Аннулировать решение о присуждении мне приза? Подобное возможно только путем мошенничества.
– Во всяком случае, я бы… мы бы, госпожа Бек, не попали в столь щекотливое положение. Мы бы выкупили у вас проект, да я и сейчас готов пойти на это, и поручили бы строительство другой архитектурной фирме.
– Только потому, что я – женщина? Это противоречит закону о равноправии.
Директор Мёснер тяжело вздохнул. Он поднял руки и прижал их к груди.
– Надеюсь, вы не собираетесь угрожать мне, что напишете жалобу?
– Я, разумеется, использую все правовые средства.
– Ну, вот, пожалуйста! – Выразив жестом свое отчаяние, он опустил руки. – Как удивительно верно сказал наш великий поэт: «И женщины становятся гиенами». – Когда Доната выказала намерение вскочить с кресла, он поспешно добавил: – Это всего лишь небольшая шутка. Надеюсь, вы не воспримете се как обиду?
– Ваша цитата совершенно не к месту. Если бы вы действительно знали «Колокол» Шиллера, то не допустили бы такой ошибки, господин Мёснер. – Доната заставила себя улыбнуться. – Но я очень хорошо понимаю, что вы имеете в виду. Если уж женщины решат бороться, то делают это столь же безоглядно, как и мужчины. В этом пункте я с вами согласна. Сомнений нет: процесс я выиграю.
– Да, возможно, – признал Мёснер, – но он будет длиться годы, а, когда подойдет к концу, поселок будет уже давно построен.
– Рада это от вас услышать. Вы, значит, отказываете мне в заказе, полностью сознавая, что неправы. Это тоже заинтересует судью.
– Дорогая госпожа Бек… – Он снял очки и начал протирать их кончиком своего белоснежного носового платка.
– Да, слушаю.
– Не станете же вы в самом деле затевать тяжбу в связи с этой глупой историей? – Он посмотрел очки на свет, проверяя чистоту стекол. – Вы и я сможем, конечно, прийти к мирному решению, я в этом совершенно уверен.
– И как бы оно могло выглядеть?
Он надел очки и взглянул на Донату с фальшивой приветливой улыбкой.
– Мы передадим вам заказ, госпожа Бек, имея в виду, что вы будете его выполнять вместе с одним из коллег. У нас здесь в городе есть несколько хороших архитекторов, я могу…
– Нет, – заявила Доната и, сняв одну ногу с другой, опустила на пол.
– Похоже, вы становитесь жертвой какой-то навязчивой идеи. Почему вы отказываетесь от помощи?
– Потому что она мне ни к чему. У меня самой в фирме есть один архитектор…
– Ага!
Доната не позволила себя прервать и закончила:
– …Очень толковый человек. Можете с ним познакомиться.
– Это, конечно, меняет дело. Это тот, который будет…
Доната поняла, что ему хотелось бы навести мост согласия между ними, но не была готова на него вступить.
– Нет, – возразила она. – Главой фирмы являюсь я. Проект составлен мною. И я же буду руководить возведением поселка и вести наблюдение за строительными работами.
Директор Мёснер вышел из себя:
– Этого-то вы делать как раз и не будете! – прорычал он.
Доната не теряла спокойствия.
– Если вы откажетесь дать мне заказ, то вашему банку это дорого обойдется. Последует иск о возмещении морального ущерба на сумму в миллионы марок, не говоря уже об отрицательных откликах в прессе.
У директора Мёснера был такой вид, словно он готов броситься на Донату с кулаками.
– Если разрешите, я внесу предложение, – промолвил вдруг Пихлер.
Директор Мёснер откинулся на спинку кресла и закрыл глаза.
– Давайте свяжемся с начальством в Мюнхене. Шеф злобно взглянул на Пихлера.
– Вы считаете, что сам я не в силах принять правильное решение?
– Вовсе нет, господин директор, конечно же, нет. Только мне кажется, когда дело идет о суммах такого порядка, то совсем не помешает небольшая страховка.
На это никто не сказал ни слова. Пихлер поднялся.
– Так я позвоню?
– Предоставьте это мне! – Директор Мёснер вновь вытащил свой носовой платок и стер пот со лба. – Вы пока что займите господ беседой, ведь дело затеяли нешуточное. И ошибочно предполагали, что как раз сегодня будет повод отпраздновать его начало. – Усталым жестом он дал понять Донате, Артуру и своему ассистенту, что им пора покинуть кабинет.
Прошел добрый час, прежде чем директор Мёснер снова появился перед их взорами.
Пихлер между тем дал знак, чтобы в совещательную комнату принесли дымящуюся миску с белыми колбасками, сладкую горчицу, корзинку с хрустящими крендельками и пиво. Доната попросила минеральной воды. Она немного перекусила только за компанию: ей пришлось отгонять от себя мысль, что колбаса – продукт переработки мяса мертвых животных.
Иногда в комнату на короткое время заходили и другие господа. Пихлер представлял их Донате, они вежливо осведомлялись о положении дел и удалялись. Видимо, по офису уже пронеслась весть, что лауреатом конкурса стала дама. Доната улыбалась, благодарила за поздравления, а в остальном говорила мало. Присутствующие приписывали такую сдержанность естественному в создавшемся положении нервному напряжению.
На самом же деле она чувствовала себя совершенно спокойно. Сражение закончилось. Доната сделала все, что могла. Если предстоит судебный процесс, думала она, то он станет объектом обсуждения и будет ей, по самой меньшей мере, столь же полезен, как и сам заказ.
Потом дверь с шумом отворилась, и директор Мёснер появился со столь помпезным видом, словно ему предстояло выступить со сцены: он сиял всем своим расплывшимся лицом, и казалось, что даже очки излучают радостную удовлетворенность.
– Дорогая и уважаемая госпожа Бек, – протрубил он, – мне только что удалось решить дело в соответствии с вашими пожеланиями! Заказ на строительство ваш, притом без всяких «если» и «но»!
Штольце и Пихлер на секунду онемели от такого радикального поворота.
Иначе реагировала Доната.
– Это вы провернули поистине великолепно, господин директор! – восхищенно воскликнула она. – Не знаю даже, как вас и благодарить!
– Правда, господа в Мюнхене были в первый момент несколько смущены, как, должен признаться, был и я сам. Но мне удалось проскочить с этим делом не хуже, чем чёрту сквозь игольное ушко. – Мёснер присел к столу. – Надеюсь, вы мне оставили штучку-другую белых колбасок?
– Разумеется, господин директор! – заверил его Пихлер. – Вот только, наверное, уже не очень горячие.
– Пустяки, пустяки! – Мёснер засунул за воротник салфетку. – Как раз обеденное время, и у меня, признаться, разыгрался волчий аппетит. – Он выловил из миски две колбаски и принялся работать ножом и вилкой. Пихлер услужливо подлил ему в стакан пива.
– Я вам так глубоко признательна, господин директор, – промолвила Доната.
Он поднял глаза от тарелки и посмотрел на нее чуть недоверчиво: может, эта баба хочет его разыграть?
– Правда-правда, – заверила она, и взгляд ее выражал самую сердечную благодарность. – Вы дали мне стимул изменить название нашей фирмы. Теперь она будет именоваться «Доната Бек».
Мёснер с облегчением мазанул колбаску горчицей и отправил в рот.
– Ты не возражаешь, Артур?
– Разумеется, нет! Считаю эту идею блестящей.
– Подписываясь «Д. Бек», я вовсе не думала выдавать себя за мужчину, господин директор, – продолжала Доната. – Ведь все равно подобная мистификация способна ввести кого-то в заблуждение лишь на самое короткое время. Я же просто думала: «Что кратко, то гладко». Название фирмы «Д. Бек», как мне казалось, может очень хорошо сочетаться с чуть закругленными инициалами «Д. Б.» на нашей эмблеме. Только благодаря вам, господин директор, я поняла, что краткость может быть ложно истолкована.
Мёснер, усердно пережевывая колбаски, промычал в ответ, что согласен со сказанным.
– Если бы вы с самого начала знали, – продолжала Доната, – что за именем «Д. Бек» скрывается женщина, то не было бы никаких неприятностей. Мы бы моментально договорились.
Мёснер одним махом проглотил здоровенную порцию пива.
– Вы очень, очень умная женщина, – произнес он уважительно. – Только почему вы ничего не пьете?
– Я за рулем, – пояснила Доната.
– Кроме того, раз уж мы в Розенгейме, – добавил Штольце, – нам было бы предпочтительно именно сегодня связаться с одной из здешних строительных фирм. Возможно, даже с двумя. Задача достаточно серьезная. Кого бы вы нам предложили, господин директор?
Мёснер вытащил салфетку из-за воротника и вытер ею губы.
– Это такой вопрос, в решение которого мне бы вмешиваться не хотелось. Это может быть ложно истолковано.
– Ваша сдержанность делает вам честь, господин директор! – отметила Доната. – Но, может быть, вы согласитесь сделать нам хоть какой-то намек. Мы были бы благодарны за любое напутствие.
Мёснер со значением посмотрел на своего ассистента.
– Весьма заслуживает доверия фирма «Оберманн», – не раздумывая заявил Пихлер. – Она производительна и абсолютно платежеспособна, что ведь тоже очень важно.
– Совершенно верно! – поддержал его Мёснер. – Мы не можем пойти на риск, чтобы подрядчик попал в финансовые затруднения в период строительства. Тогда ведь именно нам пришлось бы спасать положение. – Он закурил и извинился перед Донатой. – Дурная привычка!
– Которую разделяю и я, – улыбнулась она, вытаскивая из сумочки собственную пачку сигарет. Он поспешил поднести ей зажигалку.
– Простите, я ведь не знал…
– Курение – один из моих пороков, – призналась Доната, – но боюсь, у меня есть и худшие.
Штольце тоже воспользовался случаем, чтобы закурить.
– Мое предложение, разумеется, не означает, – уточнил свою только что сделанную рекомендацию Пихлер, – что Зервациус Оберманн является единственным достойным доверия подрядчиком в нашем городе.
– Начнем с Оберманна, – решила Доната, которой стало уже совершенно ясно, кого они хотели бы протащить на роль исполнителя строительных работ. – Убедимся прежде всего в том, что у него достаточно производственных мощностей. Если же результат будет отрицательным, то поищем и другие адреса.
С этого момента пошел только деловой разговор. Мир был, наконец, полностью восстановлен. После перекура все снова перешли в кабинет Мёснера. Когда все было оговорено и Доната положила в свою сумку первый платежный чек, Штольце позвонил в фирму «Оберманн».
С шефом фирмы его соединили так быстро, словно Зервациус Оберманн уже ожидал звонка. Но Мёснер, учитывая интересы других клиентов банка, среди которых «Оберманн» была не единственной строительной фирмой, не хотел, чтобы первая встреча Донаты с Зервациусом проходила в стенах банка. Поэтому договорились встретиться у Оберманна в этот же день после обеда.
Часы показывали восемь вечера, когда Доната со своим коммерческим директором опять вела машину по автомагистрали Зальцбург – Мюнхен. Зервациус Оберманн не упустил случая пригласить их к себе домой, где представил им жену и сына, тоже работавшего на отцовском предприятии.
Сам Зервациус Оберманн производил впечатление человека серьезного и компетентного. Доната сочла, что работать с ним будет приятно. Хотя они не один час потратили на обсуждение планов предстоящей работы, еще не все вопросы были решены. Комплекс из тридцати пяти домов плюс гаражи, плюс открытая и закрытая детские площадки предстояло строить годами, даже если Оберманн найдет субподрядчиков. Потребуется два, а то и три года, так как при всяких скоростных методах недоделки и небрежности разного рода неизбежны. А с другой стороны, нельзя предполагать, что застройщику будет приятно годами бродить по строительной площадке – ведь дома строятся на продажу. Так что еще предстояло решить этот вопрос в организационном плане.
– Во всяком случае, – произнес Штольце, когда они ехали по магистрали, – ты, Доната, можешь принимать поздравления.
У Оберманна он хватанул водки и теперь тяжело ворочал языком.
– Не я, а мы! – поправила она.
– Нет, заслуга принадлежит только тебе. Даже несмотря на то, что ты, как мне кажется, могла бы разговаривать с Мёснером чуть дипломатичнее. А иначе, зачем тебе дано твое женское обаяние?
– С такими типами расточать обаяние – пустое дело. Им можно только зубы показывать, другие средства здесь не подойдут.
– А как ты потом-то его умасливала! Мне показалось, что уж тут ты переигрывала без всякого стыда!
– Ты что, читаешь мне лекции по тактике маневрирования?
– Вовсе нет. Просто так болтаю. Для расслабления. Она не отрываясь смотрела на дорогу.
– Я вполне сознательно хотела сделать ему приятное.
– А зачем? – сонно спросил он. – Ведь к этому моменту все уже было решено.
– Он честно заработал себе порцию деловой лести. Не забудь, ведь он совершил поворот на сто восемьдесят градусов. Это не каждому дано.
– А что еще ему оставалось делать?
– Не столь гибкий человек, как он, лишь подчинился бы, ворча, решению своего начальства. А нахально утверждать, что решение мюнхенской администрации вполне соответствовало его желаниям и что он сам к нему стремился, это же просто шедевр!
– Для тебя результат в любом случае, как бы он себя ни вел, был бы тем же самым.
– Не говори! Есть нечто значительное в том, что он заключил со мною мир. В противном случае мне бы пришлось в течение всего периода стройки ожидать от него всяких подвохов.
– Ты уверена, что теперь их не будет?
– Да. Он перепрыгнул через себя. Вторично он проделать такой трюк не в состоянии. Это стоило бы ему слишком больших усилий, да и не имело бы смысла.
– Что ж, если таково твое мнение, то ладно, – миролюбиво согласился он.
Доната была еще совершенно бодра, ощущала даже особый подъем.
– Надеюсь, банк развернет теперь достаточно энергичную рекламу для осуществления проекта.
– Будь спокойна, он ведь собирается эти дома пустить в продажу. Относительно конкурса было достаточно и говорено и написано. А это уже первый шаг в рекламной кампании. – Штольце закрыл глаза. – Ты говори, – промямлил он, – не бойся, я не сплю.
– Видно, надо бы подбросить тебя прямо до дома.
– Нет необходимости. Высади меня в Рамерсдорфе. Там я возьму такси.
– Можно и так. – Она не стала ему говорить, что и в этом случае ей придется сделать крюк. Ведь чтобы попасть в Грюнвальд, вовсе не обязательно ехать до окраины города, можно было бы свернуть у Бруннтальского треугольника.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29