– Я не хочу, чтобы что-то вышло из-под контроля, – резко заметил Ллойд. – Итак, если ты не желаешь ехать в Париж, мы сейчас вызовем сюда Донну и скажем, что туда поедет она. Она просто умирает от желания поехать в Париж!
– Редактор отдела спортивной моды! – завопила Корал. Она проклинала себя. Ей следовало быть впереди него, хотя бы на шажок! – Ллойд, любовь моя, так не пойдет. Это станет для французов страшным оскорблением… Видимо, мне все же придется поехать. Я выберу шесть самых важных показов и пробуду там всего лишь неделю…
Ллойд ухмыльнулся и отодвинул свое кресло. Затем встал и обнял Корал.
– Я знал, что ты прислушаешься к голосу разума, Корал, – спокойно заметил он.
Она отпрянула от него и пригладила волосы. Черт возьми, почему на этот раз на нее не подействовал этот проклятый укол?
Ей было нужно сделать еще один.
– Мне пора идти. Нужно заняться подготовкой к Парижу и еще многим другим…
– Все уже сделано, Корал, – уверял ее Ллойд. – Твой обычный номер в «Крийон»…
– Нет! – закричала она. – Я больше никогда не стану там жить! – Он уставился на нее, как будто она сошла с ума. Она легко прикоснулась к его руке. Ее начала бить дрожь. – Ллойд, пусть это будет «Ритц»…
Он пожал плечами.
– Я не возражаю. Я хочу, чтобы тебе было удобно и спокойно, Корал. Я хочу, чтобы в следующий раз ты взяла с собой Донну. Ты ее свяжешь с нужными людьми и тому подобное…
Корал передернуло. Она была уже у двери, когда Ллойд снова обратился к ней.
– Корал! – Она застыла, глядя на него через плечо. Ллойд протянул ей выпуск «Лейблз». – Ты уже читала этот номер?
Он подал ей газету, раскрытую на странице с колонкой «Сплетни». Статья была напечатана под черным силуэтом женского профиля без подписи.
«Кто из наших элегантных редакторов должен благодарить за свою энергию одного из жуликов, практикующих на Мэдисон-авеню? Вся его модная клиентура имеет общие черты – они всегда добиваются успеха, уверены в себе, очень худы и сверхнервны… Уколы «врача» стоят огромных денег, и эти люди тратят на них весьма значительные суммы!
Наблюдатели поговаривают, что в этих инъекциях нет и следа витаминов, из которых, как утверждает этот шарлатан, должны состоять «модные уколы»! Видимо, вскоре этим «волшебником» займется специальная комиссия по наркотикам».
Корал быстро пробежала заметку, она и глазом не моргнула. Затем швырнула газету на стол Ллойда.
– Почему я должна читать это? – спросила она его ледяным тоном.
Ллойд протянул руку к газете, не отводя от нее взгляда.
– Я желаю, чтобы никто из моих сотрудников не был никоим образом замешан в дела с наркотиками. И самое главное, чтобы об этом не писала пресса!
– Но ты же не хочешь сказать… – Глаза Корал начали метать молнии в Ллойда. – О Ллойд, ты не можешь… В этом городе множество разных редакторов…
– Ты ходишь к этому врачу? – прямо спросил ее Ллойд.
Корал выпрямилась в полный рост над сидящим Ллойдом.
– Теперь я задам тебе несколько вопросов, – холодно заявила она, наклоняясь к нему. – Разве наш последний номер не был самым великолепным номером? Разве не у нас идет большинство самых выгодных рекламных объявлений? Нас раскупают все больше и больше. Я что, не права?
Ллойд вздохнул.
– Да, – сказал он, – ты права относительно всего, но, Корал… – Он встал, опираясь на стол, и взял ее за руку. – Я не хочу, чтобы ты рисковала своим здоровьем. Ты же знаешь, как легко распространяются сплетни. Ты – слишком худая, да и выглядишь не очень хорошо. Пока здесь был Филипп Ру, твое поведение дало пищу для сплетен…
Корал не спускала с него глаз, метавших молнии.
– Ллойд, это совершенно ненужный разговор, – заявила она.
Корал с возмущением вылетела из его офиса и вернулась к себе. «Я могу поздравить себя с великолепным представлением», – подумала она. Усевшись за свой стол, она тут же набрала номер кабинета доктора Роббинса.
– Натали? – тихо прошептала она в трубку. – На меня не подействовал утренний укол. Я буду у вас около шести, мне нужен еще один.
Маккензи вышла от врача. Она шла по направлению к Пятой авеню медленно, как в тумане. Она не могла прийти в себя. Маккензи двигалась сквозь толпу, ждала, когда загорится зеленый свет, и пыталась все обдумать. Неужели она забыла о предохранении? Иногда Элистер так торопился заняться сексом, но она всегда, да, всегда сначала предохранялась. Наверно это случилось во время одной из ночей в субботу, когда она перепила шампанского и накурилась «травки» – она вообще ничего не соображала в тот момент. Маккензи проклинала себя за эту небрежность! Пока она ждала переключения огней светофора, вокруг толпились и толкали ее люди. Она вдруг поймал себя на том, что инстинктивно старается защитить живот руками. Этот неосознанный жест изменил ее отношение к случившемуся. Природа старалась, чтобы младенцу ничто не повредило! Она знала, как это делать.
– Почему все должно быть таким ужасным? – спрашивала себя Маккензи. Она клялась, что не станет рожать до тридцати лет, но, видимо, сама судьба желала, чтобы родился ее малыш!
Ее друзья из Виллидж назвали бы это «кармой», сказали бы, что она должна радоваться тому, что в ней зародилась новая жизнь! Несмотря на весь шум, который, она знала, поднимет ее мать, ее первой реакцией было желание любить это дитя, ухаживать за ним и обожать его. Чтобы оно росло в обстановке любви и заботы. Но ребенку нужен и отец. Однако не тот отец, который крадет у своей жены!
Она пришла домой и начала методично шарить по карманам Элистера. Вдруг она остановилась, села на корточки прямо в стенном шкафу и стала нервно смеяться. «Что я хочу здесь найти? – спросила она себя. – Подколотые счета за покупку наркоты?»
Когда вечером вернулся домой Элистер, она бросилась в его объятия.
– О, что случилось? – спросил он. Видно было, что его обрадовал ее порыв.
– Я соскучилась по тебе, чудовище! – воскликнула она. – Я даже разморозила кое-что из продуктов.
– Ну, не может быть! – Он повел ее в гостиную. – Послушай, Мак, что ты скажешь по поводу спортивных перчаток «Голд!»?
Она застонала.
– Боже мой, мы и так уже запатентовали достаточно много разных вещей. Элистер, мне не нужны дизайнеровские обои и сиденья для туалетов!
– Это перчатки, а не сиденья для туалетов! Там будет только один большой и еще четыре пальца!
– Правильно, для них нужно будет подобрать соответствующий материал и фурнитуру. Я не собираюсь изготавливать их из кожи. Я только что присоединилась к движению в защиту животных.
Элистер стукнул себя по лбу и злобно уставился на нее.
– Кто подговорил тебя сделать это? Люк?
– Никто меня ни к чему не принуждал. Ты что, до сих пор недостаточно хорошо узнал меня? – резко парировала Маккензи.
Элистер покачал головой.
– То, что ты жила вместе с этими милыми «детьми цветов», наложило на тебя несмываемый отпечаток.
– Почему? – повернулась к нему Маккензи. – Только потому, что они помогли мне стать более человечной и больше думать о других людях? Я не желаю, чтобы из-за меня убивали животных. Почему ты не можешь уважать мои принципы?
– Черт возьми, это всего лишь перчатки!
Он достал бутылку вина, открыл ее и налил себе бокал. Она хотела присоединиться к нему, но вовремя вспомнила о ребенке и отрицательно покачала головой.
– Ты становишься слишком идеальной, – пожаловался он.
– Ну да, если бы я не была такой, ты не смог бы жить здесь, где перед тобой открывается такой великолепный вид на Манхэттен, и пить вино «Шато Ротшильд»! – сказала она, сидя на полу и глядя, как он свернул толстый косячок, зажег его и глубоко затянулся.
– Пьешь и куришь, – сказала она. – Ты через пять минут отключишься, и мы не сможем поговорить…
Он пожал плечами и откинулся на кушетку.
– О чем мы должны говорить? Ты только что отказалась от пяти потенциальных сделок, которые состоялись бы, используй мы кожу и замшу. Я занимаюсь делами целый день и когда прихожу домой, ты одним махом все разрушаешь!
Она тихонько покачала головой, глядя на него. Возможно, не стоит сообщать ему свои новости. Она понимала, что в ее жизни настал момент, когда все может измениться. Если он проявит хотя бы намек на понимание, они смогут провести всю жизнь вместе. Если он ничего не поймет и постепенно отойдет от нее, тогда у ее ребенка не будет отца.
– Мы обещали друг другу всегда быть честными, – спокойно напомнила она. – И это значит также, что мы должны рассказывать друг другу, когда нам что-то не нравится…
Элистер поставил свой бокал на большой черный кофейный столик.
– Мак, наверно, у меня есть причины быть недовольным.
Он включил лампу. На окне появились тени.
– Твой отец и братья стараются игнорировать меня – я не принадлежу к вашей фирме. У меня прошел ленч с жирными изготовителями перчаток. Не могу сказать, что мне это сильно нравится.
– Кто тебя просил ходить с ними на ленч? Ты что, считаешь, что мне важно производить перчатки?
– Разве я не должен как-то помогать расширению нашей компании?
– Для этого существует множество других возможностей. Ты бы мог заняться нашей рекламой. Следить, как проходят рекламные съемки нашей одежды. Продумать, как привлечь хороших моделей, которые считают, что наши наряды не подходят им…
– Иными словами, ты хочешь сделать из меня своего ассистента и лакея…
Элистер снова глубоко затянулся.
– Прекрати! – Она вырвала у него из рук косячок. – Ты сейчас отключишься, а это серьезный разговор, и я хочу, чтобы мы продолжили его…
Он выхватил у нее сигарету и снова затянулся.
– Я, может, и твой лакей, но будь я проклят, если не буду курить, когда мне этого захочется.
– Послушай, милый…
Она села на софу рядом с ним и, сделав усилие, начала говорить.
– Честно, без тебя я ничего бы не добилась. Если мы не будем вместе, мне будет так тяжело.
Она взяла в ладони его лицо. Она смотрела в его бледные глаза. Ее поражало, как могут быть такие глаза у мужчины. Они так отличались от глаз мужчин в Бронксе. Для нее они обозначали другой социальный класс. Могут ли благородные парни воровать? Ей нужно было поговорить об этом. У нее в голове звучали слова: «Ты воруешь из кассы магазина! Ты воруешь у меня!»
Но она не могла произнести их. Она не могла обвинять мужчину, который поклялся ей в любви.
– Я так хотел быть творческой личностью, – говорил он. – Вместо этого творческая личность у нас – это ты!
– Ты ревнуешь меня к моим способностям? – спросила она. – Если ты захочешь, ты тоже сможешь проявить свои способности.
Он стал таким грустным и протянул к ней руки.
– О Элистер! – воскликнула она. – Ты же знаешь, я не могу устоять, когда ты делаешь вид, что ты грустный, обиженный и брошенный маленький мальчик. Черт бы тебя побрал!
Она упала ему в объятия, и он крепко прижал ее к себе. Несколько минут она была под впечатлением, что находится в объятиях сильного мужчины. Ей так хотелось рассказать ему свои новости, она поняла, что для этого настал нужный момент.
– Ты на самом деле более творческая личность, чем думаешь.
– То есть?
– Ты сотворил мне малыша!
– Нет, Мак!
Он приподнял ее, чтобы посмотреть ей прямо в глаза. Его лицо все осветилось от улыбки. – Это просто прекрасно! Когда ты узнала об этом? Когда он должен родиться?
– Я узнала сегодня днем. Малыш должен родиться в августе, летнее дитя…
– Боже, как я рад, дорогая. – Он начал целовать ее лицо, губы. – Почему ты мне сразу не сказала об этом, когда я пришел?
Она посмотрела на него.
– Если сказать правду, я думала об аборте. Он помрачнел.
– Мак, тебе не следует этого делать. Этот ребенок должен родиться. И ты сразу же выйдешь за меня замуж… Я стану хорошим отцом!
Маккензи соскочила с дивана и побежала в кухню.
– Я забыла про обед. Он, наверно, весь сгорел. Я подумала, что мамочка и папочка поедят дома… О Боже!
Он пошел за ней на кухню, и, когда она наклонилась, чтобы заглянуть в духовку, обнял ее сзади.
– Я сказал, что тебе нужно выйти за меня замуж, – повторил он, щекоча ее шею своим носом.
Она медленно выпрямилась и повернулась к нему.
– Ты считаешь, что я принадлежу к тому типу женщин, которые выскакивают замуж в ту же секунду, как только забеременеют? – спросила она. – У нас еще будет масса времени для этого, если мы не надоедим друг другу скоро.
Он отодвинулся от нее с обидой и, чтобы скрыть свои чувства, сделал вид, что ему что-то нужно в холодильнике.
– По этому поводу нам нужно выпить самого лучшего шампанского! – воскликнул он.
Она наблюдала за ним, ей показалось: что-то не то… Он слишком желал продемонстрировать, как рад. Но когда он предложил тост, Маккензи обняла его и поцеловала в мягкие светлые волосы.
Она надеялась, что у ее ребенка будут такие же волосы.
– Мак, не отстраняй меня. Я правда хочу стать настоящим отцом!
Она обнимала его и гладила по голове.
– Малыш, все зависит от тебя, – тихо сказала она. Шампанское подтолкнуло их к сексу. Так было всегда.
После того, как они прикончили бутылку, они занимались любовью на кушетке в гостиной. Он был таким нежным и мягким и старался доставить ей удовольствие. Он долго ласкал ее между ног. Сначала нежно, потом его пальцы стали более настойчивыми, пока она не начала стонать. Он довел ее до оргазма и потом быстро лег сверху и вошел в нее. Он не вколачивал агрессивно свой член в нее, а нежно покачивал Маккензи, и потом она достигла еще одного оргазма, но только более насыщенного. Но в этом удовольствии, кроме сладости, присутствовал и оттенок горечи. Она испустила долгий стон, когда Элистер кончил.
Этот ребенок сильно связал их друг с другом. Вне зависимости от того, поженятся они или нет, они все равно станут его родителями. Она с чувством вины подумала об Эде и в первый раз в жизни пожалела, что все так случилось.
Как только на следующий день Элистер ушел из дома, она вызвала Эда к себе на квартиру. Она устала от переживаний прошлого дня и тихо сказала ему:
– Я не хочу, чтобы вы что-то делали или говорили кому-нибудь о пропавших деньгах. Я вложу эти суммы в кассу.
Эд откинулся на спинку софы и высоко поднял брови.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71