Чувствовать себя в согласии с другими, быть убежденным, что ты принимаешь участие в "движении" - это придает силы. Вокруг столиков кафе рождались многочисленные дружеские связи, как это впоследствии показали обзоры Салонов. Похвала какого-нибудь критика, встреченного в "Кабачке" и напечатанная в той или иной более или менее заметной газете, облегчала борьбу за признание многим художникам.
Захария Астрюк, писатель и художник, один из тех, чье перо служило новому делу, подытожил ситуацию, когда писал: "Новая школа мало-помалу отделяется. Она должна строить на руинах... но строит она с сознанием своего долга. Чувство стало более простым и более точным. Оно становится достоверным, честным и мудрым... Традиции - лишь бесцветные правила школьного обучения, романтизм - душа без тела... Будущее поэтому всецело принадлежит молодому поколению. Оно любит правду и ей посвящает все свое горение". 35
Перед лицом поднимающегося реализма Академия, по-видимому, убедила себя, что ей больше нечего опасаться старого и больного Делакруа. В 1857 году он, наконец, был избран членом Института. Но для раздраженного художника эта честь, дарованная после долгих колебаний и без подлинного убеждения, уже не означала того, что могла значить прежде. Если бы это избрание пришло раньше, писал он другу, он мог бы стать профессором Школы и оказать влияние на ход дел. Тем не менее, как член Академии, Делакруа стал также членом жюри Салона и здесь по крайней мере нашел некоторую возможность для плодотворной деятельности. "Я льщу себя тем, что могу принести здесь пользу, хотя и буду одинок в своих суждениях", констатировал он, не обольщаясь, но в то же время с удовлетворением. 36
Два года спустя Делакруа осуществил свои намерения. Когда Эдуард Мане, который к тому времени оставил мастерскую Кутюра, впервые представил картину в жюри Салона, Делакруа высказался в его пользу. Но, как он и предполагал, его голос был недостаточно веским, чтобы противодействовать отклонению. Кутюр, тоже член жюри, голосовал против произведения своего бывшего ученика.
Фантену, другу Мане, с которым он встретился в 1857 году, когда копировал в Лувре, пришлось не легче, так же как и Уистлеру. Картины всех троих возмутили жюри, так как, несмотря на довольно темный колорит, они воспринимались как гармонии масс, моделированных цветом без помощи линий. Хотя ничего действительно "революционного" в них не было, на этот раз жюри оказалось особенно строгим; оно даже отвергло картину Милле.
Отказы достигли такого количества, что художники устроили манифестацию у подъезда Института, и полиция разгоняла свистящую толпу, собравшуюся под окнами графа Ньюверкерке, интенданта изящных искусств, почетного камергера императора. 37
Фантену и Уистлеру повезло, их судьбой заинтересовался добросердечный художник Бонвен, который решил показать некоторые из отвергнутых работ в своей мастерской, где его друзья могли бы судить о несправедливости жюри, отклонившего эти картины. Среди друзей Бонвена был Курбе. Он, как вспоминает Фантен, "был поражен картиной Уистлера". 38 Вся история закончилась скандалом, выставка у Бонвена прославилась, и картины эти произвели большое впечатление не только на Курбе, но и на многих других художников. В результате Уистлер и Фантен получили возможность посещать Курбе и пользоваться его советами. Что же касается Мане, то жюри отклонило его картины не только в первый, но и во второй раз. Портрет дамы, который он писал, не был принят ее семьей, очевидно потому, что художник стремился не столько польстить своей модели, сколько интересовался контрастами света и тени и свободной манерой письма.
Только Писсарро повезло в жюри. Проведя предыдущее лето около Парижа, в Монморанси, где он мог работать на пленере, он в 1859 году послал пейзаж этой местности в Салон. Пейзаж был принят. Так как начинающие обычно указывали фамилию своего учителя, каталог Салона числит Писсарро как ученика Антуана Мельби. Картина, видимо, была повешена так, что осталась совершенно незамеченной; во всяком случае, она не привлекла внимания критиков, и если Захария Астрюк упомянул ее в своем обзоре, то сделал это лишь для того, чтобы порадовать товарища, а не потому, что был убежден в ее достоинствах. Он просто отметил, что картина хорошо написана и чуть ли не забыл упомянуть имя Писсарро. 39 Тем не менее Писсарро мог с гордостью сообщить своим родителям, что на четвертый год своего пребывания во Франции одна из его картин выставлена в Салоне.
В то же время этот "успех" дал смелость застенчивому художнику снова обратиться к Коро и посоветоваться с ним о том, каким путем ему следует идти в дальнейшем.
Среди посетителей Салона 1859 года появился восторженный молодой человек, который жадно изучал произведения всех известных художников, чьи имена он так часто слышал из уст своего друга Будена. Он тоже, по-видимому, не обратил внимания на скромное полотно Писсарро и ничего не знал о бонвеновской небольшой выставке отверженных.
Звали его Моне, и он только что прибыл из Гавра, чтобы изучать искусство в Париже.
Примечания
1 Rapport de S. A. I. le Prince Napoleon, president de la Commission imperiale. См. Салон 1857 г., официальный каталог, стр. XXX-XXXVI. Речи, произнесенные при раздаче наград и пр., всегда публикуются в каталоге следующего Салона.
2 О юности Писсарро см.: J. Rewald. Oeuvres de jeunesse inedites de Camille Pissarro. "L'Amour, de l'Art", avril 1936; "Camille Pissarro in the West Indies". "Gazette des Beaux-Arts", 194; J. Jоets. Camille Pissarro et la periode inconnue de Saint-Thomas et de Caracas. "L'Amour, de l'Art", 1947, n° 2.
3 "Illustrated London News", 9 June 1855. Планы Всемирной выставки и Дворца изящных искусств см. в "Magazine Pittoresque", 1855, pp. 210, 215.
4 Существует несколько версий того, как Дега встретился с Энгром. Сам художник рассказал Полю Валери два разных варианта. См. Valery. Degas, Danse, Dessin. Paris, 1938, pp. 59-62. См. также: E. Mоreau-Nelatоn. Deux heures avec Degas. "L'Amour de l'Art", juillet 1931; P.-A. Lemoisne. Degas. Paris, s. d. [1912], p. 7; P. Lafond. Degas. Paris. 1919, v. I, pp. 31-32; P. J a m o t. Degas. Paris, 1924, p. 23; W. Rothenstein. Men and Memories. New York, 1931, vol. I, p. 105. Приведенная здесь версия основана на сведениях, имеющихся у Валери и Моро-Нелатона. Совет, который дал Энгр, цитируется по Valery, op. cit., p. 61 и M. Denis. Theories. Paris, 1912, p. 94, где Дега обозначен только инициалами.
5 С. Baudelaire. Exposition Universelle de 1855, ch. XL Перепечатано в "L'Art romantique". Различные статьи Бодлера об искусстве были им собраны в два тома: "L'Art romantique" и "Curiosites Esthetiques", существующие в различных изданиях. См.: Oeuvres completes, v. IV, V. Paris, 1923, 1925; C. Baudelaire. Oeuvres. Paris, 1932 (Bibl. de la Pleiade), v. 2; а также C. Baudelaire. Varietes critiques, 2 v., изданные E. Faure, Paris, 1924. О Всемирной выставке см. также: E. et J. de Concourt. Etudes d'Art. Paris, 1893; T. Gautier. Les Beaux-Arts en Europe, 1855. Paris, 1896, 2 v.
6 Delacroix, Journal, 3 aout 1855.
7 Письмо Курбе к Брийя, весна 1855 г. См. Р. Воrel. Le roman de Gustave Courbet. Paris, 1922, p. 74.
8 Courbet. Le Realisme. См. G. Riat. Gustave Courbet. Paris, 1906, pp. 132-133.
9 Corot, заметки из альбома рисунков. См. E. Mоreau-Nelaton. Corot raconte par lui-meme. Paris, 1924, v. I, p. 126.
10 F. de Lasteyrie. Обозрение Салона 1864 г. "Fine Arts Quarterly Review", January 1865.
11 P. de Saint-Victor. См. в "Hommage a C. F., Dennecourt-Fontainebleau, paysages, legendes, souvenirs, fantaisie", издано F. Desnoyers, Paris, 1855.
12 См. M. de Fels. La vie de Claude Monet. Paris, 1929, p. 55.
13 Письмо Шассерио к брату от 9 сентября 1840 г. См. L. Benedite. Theodore Chasseriau, sa vie et son oeuvre. Paris, 1931, v. I, p. 138. 14 См. Amaury-Duva1. L'atelier d'Ingres издано E. Faure, Paris, 1924, особенно стр. 88-90, a также M. Denis. Les eleves d'Ingres, в "Theories", Paris, 1912.
15 C. Baudelaire. Salon de 1859, ch. VII. Перепечатано в "L'Art romantique".
16 Delacroix. Journal, 17 juin 1855.
17 Ingres, цитируется Фором в Amaury-Duva1, op. cit., p. 211.
18 J. Champfleury. Histoire de l'imagerie populaire. Paris, 1869, p. XII.
19 T. Gautier, Salon de 1837. "La Presse", 8 mars 1837.
20 См. R. Cortissoz. John la Farge. New York, 1911, p. 81. Джон ла Фарж встретился с Шассерио в 1856 г.
21 J. Breton. Nos peintres du siecle. Paris, 189[?], p. 48.
22 E. et J. de Goncourt. Manette Salomon. Paris, 1866, ch. III.
23 J. la Farge. The Higher Life in Art. New York, 1908, p. 14.
24 E. Vio11et-1e-Duc. Reponse a M. Vitet a propos de renseignements des arts et du dessin. Paris, 1864; частично воспроизведено y P. Burty. Maitres et petits maitres. Paris, 1877, pp. 7-8.
25 E. Vio11et-1e-Duc. L'enseignement des arts. "Gazette des Beaux-Arts", juin 1862 (цикл из четырех статей: май, июнь, июль, сентябрь, 1862 г.).
26 О Лекоке Буабодране см.: Viо11et-1e-Duc, op. cit.; Burty, op. cit.; A. Ju11ien. Fantin-Latour, sa vie et ses amities. Paris, 1909, и книгу Lecoq de Boisbaudran. Education de la memoire pittoresque, 2e ed. Paris, 1862.
27 См. Лонгфелло, прим. 28.
28 О Кутюре см. его собственную работу: "Methodes et entretiens d'atelier". Paris, 1867; a также книгу "Thomas Couture, sa vie, son oeuvre, son caractere, ses idees, sa methode", написанную им самим и его внуком. Paris, 1932; см. также: E. W. Longfe11ow. Reminiscences of Thomas Couture. "Atlantic Monthly", august 1883; H. T. Tuckerman. Book of the Artists. "American Artist Life", New York, 1867, v. II, pp. 447-448 (имя его искажено - Coiture), и Cortissoz, op. cit. О пребывании Мане в мастерской Кутюра см. A. Proust. Edouard Manet, Souvenirs. Paris, 1913, pp. 17-23 и pp. 27-35.
29 Cortissoz, op. cit., p. 96.
30 См. H. M. Knowlton. Art-Life of William Morris Hunt. Boston, 1899, pp. 8 и 11.
31 Degа, заметки. См. Р.-А. Lemoisne. Les carnets de Degas au Cabinet des Estampes. "Gazette des Beaux-Arts", avril 1921.
32 F. Desnoyers. Du Rуalisme. "L'Artiste", 9 dуcembre 1855.
33 E. Duranty. Notes sur l'art. "Realisme", 10 juillet 1856.
34 F. Maillard. Les derniers bohemes. Paris, 1874. Цитируется у G. Geffroy. Claude Monet, sa vie, son oeuvre. Paris, 1924, ch. III. О кабачках см. также: A. Schanne. Souvenir de Schaunard. Paris, 1887, ch. XLI; P. Audebrand. Derniers jours de la boheme. Paris, s. d., pp. 77-233; J. Champfleury. Souvenirs et portraits de jeunesse. Paris, 1872, ch. XXVII; A. Delvau. Histoire anecdotique des Cafes et Cabarets de Paris. Paris, 1862; J. Grand-Carteret. Raphael et Gambrinus ou l'art dans la Brasserie. Paris, 1886; T. Silvestre. Histoire des artistes vivants. Paris, 1856, p. 244; см. также монографии о Курбе, написанные G. Riat, T. Duret, H. d'Ideville и др. См. также "Courbet and the Naturalist Movement", издана G. Boas. Baltimore, 1938.
35 Z. Astruc. Le Salon intime. Paris, 1860, p. 108.
36 Письмо Делакруа к Периньону от 21 января 1857 г. См. "Correspondance generale d'Eugene Delacroix", издана A. Joubin, Paris, 1937, v. III, p. 369.
37 См. Тabarant. Manet et ses oeuvres. Paris, 1947, p. 30.
38 См. E. R. a J. Pennel1. The Life of James McNeill Whistler. London, 1908, v. I, p. 75.
39 См. Z. Astruc. Les 14 stations au Salon. Paris, 1859; имя Писсарро указано в индексе, но без описания его картины, стр. 370.
1859-1861
МОНЕ И БУДЕН
МАНЕ И ДЕГА
АКАДЕМИЯ СЮИСА
МАСТЕРСКАЯ КУРБЕ
Клод Оскар Моне - родители звали его Оскар - хотя и родился в Париже, провел юность в Гавре, где его отец в компании со своим шурином Лекадром владел бакалейной лавкой. Юность Моне, как он сам отмечал это впоследствии, 1 по существу, была юностью бродяги. Он проводил больше времени в воде и на скалах, чем в классе. По натуре он был недисциплинирован, и школа всегда казалась ему тюрьмой. Он развлекался, разрисовывая голубые обложки тетрадей и используя их для портретов своих учителей, сделанных в весьма непочтительной, карикатурной манере. В этой забаве он вскоре достиг совершенства. В пятнадцать лет он был известен всему Гавру как карикатурист. 2 Он настолько упрочил свою репутацию, что со всех сторон его осаждали просьбами сделать карикатурные портреты. Изобилие подобных заказов и недостаточная щедрость родителей внушили ему смелое решение, которое шокировало его семью: за свои портреты он брал... по двадцать франков.
Приобретя этим путем некоторую известность, Моне вскоре стал "важной персоной" в городе. В витрине единственной окантовочной лавки-мастерской гордо красовались его карикатуры, выставленные по пять-шесть в ряд, и когда он видел, как перед ними в восхищении толпятся зеваки и слышал восклицания: "это такой-то", - он "готов был лопнуть от гордости". И все же триумф его омрачала тень. Часто в витрине той же лавки он видел помещенные над его собственными произведениями морские пейзажи, которые, подобно большинству своих сограждан, он считал "омерзительными". Автором этих пейзажей, внушавших Моне "крайнее отвращение", был Эжен Буден, и, еще не зная этого человека, Моне возненавидел его. Он отказался познакомиться с ним через владельца лавки, но однажды, зайдя в нее, не заметил, что в задней половине находится Буден. Владелец лавки воспользовался случаем и представил ему Моне как молодого человека, у которого такой большой талант к карикатуре.
"Буден тотчас же подошел ко мне, - вспоминал Моне, - похвалил меня своим мягким голосом и сказал: я всегда с удовольствием смотрю на ваши рисунки; это забавно, легко, умно. Вы талантливы, - это видно с первого взгляда, но, я надеюсь, вы не остановитесь на этом. Все это очень хорошо для начала, но скоро вам надоест карикатура. Занимайтесь, учитесь видеть, писать и рисовать, делайте пейзажи. Море и небо, животные, люди и деревья так красивы именно в том виде, в каком их создала природа, со всеми их качествами, в их подлинном бытии, такие, как они есть, окруженные воздухом и светом".
"Но, - признавался сам Моне, - призывы Будена не имели эффекта. В конечном счете человек этот понравился мне. Он был убежденным, искренним я это чувствовал; но я не мог переварить его живопись, и когда он приглашал меня с собой поработать на открытом воздухе, я всегда находил повод вежливо отказаться. Настало лето, я был сравнительно свободен, - и не мог больше найти достаточно веских извинений; устав сопротивляться, я наконец сдался, и Буден с неисчерпаемой добротой взялся за мое обучение. Глаза мои наконец раскрылись, я по-настоящему понял природу и в то же время научился любить ее".
Юный Оскар Моне (ему тогда было семнадцать лет) не мог найти лучшего учителя, потому что Буден не был ни доктринером, ни теоретиком. Все, что он знал, он изучил своими глазами и сердцем, доверяясь им с неподдельной наивностью. Бесхитростный человек, попросту преданный природе и искусству, он хорошо понимал границы собственных возможностей и не претендовал на большее, чем работать с добросовестностью ремесленника. Буден четырнадцать лет тому назад (в 1844 году, когда ему было двадцать лет) открыл окантовочную лавку, где он впоследствии встретил Моне. Там он вставлял в рамы и даже продавал работы многочисленных художников, которые проводили лето у моря. Среди его клиентов были Кутюр и Тройон, автор бесчисленных приятных пейзажей, перегруженных овцами и коровами; в результате сам Буден начал писать в манере Тройона. Когда около 1845 года Милле, тогда еще неизвестный художник, приехал в Гавр и вынужден был зарабатывать себе на жизнь тем, что писал портреты богатых горожан по тридцати франков за штуку, он тоже покупал материалы у Будена. В один прекрасный день художник владелец лавки выставил свои собственные этюды, которые ему поправил Милле. С этого момента Буден потерял интерес к своей торговле и решил стать художником, хотя Милле и не преминул подчеркнуть все лишения и трудности, какие могли ожидать его в результате такого решения. Буден оставил магазин своему компаньону и отправился в Париж, где начал делать копии в Лувре.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38