– Дорогая Доната, ты все очень упрощаешь. Ты стоишь на пороге того, чтобы пустить на ветер и полностью разрушить всю свою жизнь, всю нашу жизнь. Но действительно, твоей вины тут вовсе нет. Так определено тебе звездами, от этого защиты не существует.
– Ты же знаешь, я считаю астрологию вещью никчемной.
– Но ты и сама говорила о судьбе, а это то же самое.
– Мы делаем нашу жизнь собственными руками.
– В это я не верю, и я могла бы тебе привести тысячу примеров, доказывающих обратное. – Сильвия закурила сигарету – Я не собираюсь с тобой философствовать. Лучше вернемся к голым фактам. Что будет дальше?
– Об этом не беспокойся. Ведь Тобиас живет в этом доме лишь временно. Как только брат подыщет для него квартиру…
– А ты уверена, что он вообще этим занимается? Я сомневаюсь. Во всяком случае, он не дает о себе знать. Да и зачем? Он ведь знает, что младший брат у тебя хорошо ухожен…
Доната отказалась от попытки переубедить Сильвию, доказать, что Себастиан смотрит на это совершенно иначе.
– Если и не занимается, то это тоже имеет свои плюсы, – возразила она. – Ведь тогда Тобиасу придется самому отправиться на поиски.
– Ты этого потребуешь?
– Ну, разумеется.
Сильвия вдавила выкуренную сигарету в почти уже переполненную пепельницу и сразу же закурила еще одну.
– Я тебе не верю. Ты ведь – воск в его руках. Как же это ты сможешь заставить себя выгнать его из дома? Он тебе ответит, что здесь места вполне достаточно. И будет прав.
Доната молчала. Противопоставить этому было нечего.
– Если так оно и будет, – заявила Сильвия, – то мне, к сожалению, придется тебя покинуть.
– Но это же глупо. Не можешь же ты всерьез ставить меня перед дилеммой: «либо я, либо он».
– Могу, Доната. В атмосфере, отравленной сексом, я бы жить не могла.
– Подумай как следует!
– Я знаю, что нигде моя жизнь не будет такой приятной, как здесь, у тебя. Но если не уйдет этот молодой человек, то уйду я.
– По-твоему, я произведу на него впечатление, если скажу, что ты не выносишь его присутствия? А у него-то до сих пор было такое ощущение, что ты относишься к нему вполне терпимо.
Сильвия вскочила со стула.
– Что же это он тебе рассказал?
– Только то, что ты временами его навещала. Никаких секретов он не выболтал, если, конечно, таковые между вами существовали.
– Нет, разумеется, я никаких секретов ему не поверяла. Как ты могла подумать? Из чистого сочувствия я иногда к нему заглядывала. Собственно, против него самого я ничего не имею. Только против его отношений с тобой.
– Ты бы могла их назвать и любовной связью. Тебе никогда это в голову не приходило? – Донате вдруг надоел весь этот разговор, она поднялась. – Разрешишь ли ты мне удалиться? – спросила она нарочито официальным тоном.
– Мне представляется, что ни разрешать, ни приказывать тебе что-либо делать я не могу.
– Тут ты опять права. Доброй ночи, сестра. Нам обоим пойдет на пользу, если мы это дело пока что переспим.
Перейдя в пустую, свободную от табачного дыма прихожую, она вздохнула свободно. Если Сильвия уедет, для нее это потерей не будет. После смерти мужа Доната несколько лет жила одна, поживет и еще. Ведь когда-то сестра переехала к ней только на время, точно так же, как сейчас Тобиас. Ясно, что было бы разумно, хотя и бессердечно, сделать для нее атмосферу столь кошмарной, чтобы это заставило ее убраться.
Ни в коем случае она, Доната, никому не позволит в собственном доме предписывать ей тот или иной образ жизни.
В субботу во второй половине дня приехал доктор Себастиан Мюллер. Сначала он позвонил по телефону, и Доната пригласила его на чай. Он появился в очень приличном сером костюме и притащил чемодан с вещами брата. Доната воспользовалась возможностью представить его Сильвии.
Чай они пили в элегантной столовой, которую Доната не очень любила, потому что из нее не был виден сад. Но было уже все равно – деревья начали опадать. А в комнате с опущенными занавесками и теплым светом умело расположенных ламп было очень уютно. Серебряные бокалы, чайники и чайнички мерцали на белой скатерти. Госпожа Ковальски испекла к чаю рождественский пирог, а Доната сама нарезала ржаной хлеб тончайшими ломтиками и обложила вестфальские пряники сыром, а также кружками огурцов и помидоров, приправленных свежей зеленью.
Оделась она шикарно. На ней было легкое зеленое шерстяное платье, то самое, в котором она однажды собиралась ехать на работу ради Тобиаса, а потом передумала. Она тщательно подкрасилась и надела один из своих прелестных париков. Сильвия была в сверкающем пестром шелковом платье, а лицо выделялось броским макияжем.
Лишь Тобиас сидел в джинсах и водолазке, подчеркнуто просто. Он и сам это сознавал и даже извинился:
– Как-никак я еще не совсем здоров.
– А я-то думал, что ты играешь роль сына в этом доме, – съязвил его брат.
Донату это циничное замечание поразило словно резкий удар. Ее глаза засверкали от еле сдерживаемого гнева.
Сильвия одобрительно рассмеялась. Тобиас улыбнулся.
– Я здесь совсем не для того, чтобы играть какие-то роли.
Они сели за стол, Доната разлила чай, а Сильвия стала подносить гостям пироги и хлеб.
Себастиан глотнул чаю и сказал, словно против воли.
– Замечательно вкусно.
Тобиас посмотрел на него сияющими глазами.
– Чай я сам заваривал. Только, пожалуйста, не считай, что я в связи с этим разыгрываю роль мальчика при кухне.
– Ну, во всяком случае, ты, видимо, снова обрел свою прежнюю бойкость, которая всегда была тебе присуща.
– Да, я изумительно быстро поправился, – согласился с ним Тобиас. – Думаю на этой неделе снова выйти на работу.
Доната испугалась. Она знала, что когда-нибудь это произойдет, но отталкивала от себя решение уже назревшей проблемы на неопределенное время. Теперь она поняла, что предстоит серьезный разговор с Тобиасом.
– Сначала ты отправишься к врачу, – произнес Себастиан.
– Это зачем же?
– Чтобы закрыть больничный лист. Ты в свое время не был в состоянии это понять из-за болезни, а между тем доктор Кох убедил меня в том, что это необходимо. Он хочет также снять электрокардиограмму. С той разновидностью гриппа, которой ты болел, шутить нельзя.
– Только не преувеличивай! Будто я сам не могу решить, здоров я или нет.
Сделаешь, как я говорю!
Доната была согласна с Себастианом, но ничего не сказала, не желая создавать у других впечатление, что может управлять действиями Тобиаса.
– Слушаюсь, большой брат, готов служить тебе верой и правдой, – дурашливо отрапортовал Тобиас.
– Тут вовсе нет ничего смешного.
Сильвия усердно размешивала сахар в своей чашке.
– А как обстоят дела с жильем для нашего пациента? – спросила она, не глядя на Себастиана. – Надеюсь, ваши поиски были успешны?
– Прошу тебя, Сильвия, ведь это звучит так, словно мы ждем не дождемся, когда избавимся от Тобиаса. – Доната вызывающе взглянула на Себастиана. – Это, конечно же, не так.
Себастиан выдержал ее взгляд.
– Я нахожу вопрос госпожи Мюнзингер совершенно нормальным. – Он повернулся к Сильвии. – Да, кое-что я нашел. Может быть, правда, это не совсем то, чего хотелось бы нашему юноше…
Тобиас не дал ему закончить фразу.
– Пожалуйста, не говори так, словно я мальчишка. Себастиан поднял обе руки, как бы прося прощения.
– Виноват, такое у меня иногда проскальзывает.
– Не смеши людей! Ты всего-то на три года старше меня. А точнее – на два года и девять месяцев.
– Я же сказал: прошу прощения.
Доната прекрасно понимала, что Себастиан намеренно постоянно подчеркивал молодость Тобиаса, но ей показалось, что умнее всего будет в этот разговор не вмешиваться.
– Так что же насчет квартиры? – вновь осведомилась Сильвия.
– Ну, это скорее крыша над головой, но там очень чисто и довольно удобно.
Тобиас наморщил лоб.
– Крыша? Как это понимать?
– Речь идет о месте в одном доме совместного проживания. Благодаря нежданному случаю оно освобождается к 1 декабря. Я, разумеется, сразу же зарезервировал его для тебя.
– И там, конечно же, все забито просто изумительными и милыми мальчиками, так? – спросил Тобиас. – Видимо, твоими студентами?
– Дом совместного проживания – это же поистине замечательно! – воскликнула Сильвия. – Это ведь именно то, что особенно нравится сегодня молодым людям. Поздравляю вас, Тобиас! Браво, доктор Мюллер!
Себастиан улыбался, в какой-то мере польщенный, но и испытывая явную неловкость.
– Как я уже сказал, помог случай.
– Если у тебя, Тобиас, нет охоты туда переезжать, то никто тебя, разумеется, не гонит, – заметила Доната.
– Разумеется, это так, – согласился с ней Себастиан, – никто не принуждает. У тебя ведь есть возможность поискать жилье и самостоятельно. Но найти его непросто.
Тобиас, судя по его лицу, чувствовал себя несчастным.
– Не обязательно все это решать так сразу, – произнесла Доната.
– Конечно! Сначала приглядись к тем людям, поговори с ними. Это такие ребята, с которыми ты определенно найдешь общий язык.
– А я-то думал, что для меня студенческие денечки уже благополучно миновали, – пробурчал Тобиас.
– Но ведь это было бы лишь временным решением.
– Вопрос в том, – произнесла Доната, – нужно ли ему такое решение даже временно.
– Доната, ты мое сокровище! – воскликнул Тобиас с облегчением и поцеловал ей руку. Что бы я делал без тебя?!
Сильвия и Себастиан молчали.
– Обещаю тебе, Себастиан, – пылко сказал Тобиас, – я там побываю и посмотрю. Может быть, мне и правда понравится. Но если нет, то я еще побуду здесь. Вы ведь согласны?
– Да, Тобиас, – сказала Доната и подавила в себе желание коснуться его руки – он сидел на противоположном конце стола.
Остальные молчали.
– Есть ли все же какие-нибудь возражения? – спросил Тобиас, теперь уже настойчивее.
– Впечатление создается все же странное, – произнес Себастиан, подыскивая наиболее подходящие слова. – Молодой человек живет у своей госпожи шефши. Мне так это видится.
– Это почему же? – воскликнул Тобиас. – Мне это представляется вполне естественным.
– Тут вы совершенно неправы, – резко бросила Сильвия.
– Тебе никогда не приходило в голову, – спросил Себастиан, – что ты можешь скомпрометировать госпожу Бек?
– Скомпрометировать? Я даже не понимаю, о чем ты говоришь.
– Испортить ее репутацию.
– Только потому, что живу в пустующей комнате ее очень большого дома?
– Не представляйся более глупым, чем ты есть на самом деле.
– Я нахожу весьма трогательным, доктор Мюллер, – вмешалась Доната, – что вы так озабочены моей репутацией. Но полагаю, что я уж как-нибудь и сама смогу ее защитить.
– При нормальных обстоятельствах это сомнений не вызывает. Но в данный момент – простите, что я говорю об этом столь откровенно, – Тобиас и вы представляетесь мне не вполне способными отдавать себе отчет в ваших действиях.
– Тут вы попали в самую точку, – согласилась с ним Сильвия.
– Скандал разразится обязательно, не может не разразиться.
– Я на такие вещи никогда внимания не обращала, – заявила Доната.
– Значит, для вас не будет иметь никакого значения, если в «Вечерней газете» появится посвященная вам статья? Скажем, с такой врезкой: «Доната Бек, преуспевающий архитектор, кажется, открыла свое сердце навстречу молодому поколению! Говорят, что она живет вместе с мужчиной, который моложе ее на двадцать лет».
– Пока меня называют «преуспевающей», я вполне могла бы это перенести, – ответила Доната. – Кстати, цифра двадцать преувеличена.
– Вы, кажется, не осознали, что и ваша успешная деятельность, которая значит для вас так много, может пострадать, если создавшееся положение станет достоянием общественности.
Доната набрала в легкие воздуха.
– Дорогой доктор Мюллер, я не верю ни одному вашему слову. С чего это вы так беспокоитесь о моей репутации? Вы ведь едва со мною знакомы. Если уж вам не по силам удержаться от ваших кассандровых пророчеств, то почему бы вам не высказаться откровенно? Вам важна не я. Вам важен ваш брат.
– Но мне-то важна ты! – закричала Сильвия и оттолкнула от себя тарелку с надкушенным куском пирога. – Не будет ли возражений, если я закурю?
Поскольку ответа не последовало, она сунула в рот сигарету.
– В какой-то мере вы правы, госпожа Бек! – признал Себастиан. – Что подумают о Тобиасе, если пойдут разговоры, что он живет с женщиной, которая значительно старше его?
– Я живу не с Донатой, – пылко возразил Тобиас, – я живу лишь в ее доме. А в ее комнате я вообще еще ни разу не был.
– Ты уходишь от ответа, – констатировал Себастиан. – Главный вопрос не в этом.
– Ты хочешь знать, люблю ли я ее?
– Не перегибай палку! Столь громкие слова кажутся мне в данном случае неуместными.
– Но именно в них правда! Я люблю Донату, и она любит меня… – Он запнулся. – Во всяком случае, ей хочется быть со мной. А что подумают люди? Подумают, что мне привалило великое счастье.
– Не будь таким наивным! Тебя обвинят в том, что ты улегся в заранее приготовленную для тебя постель.
– Будь что будет, – решила Доната. – Все это касается только Тобиаса и меня. Я знаю, как много вы для него сделали после смерти родителей, доктор Мюллер, и я вам за это всем сердцем благодарна. Но что бы вы ни говорили о его молодости, он уже повзрослел настолько, что перерос вашу отмеченную самыми добрыми чувствами опеку.
– Ты тоже так смотришь на это, Тобиас?
– Точно так же. Я и сам не смог бы это сформулировать лучше.
– Тогда мне больше нечего сказать. – Себастиан поднялся с места. – Но только не воображай, что можешь снова обратиться ко мне за помощью, если сядешь в лужу. А попадешь ты в нее обязательно!
Тобиас вскочил.
– Почему ты со мною так разговариваешь? Мы все же братья. И останемся ими, что бы ни случилось. – Казалось, он готов впасть в панику.
– Ты свой выбор сделал, – холодно ответил Себастиан.
– Мы ведь сейчас ведем речь вовсе не о принципах, – напомнила Доната, – а только о том может ли Тобиас пожить здесь до тех пор, пока не найдет себе приличное пристанище. Больше ни о чем.
– Я не разделяю вашего мнения, – ответил Себастиан.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29