вытянула, потому что тебе хочется такое услышать», – подумала Доната и промолвила:
– Если бы это было действительно так, кто помешал бы ему прийти к тебе? Он ведь знает, где тебя искать.
– Это все его гордость! Мужчине нелегко признать свою ошибку.
– Тогда почему бы тебе ему не позвонить? Договорись с ним о встрече! Тогда и увидишь, как обстоит дело в действительности.
– На это я пойти не могу, Доната, ведь это выглядело бы так, будто я за ним гоняюсь.
Доната была уверена, что Сильвия фантазирует. Бывший муж, конечно же, не имел ни малейшего желания встретиться с ней. Но знала Доната и то, что слышать это Сильвия не желает.
– Ну а что, если я приглашу его сюда на следующее воскресенье вместе с детьми? Я-то ведь при этом свое достоинство уж никак не уроню.
– А где будет Надина?
– Ее я, конечно, тоже приглашу. На поистине прекрасное торжество семейного примирения! При этом создам ему и тебе возможность переговорить наедине. Тут уж вы сможете наговориться сколько душе угодно.
Сильвия не знала, что ответить. Она закурила очередную сигарету.
– Ну, как тебе кажется? – настаивала Доната. – Я охотно все это устрою.
– Я не знаю.
– Ох, Сильвия, ты же отлично знаешь, что на самом деле вовсе этого не хочешь. Признайся!
– Ну, конечно, могут быть осложнения.
– А ими-то ты сыта по горло. Вполне понятно. Тогда перестань сходить с ума. Все уже пережито. Будь этому рада.
– Но я же чувствую… – Сильвия театральным жестом приложила к груди левую руку. – …Я чувствую, вот здесь, сердцем, что он раскаивается.
Доната сомневалась в правильности такой интуиции, но спорить не стала.
– Может, и раскаивается, – заметила она, – но ведь и поделом ему, черт бы его побрал, правда?
– Как же ты бессердечна!
Доната рассмеялась.
– Если Надина ему действительно стоит поперек горла, если он хочет развестись, он ведь может это сделать. Кто ему помешает? Один раз он уже развелся, не слишком много при этом потеряв, и я держу пари, что сможет сделать это еще раз. Так что нет никаких причин его жалеть, даже если Надина ежедневно обрабатывает его скалкой.
– Доната!
Прекрати наконец все эти раздумья о нем! Тебе от них легче не станет. Лучше поразмысли над тем, как будешь жить дальше!
– Да, как?
– Мне кажется, я уже давала тебе достаточно советов. Но ты ведь меня не слушаешь. Может, это и правильно. Идея должна, видимо, исходить от тебя самой.
– Чем может заниматься одинокая женщина?
– Ты не одинока. У тебя есть я и твои дети.
– Ты этого не испытала. На разведенную женщину смотрят искоса. Каждому известно, что Лео меня бросил… И потому все считают, что я ни на что не гожусь.
– Тогда, быть может, – заметила Доната, не вникая особенно в смысл своих слов, – тебе следовало бы уехать жить в другое место. – Она сразу же пожалела, что произнесла эти слова.
Сильвию передернуло.
– Значит, ты хочешь от меня избавиться?
– Нет, конечно же, нет! Сильвия, прошу тебя…
– Значит, я уже и тебе действую на нервы!
– Нет, нет, Сильвия, нет, я не это имела в виду. Просто тебе могла бы быть полезной смена обстановки. Ну, представь себе: ты живешь в отеле. По утрам идешь на теннис, в середине дня – в бассейн, вечером – в бар…
– Если хочешь, я могу хоть сейчас, ночью, перебраться в гостиницу!
Доната глубоко вздохнула. Случилось именно то, чего она весь вечер старалась избежать: вспыхнула ссора. Разумеется, Сильвия, как и всегда, пойдет на примирение. Но это будет стоить сил, которые Доната могла бы применить с куда большей пользой в другом месте. Доната любила сестру и охотно давала ей приют, но всем сердцем хотела, чтобы Сильвия перестала наконец копаться в своем прошлом. Сильвию занимала прежде всего расстроившаяся семейная жизнь, а еще и их совместное детство, когда старшие, по мнению Сильвии, постоянно отдавали предпочтение Донате, которая была любимицей отца и предметом сердечной привязанности матери. Сильвию же всегда отодвигали на второе место. На эту тему она распространялась тоже весьма охотно, и Донате ни разу не удалось убедить ее в том, что это бесполезно.
«Я ведь вовсе не требую, чтобы она интересовалась моими делами, – думала Доната, – лишь бы повернулась наконец лицом не к прошлому, а к настоящему и будущему!»
Днем в офисе, за чертежной доской, в разговорах с клиентами и предпринимателями домашние неурядицы были вскоре забыты; если они и вспоминались, то лишь мимоходом, и казались Донате не слишком важными.
Дел было много.
Однако в последующие вечера, даже не осознавая этого до конца, она избегала разговоров с сестрой. Сильвия же предполагала, что Доната намеренно ее сторонится, и при следующей встрече повела себя с меньшей эгоцентричностью. Ничто не казалось ей менее желательным, чем такое положение, которое вынудило бы ее отказаться от удобной жизни в доме сестры.
Доната, правда, заметила, что Сильвия стала меньше причитать, но особого внимания на это не обратила. Куда важнее было для нее все связанное с работой. А то, что и сама она из-за этого вела себя не самым лучшим образом по отношению к Сильвии, ей и в голову не приходило.
В офисе атмосфера стала более оживленной, чем обычно. Входили и уходили женщины и мужчины, которых Доната не знала. Она представляла себе, что это, наверное, новые кадры, желающие устроиться к ней на работу, но в детали не вдавалась. Заинтересовалась она ими лишь тогда, когда Артур Штольце отобрал группу кандидатов на зачисление в штат.
Была принята молодая чертежница, умевшая работать с компьютером и выразившая готовность принять на себя соответствующие достаточно скучные обязанности. Пришел также архитектор, обладавший большим опытом, но оставшийся без работы после краха одной фирмы. Доната приняла его не без сомнений. Для специалиста, оторвавшегося от дела на девять месяцев, будет не очень-то просто вновь привыкать к строгому распорядку дня. Но поскольку он произвел хорошее впечатление на Штольце, Доната решила не лишать его возможности доказать свою пригодность. Он и действительно трудился изо всех сил.
Однажды в первой половине дня Штольце против своего обыкновения заглянул в ее кабинет.
– Доната!
Она подняла голову от чертежей доски.
– Ты похож на кота, который только что вылакал горшок сметаны, – удивленно молвила она.
– Очень точное наблюдение! Я нашел одного парня, который подойдет тебе на все сто процентов. Динамичный, изобретательный, способный гореть на работе.
– Звучит недурно, – отозвалась она, впрочем подумав при этом «Я и сама изобретательная».
– Зайди сейчас ко мне, взгляни на него!
– Прямо сейчас? Сразу?
– Я уже прощупал его со всех сторон, у меня нет больше повода его задерживать.
– Ты мог бы просто посадить его в совещательную комнату, чтобы он там подождал, – заметила она, но все же отложила в сторону свой карандаш и поднялась с места.
– Ну, идем же! – торопил Штольце. – Ведь это не в твоем обычае – подвергать людей пыткам.
Он приоткрыл дверь, и она прошла мимо него в приемную. Тут он ее обогнал и, спросив в духе присущей ему несколько старомодной вежливости: «Вы разрешите?», вошел впереди нее в свой кабинет. Молодого человека она увидела только после того, как Штольце занял место за своим письменным столом.
Юноша при ее появлении вскочил с места, и она моментально узнала в нем того, с кем столкнулась на стройке, припомнив, к своему ужасу, даже его имя – Тобиас Мюллер. При этом выглядел он совершенно иначе, чем тогда, на строительной площадке. На нем был серый костюм обычного покроя, белая рубашка и синий галстук. Свои каштановые волосы он зачесал назад, открыв лоб, и смазал добротным бриолином. Но темно-синие, почти черные глаза встретили ее взгляд все с тем же любопытством и веселой заинтересованностью, что и тогда.
Разумеется, на этот раз он знал, с кем имеет дело, но Доната невольно спросила себя, узнал ли бы он ее в нейтральной обстановке, а потом сразу же отбросила эту мысль, как совершенно неуместную для данного момента.
– Тобиас Мюллер, – представил его Штольце, – молодой архитектор, о котором я тебе говорил, Доната. А это – глава фирмы госпожа Доната Бек.
Он поклонился, но она руку ему не протянула, а, наоборот, засунула ее поглубже в карман своего рабочего халата, после чего села на стул.
– Господин Мюллер, – пояснил Штольце, – только что закончил Технический университет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29