Как известно, ухаживания в своем хамовитом стиле, он уже предпринял, за что и получил по зубам от отца Аян, но эта первичная неудача его только раззадорила. По приказу своих шефов он отследил побег девушки с матерью, но куда Яров их увез определить не сумел: потерял машину беглецов в Москве. Был за нерадивую слежку крепко избит, после чего установил-таки по газетам из машины Ярова пункт возможного укрытия беглянок - Брянск. Но его похвалили весьма скромно. И Витька решил действовать самостоятельно, вступить в переговоры с Яровым, учинить какую-нибудь торговлю, в результате чего получить, в качестве приза, красавицу полукровку Аян.
Яров на контакт не пошел, но упрямства Витьки не поубавилось. Скорее наоборот.
К тому моменту, когда Алик Белый впустил его в сауну, исполняющую роль тюрьмы, Витька-Шланг уже имел в голове наметки своих очередных действий. Теперь он решил "выйдти на основную цель" непосредственно через отца Аян - подавленного и почти бессловесного Чингиза Раздакова. Сейчас он спал. И проснуться должен был лишь к моменту очередного восприятия пищи.
Алик Белый сказал недовольно.
- Ты что так долго отвозил Ярова? Тут пять минут ходу!
- Так я крюка дал, запутывал, как ты сам сказал!
- Теперь это значения не имеет. Сторожи чурку. Пока не сменят.
Алик Белый сам подвизался в "шестерках" и команды его Витьку унижали. Но иных вариантов не было. Витька запер за ним двери сауны, нашел бутылку пива, присел на лавку и принялся обдумывать дебют своего сговора с Чингизом.
А тот - не спал. Он тоже ковал свои планы. Мозг его был слегка затуманен наркотиками, но это умственной деятельности ничуть не мешало. Для иссык-кульского киргиза прием наркотических препаратов, в принципе, не более вреден, чем кофе для профессионального наркомана. В семьях киргизов тот же опий, к примеру, используется с детства при всех случаях жизни: понос, головная боль, зрение ослабло, ногу сломал - тут же опий под язык и все в порядке. Так же как лютые российские алкоголики, киргизские умеренные наркоманы живут порой неисчислимо долго, опровергая все медицинские прогнозы. Слабые наркотики, которые подсовывали Чингизу в пище и курение "травки" существенного вреда ему не приносили, а скорее наоборот поддерживали его состояние в нормальной системе жизни. А мозг - в напряженном, думающем режиме.
Чингиз мучительно искал путей спасения своей семьи. Ситуация для него складывалась так, что он был уверен: жена и дочь захвачены и, пока он Чингиз, не отыщет денег для выплаты долгов - они будут сидеть неизвестно где, подвергаясь немыслимым унижениям. Эта мысль доводила его до такого исступления, что он терял порой над собой всякий контроль. Чингиз был абсолютно убежед в том, что Алик Черный своего обещания не выполнит, не примет Аян в качестве выплыты денежного долга, а попросту побалуется, натешиться, вернет дочь и потребует долг, да ещё "с накруткой по счетчику". Он уже достаточно хорошо знал законы той жизни, в которую попал пять лет назад. Аян "не тянула" на громадную сумму долга и надеяться можно было на то, что пока она находится в руках кредиторов - приостановлен "счетчик". Пока Чингиз находился в заточении, им было написано в Киргизию и Москву около полудюжины писем к землякам - просьбы о помощи. Надежды, что кто-то протянет руку спасения (в которой будет сумасшедшая сумма долларов) - было крайне мало, если не признать, что вообще никакой. Во всяком случае, как сообщали Чингизу, пока все его друзья отмахивались от него и отвечали: "А хоть убивайте этого дурака, мне то что?!" Но теперь появление Ярова взбодрило Чингиза, он понял, что появился человек, который может оказаться другом в несчастии. Ситуация изменилась и грех было этим не воспользоваться.
Так что на данный момент в теплой сауне оказались два человека, полярно противоложных натур, ни в чем друг с другом не схожих, но каждый намеревался через другого достигнуть своей цели. Более подготовлен к атаке оказался Чингиз - он ещё накануне решил, что Витька-Шланг - наиболее глупый и жадный из всех его трех охранников, которые то сменялись, а то и вообще лишь запирали его и уходили неизвестно куда. Чингиз предусмотрительно изображал из себя сонного обжору, которому все "до фонаря", или, если угодно, - фаталиста, подчинившегося судьбе и даже дело спасения своей семьи и самой жизни пустившего на самотек. Но теперь, решил Чингиз, пора проявлять активность. Мысль эта выразилась у него, конечно, в простейшей форме.
Он всхрапнул, повернулся на широкой лавке, сел, помычал и посмотрел на Витьку, который оторвался от бутылки пива.
- Жрать что ли опять захотел? - спросил Витька.
Чингиз отрицательно помотал круглой башкой, поднялся с лавки, сходил в туалет, где долго и громко справлял свои нужды.
А когда вернулся, спросил грубо.
- Сколько ты хочешь за мою свободу?
- Деньги? - тут же встрепенулся Витька.
- Деньги.
- А сколько дашь?
У Чингиза едва не сорвался с языка честный ответ: "Хрен в зубы тебе дам!", но он удержался.
- Много дам деньги. Наркотик дам.
- Не надо. - небрежно отмахнулся Витька.
- Баксы дам! - искренне удивился Чингиз. - "Зеленые".
- Своих хватает.
Чингиз с искренним удивлением обнаружил, что самая надежная атака не удалась, а с какой стороны повторить её, он не знал, хотя и чувствовал заинтересованность парня. Пока Чингиз размышлял, как приступить к соблазнам по втрому кругу, Витька уже сам не выдержал паузы, терпения не хватило, но он начал издалека.
- А ты не знаешь, где сейчас могут прятаться твоя жена и Аян?
- А ты знаешь? - глянул Ченгиз из подлобья.
- Как тебе сказать... Убежали они.
- Убежали?! - изобразил удивление Чингиз.
- Ага.
- От Черного убежали?
- Само собой.
Чингиз понял, что торговля все-таки началась и теперь надо было лишь нашупать, в чем интерес этого расхлябанного, длинного парня, который никак не мог поудобней расположить свои ноги-руки. Ничего умней, чем повторить испытынный прием Чингиз не придумал.
- Сколько хочешь денег дам. Помоги, да?
- Ишь ты! - хохотнул Витька. - А если мне голову за это отгрызут?
Чингиз загорячился.
- Я сам кого хочешь убью! Слушай, продай мне хороший ножик. Я отсюда вырвусь.
- Продать? А заплатишь завтра? - с издевочкой спросил Витька. - Нет уж. Вот выйдешь на волю, разбогатеешь, так я тебе хоть кавказский кинжал хоть танк продам.
Чингиз оскалил рот, показывая три золотых зуба.
- Золото дам. Сейчас. Видишь? Нож продай.
- Ну, да! А ты ж меня самого этим ножом и пырнешь!
Оба понимали, что все это пока пустые разговоры "для затравки". Но по круглому лицу Ченгиза потекли крупные капли пота, хотя в сауне было отнюдь не жарко. Ему казалось, что в западне засветился какой-то выход, но он ищет в неправильном напрвлении. Парня явно мало интересовали деньги, но должен же был быть какой-то другой интерес?!
- Слушай, если ты мне поможешь... Я убью, кого ты скажешь.
- Кого?
- Врага твоего. Слово даю. На Коране клянусь.
- А где здесь Коран? - продолжал тянуть и издеваться Витька, интуитивно догадываясь, что для серьезного разговора собеседника надо разогреть, размять до состояния глины, из которой формируй, что хошь.
- Принесешь Коран, - пуще того заволновался Чингиз. - Ты знаешь, что это клятва на Коране для мусульманина? Если нарушишь - Ад после смерти. Позор. Тебе и твоим внукам.
Чингиз отлично знал, что Витька ни хрена в мусульманских обычаях не понимает. Мало того - сам-то Чимнгиз был далеко не правоверным мусульманином, в мечеть ходил последний раз лет пятнадцать тому обратно, но знал, что в России православные относятся к клятвам на Коране с суеверным почтением. Пожалуй, даже с большим, чем к клятвам на собственном Евангелии. Чингиз всегда умело пользовался в русском быту своими привилегиями от Ислама.
- Оставь. - отмахнулся Витька. - Мне тебе помогать, только лишняя морока. Ты лучше скажи, у тебя, вообще-то, одна жена, или как у вас положено - гарем?
- Нет у меня гарема. - буркнул Ченгиз, что было абсолютной правдой всей его жизни. Но в тот же миг он сообразил, что слабую сторону в обороне противника нащупал. - А ты гарем иметь хочешь, да?
- Нам не положено. - уклончиво ответил Витька. - Нам только одна положена на всю жизнь. Ну, менять можешь, если разведешся...
- Принимай Ислам. Много жен иметь будешь. По закону.
- Мне много не надо. - неторопливо произнес Витька и Чингиз понял, что разговор вышел на основную дорогу.
- А сколько надо?
- Одну. Но чтоб лучше всех. Водки выпить не хочешь? Могу налить.
От напряжения Чингиз не сразу понял нелепый и ненужный поворот темы разговора и сказал обидчиво.
- Зачем водка? Зачем голову мутить? Как мужчины говорим о делах. Трезвым надо быть. А водки я не пью. Мусульманин.
Врал, понятно. Пил, да ещё как. Но роль свою надо было отыграть до конца.
- Как скажешь... У тебя родственники в городе Брянске есть?
- Брянск?
- Да, Брянск.
- Нет там никаких родственников! Где это?
- Не очень далеко. Позавтракаешь здесь, пообедаешь в Брянске. Если мотор в тачке хороший.
Более всего в этой дилакатной беседе Чингизу хотелось повторить свой сокрушительный удар по кривым зубам парня - как тогда, возле газетного развала. Но он сдержался и спросил глухо.
- Жена моя... Аян - там? В Брянске?
- Может быть. - уклончиво ответил Витька, а в голове Чингиза определение "Брянск" тут же сочленилось с именем соседа Степы Клепачова и его жены Кати, а в следующий момент вспомнил: правильно, бывшие через забор соседи, нашли приют в городе Брянске, который, кажется, где-то в холодных краях, возле Полярного круга. Он спросил сдавленно.
- Тебе Аян нравиться, да?
- Да.
Чингиз глубоко вздохнул.
- Возмешь жену Аян?
На ответ сил у Витьки не хватило, но кивнул уверенно.
- По настоящему?
- По настоящему. - твердо ответил Витька. - Хочешь в церковь пойдем, хочешь в ЗАГС.
- Дай водки.
Выдавать пленнику спиртное не возбранялось. Витька поднялся с лавки, открыл ключом чуланчик, извлек початую бутылку, налил Чингизу полстакана и тот выпил залпом. Тут же успокоился, поскольку с его точки зрения в торговле наступила та ясность, которой уже можно было оперировать.
Со своей стороны и Витька пришел к выводу, что самый сложный этап предварительных разговоров они миновали и теперь можно говорить прямо и никакого "кирпича" за пазухой не держать. Самое странное, что с этой секунды начиная, оба были действительно искренни и откровенны.
- Отдашь за меня свою Аян?
- Отдам. Без калыма. Спаси жену. Мне помоги. И Аян береги.
- А если она не захочет? За меня?
- Захочет. Она тоже мусульманка.
- Половинка на серединку.
- Нет. Ты отца спасешь. Мать спасешь. Она хорошей женой будет. Ты по закону женишся?
- В натуре, Чингиз! Все как положено! - радостно засмеялся Витька. Еще водки хочешь? Или пожрать тебе принести?
- Нет, нет. Ты хороший парень. Я хотел, чтоб Аян имела хорошего русского парня. Она тебя будет любить. Ты видел её в Брянске?
- Да в том то и дело, что нет! Я только думаю, что они там.
- Там! Там! - заволновался Ченгиз. - Я тебе скажу. Ты запомни. Катя Клепачова и Степа Клепачов. Сосед мой, рядом много лет жили. Охотились. Водку пили. Они там. Ты найдешь.
- Адрес есть?
- Нет... Мне письмо жена читала. Нет адреса.
Витька расстроился - искать соседку по фамилии в Брянске дело тем более сложное, что эти Клепачовы и там были, понятно, беженцами. Быть может, жили ещё без всякой прописки, да и не в Брянске, а где-нибудь в округе, поскольку газеты давали лишь общий прицел на цель. Но Витька был не круглым дураком, а в отдельных вопросах так и прозорлив.
- Подожди, Чингиз... Вспомни про это письмо... Жена читала которое... Писали эти Клепачовы, как живут, как устроились? Мне же их искать придется!
- Да, да, подожди...
От волнения первая порция водки прошла для Чингиза безрезультатно и он освежил себя ещё полустаканом, после чего сморщился, закрыл глаза и заговорил, словно сомнабула.
- Так... Так писали... Брянск... Холодно... Это зимой было... Домик. Да, хотят купить корову... Нет, корову купили, хотят козу... Река там тоже есть.
- Есть река! - вспомнил Витька, любивший географию по автомобильному атласу. - Десна!
- Правильно. Так писали - Десна!... Водопровод есть... Магазины... Яблони в саду.... Больше ничего не помню.
- Достаточно. - одобрил Витька, на радостях решив, что ориентиров хватит, чтоб по таким данным отыскать беженцев, а следовательно и Аян: живут на окраине города, на берегу реки, имеют корову и яблоневый сад.
- Мы их найдем! - подхватил Ченгиз. - Приедем в Брянск и я весь город искать буду! День и ночь! Он большой?
- Подожди. - остановил Витька. - Искать буду я. А ты - будешь сидеть здесь. Сидеть и ждать.
Чингиз решил, что попался в ловушку. Узкие глаза его потемнели и он непроизвольно сжал в руке бутылку водки.
- Тише, тесть! - резко остановил его Витька. - Поставь флакон. Мы ж с тобой теперь по честному! Если я тебя с собой сейчас в Брянск возьму, за нами в погоню кинутся, не понял что ли? Я один сегодня же вечером или завтра с утра поеду. Все разузнаю, всех найду, а тебя отсюда выдернуть раз плюнуть! Потерпишь, это ненадолго. Ты ведь то пойми, что если один из нас другого продаст, нам обоим кранты! Алик Черный шутить не любит. Если у него что из пасти вырвут, так он потом сам тебе ляжку перекусит.
- Да...Да. - вынужден был согласиться Ченгиз. - Ты хорошо придумал. Я буду ждать.
- Я их привезу сюда. Потом мы выдернем тебя. А потом...
Касательно дальнейших перспектив их планы по началу несколько разошлись при обсуждении, но это были столь незначительные детали, что ожесточенного спора не вызвали. Ясно было одно - следовало собрать всю семью вместе, а уж затем отрабатывать планы жизни и тактику борьбы с врагами. Оба понимали, что без доверия друг к другу все их начинания кончатся очень плохо, даже более чем плохо. И старались продемонстрировать друг другу предельную веру и искренность. Но все же под конец беседы Чингиз не удержался, чтоб не выкинуть заключительного фокуса.
- Витя, дай мне нож. Хороший нож. - сказал он строго. - На всякий случай.
Витька без колебаний снова отпер кладовку, покопался на полках и нашел длинный кухонный нож достаточно хорошей гибкой стали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55