- Своих вопросов? Или тебя посланцом направили?
Из-за спины Ярова прозвучало басовито.
- Не гоношись, учителишка. Отвечай, коли спрашивают, а кто спрашивает, тебе может и лучше не знать.
Яров полуобернулся. Второй хам, оказывается, уже стоял за спиной, да мало того - для убедительности помахивал дубинкой.
- Ладно. - пренебрежительно ответил Яров. - И что же хочет узнать от меня ваш шеф Алик Черный?
Дон Кихот все же был ведущим в этой паре и спросил требовательно.
- Во-перых, почему не прибыл на "стрелку"?
Яров понимал, что если Дон Кихот ещё хоть как-то умеет разговаривать и задавать сколь-нибудь разумные вопросы, то его напарник всю эту утомительную для интеллекта процедуру заменят ударами своей дубинки. И такой удар по загривку сейчас схлопотать очень просто, если начнешь "выступать".
- Машина в дороге сломалась. - проворчал он.
- Годится. - обрадованно кивнул Дон Кихот. - Тогда второй вопросик. Куда увез этих двух баб? Мать с дочкой?
Вот это уже опасно! И крайне опасно. Ярову и в голову не могло прийдти, что побег женщин, который он организовал, был отслежен и прослежен. Следовало бы догадаться - до какого момента его отследили: вряд ли сопровождали аж до Брянска.
- Отвез в Москву. - проворчал Яров. - На Ярославский вокзал.
- И куда они поехали?
- Не знаю. Быть может до сих пор там сидят.
Яров понимал, что его ответ недостаточен, с такой информацией "шестерки" не могли вернуться к своему командиру. После Ярова эта же мысль дошла, как ни странно, не до Дон Кихота, а до его напарника. И свои сомнения он выразил в собственном стиле.
Яров лишь едва успел уловить легкое движение за своей спиной, а от удара дубинкой по затылку - упал на колени. Он уцепился за бампер автомобиля и с трудом поднялся на ноги. Дон Кихот проговорил сочувствующе.
- Слушай, Иванович, ну зачем тебе такие заморочки? Ну, мы же будем из тебя жилы тянуть, веревки вить, пока не узнаем, что надо. Бабы эти тебе по барабану, а куда они уехали, ты знаешь. Они ведь тебе сказали, чтоб ты их папаше адресочек дал, куда они спрятались.
- Вот ему и скажу. - ответил Яров, едва расслышав собственную речь сквозь гул в голове: казалось, что от удара дубинкой собственные мозги закипели, забулькали, будто их подогрели на сковороде.
Дон Кихот внимательно смотрел в глаза Ярова. Было очевидным, что парню очень хочется самому, самолично вышибить из Ярова правильную информацию и с победными вестями предстать пред лицом своего шефа. Но вместе с тем сопляк понимал, что справиться со взрослым мужчиной ему вряд ли удастся. Неизвестно чем бы это кончилось, если б наверху, над их головами, не стукнуло распахнувшееся окно и пронзительный голос тети Веры разорвал тишину.
- Ах, вы шпана волнючая! Вы чегой-то напали на человека?! А вот я уже милицию вызвала! Сейчас на вас собаку спущу! Витька-Шланг, да я ж тебя знаю!
И пронзительный вопли тети Веры тот час поддержал залаявший в окно пудель Артошка.
Давно известно - бандит не боится выстрела, больше его пугает грохот стрельбы. Бандит не боится крови, но истошные крики жертвы его нервируют. И Яров проорал в полный голос.
- А ну, пошли к черту, вонючки! Нет у меня денег! Не отдам вам свои часы! Машину мою хотите?! Не получите!!
И пока Дон Кихот терял время, вникая в нелепость воплей Ярова, тот попытался ударить его каблуком в колено, после чего ринулся в двери своего дома.
Получился удар или нет - осталось не выясненным. Но вбежать в парадные двери Яров успел.
Когда, слегка запыхавшись, он подлетел к своим дверям - спасительница его, вместе с пуделем, уже бежала вниз, теряя тапочки.
- Не побили вас, Илья Иванович?! Не ограбили?!
Пудель залаял весело. Если тапочки падали с ног тети Веры, то здоровенный и тяжелый половник в руке она держала твердо. Быть может и умела управляться этим оружием. Лихие дела! - кто-то у нас ещё в состоянии набраться мужества и выскочить полуодетым, ночью, на помощь, если тебе грозит беда. Пусть хоть старая женщина с беззубым пуделем, но не все запирают дверь, когда за нею режут соседа. Есть ещё отважные богатыри на Руси...
- Ничего, спасибо, тетя Вера. - улыбнулся Яров. - Это просто шпана.
- Да этого вихлястого я ж знаю! Витька! Его Шлангом зовут! Он же дрянь мелкая сызмальства! В милицию позвоните, я не успела!
- Не надо милиции. - Яров уже мог рассуждать спокойно. - Ничего не докажем.
Он уже слышал, как внизу загудела мотором "нива" и откатилась от дома.
- Докажем не докажем, но спускать хулиганью таких вещей нельзя! Это вы неправильно думаете. - все ещё кипятилась тетя Вера и Яров чувствовал, что решительности соседки хватит на то, чтоб потащить его в милицию, дабы написать заявление. В его планы такие подвиги не входили.
- Я очень устал, тетя Вера. - сказал он. - Но завтра утром обязательно напишу заявление в милицию.
- А я - как свидетель! - твердо пообещалась она и пошла наверх: грузная, старая женщина, в груди которой билось юное сердце бойца. Уже в спину ей Яров сказал.
- Спасибо вам ещё раз за выручку. А как вы услышали сверху эту возню?
Она тихо засмеялась и ответила назидательно.
- Не услышала, а увидела. У меня на левом глазу глаукома.
Яров ничего не понял.
- При чем тут глаукома?
- Так глаз слепнет! - слегка рассердилась непониманию тетя Вера. - Я и смотрю каждую ночь на луну!
- На луну? - опешил Яров.
- Ага. Так знахарка сказала - на луну каждую ночь смотреть, это от глаукомы помогает.
Яров прикрыл за собой двери квартиры, абсолютно уверенный, что до утра здесь не пробудет. Он уже знал, что если действия его шелудивых оппонентов последнего времени порой и отличаются изрядной глупостью в стратегическом построении, то в стремительности тактики им отказать никак нельзя. У бандита время считанное - ему завтра в тюрьме сидеть, так что все что можно делать, они делают тут же, не откладывая.
Но чтоб дать себе передышку - Яров снял трубку телефона с аппарата и положил её рядом. По его расчету, около часа он выигрывал при этом.
Выиграл - полтора. Он уже постоял под душем, перекусил, выключил в квартире освещение и прилег на диван, ожидая стука в дверь. То что придут сомнений не было. Придут, обязательно заторопятся, поскольку им надо знать "куда отправился поезд с Ярославского вокзала с двумя бабами на борту".
Стука в дверь он не дождался. Оппоненты оказались поумней, чем Яров предполагал.
Поначалу о стекло окна звякнул камешек,а потом луч мощного фонаря снизу - начал метаться по стенкам, призывая к беседе. Естественно было предположить, что следом за тем в окно влетит кирпич.
Яров включил свет, подошел к окну и распахнул его. То что внизу, с фонарем в руках, стоит Дон Кихот удивления не вызывало. Тот самый Дон Кихот, который вне жизни Ярова, носил имя Витька-Шланг. Подходящее прозвище, но для Ярова он так и остался молодым Дон Кихотом - вовсе не заслуживая этого благородного имени.
- Чего тебе? - негромко спросил Яров в окно.
- Поговорить надо. Сойдите на минутку. Я один не бойтесь, Илья Иванович.
Ишь ты! Вежливость прорезалась! Значит - вовсе худо дело.
- Нам с тобой говорить не о чем. - он изобразил нерешительность, поскольку знал, что разговора не миновать.
- Да не со мной! Алик Черный к себе зовет! Там же и киргиз этот, Чингиз! Все вас ждут, все миром решим!
Мощный фонарь в руках Дон Кихота светил снизу прямо в глаза Ярову и вдруг он понял, что стоит в окне, словно цель в тире, что если бы эта публика собиралась решать дело "не миром", то сейчас напарник этого урода совершенно спокойно мог бы выстрелить из любого удобного положения прямо в хорошо освещенную цель, то есть в него - Ярова Илью Ивановича.
Получалось действительно - мирные переговоры.
Хрен там мирные!
Едва Яров оделся, спустился вниз, шагнул к Дон Кихоту - как сзади ему на голову накинули плотный и темный мешок, тут же туго перетянув его завязками на горле! Опять все тоже! Никакого прогресса и творчества в работе крупной и мелкой шпаны.
Однако Яров опять ошибся. Он почувствовал на своем плече успокаивающее похлопывание и Дон Кихот произнес.
- Спокойно, Илья Иванович, все путем. Это только для того, чтоб вы не запомнили, да не приметили дороги, куда мы поедем. Мы слово держим - мир, так мир. - и тут же захихикал. - А ловко вы меня копытом по коленке шарахнули! Я и не ожидал! Неделю наверное хромать буду!
В достаточной степени вежливо Ярова провели шагов с полсотни, аккуратно усадили в автомобиль и, судя по загудевшему мотору - поехали.
Через минуту Яров прикинул, что коль скоро ему завязали глаза, то направления он никак не сможет засечь. Можно было лишь засечь отдаленность конечной цели поездки по времени. Когда он вышел из дому, на его часах было 01.48. Часы продолжали оставаться на руках и, коль скоро мешок с головы скинут, рано или поздно, то приблизительно можно будет определить расстояние, на которое его отвезут от дома. По звуку мотора, получается, надо попытаться считать скорость.
Нормально ехали - без спешки. Километров на шестьдесят в час. И без остановок. И, приблизительно, минут сорок. Делали много поворотов. То есть проехали где-то от тридцати пяти до сорока пяти километров. Достаточно далеко от Шелковска, от табачки Ярова, от шашлычной "У трассы".
Сопровождающие проявили максимум бдительности. Когда машина остановилась, его с той же предосторожностью выгрузили из салона и, придерживая с двух сторон, куда-то повели. Яров надеялся, что сразу скинут мешок и, какая ни будь вокруг ночная тьма - он все же уловит ориентир для опознания местности. Он даже сказал.
- Парни, скиньте мешок, мне очень душно. У меня сердце больное.
Не прошло. Дон Кихот ответил негромко.
- Извините, Илья Иванович, но придется потерпеть. Тут совсем недалеко.
Оставалось только одно - Яров неприметно, но изо всех сил вдавливал каблуки в грунт, по которому шагал. Ступал почти на пятках, потому что шли не по асфальту. Быть может завтра - он найдет эти свои следы где-то в радиусе тридцати-сорока километрах вокруг Щелковска! Ничего себе площадь поиска - да тут добрая стая собак-ищеек нужна, как минимум!
Потом стукнули и заскрипели двери, Дон Кихот предупрередил: "Нагните голову" и Яров почувствовал характерный, духовитый запах - баня! Густой настой горячего дерева, березовых веников, кваса, с тонкой добавкой шампуней. И мягкое тепло часто прогреваемого насквозь помещения.
- Вот все и в сборе. - прозвучал голос, который Яров тут же вспомнил. - Снимете с него этот чехол.
Мешок с головы Ярова скинули и он прищурился от яркого света ламп.
Деревянные стены из хорошо проструганных досок, такие же некрашеные столы и лавки, полотенца с простынями по всем углам - сауна, как и предполагалось. Стол был уставлен под вечернюю трапезу - без излишеств, а на торце его, в единственном кресле, развалился без хамской вальяжности мужчина в солнечных очках, шляпе и красивом летнем костюме, поскольку на данный момент сауна своей прямой функции не выполняла.
Правильно - ныне это была тюрьма: в углу, на лавке, сгорбившись сидел Чингиз и смотрел на Ярова застравленными глазами.
- Салям алейкум. - сказал Яров и подмигнул Чингизу.
Тот не ответил. Даже не прореагировал на приветствие.
Мужчина в шляпе засмеялся.
- Не смущайтесь, Илья Иванович. Ченгиз у нас в общем-то человек культурный, но туповатый - всех нас держит за своих врагов и вас в том числе. Присаживайтесь, закусите, выпейте, если желание есть. Чингиз только и делает здесь, что жрет. Дорого нам это дело обходится.
Яров уже заметил, что собеседник его, кроме шляпы и очков, сидит в гриме. Если можно назвать гримом вызывающе и грубо наведенные углем усы и совершенно неумело размалеванный помадой красный рот - аж до ушей.
Яров присел к столу и произнес безразлично.
- Так вы ещё не на Канарах?
- Отложили, вашими усилиями. - вежливо ответил парень.
- Вы бы не гримировались так глупо. Я ведь вас, Алик, по голосу узнал.
- Музыкальный слух? - засмеялся тот.
- Да так себе. Но все же узнал. Вы мой благодетель - Алик Черный. И за все ваше участие в моей судьбе, позвольте принести искреннюю благодарность. Без вашего участия я бы здесь просто погиб.
Всю эту чепуховину Яров проговаривал только с той целью, чтоб выиграть время и разглядеть как следует Чингиза. Следовало определить, насколько тот был спопобен из намеков и подтекстов - уловить истину. Надо было знать, какую позицию будет занимать Чингиз в предстоящей схватке, да и понимал ли он происходящее вообще. Судя по всему, ни к каким видам борьбы этот обмягший, пассиный человек готов не был.
Истину подарило не зрения и не музыкальный слух. Истина открылась через обоняние - в толстых пальцах Чингиза дымилась самокрутка и от неё несло такой характерной кислятиной, что Яров тут же понял: киргиз не только здесь обожрался, но и "обкурился". Что уж у него там тлело в самокрутке анаша, марихуана или ещё какая-то дрянь, для точного определения у Ярова знаний и опыта не было.
Чингиз - не боец. Сопротивление его уже сломлено. Это - так.
- Ладно, отец. Коль ты меня так лихо вычислил, так вычислил. - Алик скинул очки, подхватил мокрое полотенце и вытер лицо, от чего сразу стал похож на размалеванного индейца, ступившего на тропу войны.
- Ладно, отец. - повторил он. - Бабенок этого киргиза ты куда-то припрятал. Выступим по делу. За сколько продашь мне девчонку? Мамаша её мне не нужна, пусть её Чингиз выкупает. Ну, давай цену?
- За Аян? - уточнил Яров.
- Правильно мыслишь. Только давай без торговли. Я ведь знаю, что большие деньги тебе - без нужды. Ты скоро на довольствие Господа Бога, на тот свет поступишь.
Последни слова вызвали одобрительное хихиканье Док Кихота за спиной Ярова и Алик крикнул.
- А ты, Шланг, тут что застрял?! Пошел вон!
Яров почувствовал затылком, как его сопровождающий послушно вылетел за двери.
- Так вот, отец, - с той же деловитостью развивал торговую мысль Алик, который следовало понимать "Черный". - Начнем торговлю. Но не зарывайся.
Он уже скинул шляпу, снял очки и успел вытереть лицо почти до полной чистоты. Он был - блондин! Ярко выраженный, русский блондин с голубыми глазами!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55