Я даже знаю – зачем это сделано, и что должно случится в скором времени!
– Ну-ка, ну-ка... Поделись! – весьма серьезно заинтересовался Герасимов.
Никитин откинулся на спинку стула, достал свою любимую «Приму», от которой никак не мог отвыкнуть еще со времен, когда был рядовым оперативником КГБ и выпустил в Герасимова струю дыма. Он любил держать паузу, наслаждаясь нетерпением слушателей.
– Сегодня слухи о взрыве атомной в Поволжье, – сказал, наконец, он, затянувшись еще раз, – распространятся по Москве. Причем, будет утверждаться, что радиоактивное облако движется к Москве и скоро накроет столицу. В Москве начнется неизбежная паника, во время которой будет совершено что-то, ради чего все это и затевалось. Что это может быть, я не знаю...
– Не густо, – усмехнулся Герасимов, – на дельфийского оракула ты, по-моему не тянешь. Разве что, в метеорологи тебе стоит податься, раз уж ты про облака начал. Можешь карьеру сделать...
– Не умничай, – перебил его Никитин. – Я еще не договорил.
– Итак, – продолжал он, – в Москве в скором времени должно случится крупное ЧП. Когда же выяснится, что никакого облака над Москвой нет, и все бросятся разбираться с этим ЧП, атомную станцию на самом деле взорвут! Причем не обязательно именно ту, в Горьком! То есть, в Нижнем... Ну, да, какая, хрен, разница... Нет! Кем-то... Повторяю, пока я буду говорить «кем-то»... Так вот, «кем-то» будут изучены среднесрочные прогнозы метеорологов, этот самый «кто-то» определит направление преобладающих ветров, которые будет дуть на Москву, и на самом деле, по настоящему, без всякого блефа, взорвет какую-нибудь атомную электростанцию с наветренной от Москвы стороны. И по-настоящему радиоактивное облако поползет на Москву! Вот когда начнется настоящая паника! В которой все забудут обо всем и начнут думать только о своем спасении. Потащут из Москвы семьи, деньги и ценности. Как тебе сценарий?
Герасимов поджал тонкие губы и уважительно покачал головой.
– Да-а! Мощно, ничего не скажешь...
Герасимову все же не понятно было, почему Никитин так возбужден, и он счел возможным и необходимым поинтересоваться:
– А кто же этот гениальный сценарист? Опять – никому не ведомый «кто-то»? Долго же нам с тобой его ловить придется, если о нем ничего кроме этого, столь редкого, имени, неизвестно.
– Так вот, Гена! – Никитин оживился еще больше. – Знаешь, откуда мне известен этот сценарий? От самого автора. Мы с ним литра три водки выпила, пока он мне детали рассказывал...
– Не понял... – Герасимов, конечно, подыгрывал, но и на самом деле недоумевал. Что-то круто слишком завернул генерал.
– Я этот сценарий слышал лет пятнадцать назад, Гена. Да-да! Тот же самый сценарий. Та же самая логическая схема. Тот же алгоритм. Только названия городов были другие. Я ведь тогда не в России, естественно, был... Сальвадор, Герасимов – божественная страна! Страна женщин и кукурузного самогона. Он у них вроде национального напитка. Называется простенько так – «кукурузная водка»... Кроме нее, кстати, почти ничего и не пьют. Даже европейцы, которые там живут. Водку эту готовят в каждой деревне по своему... Я, помню, как-то на спор решил перепробовать все это сальвадорско-самогонное разнообразие – каждый день должен был выпивать бутылку новой марки. Ты представляешь, каким я был самоуверенным? Я пил каждый день все лето – четыре с половиной месяца, пока меня не уговорили сдаться. Руки дрожать начали. И не сумел перепробовать весь самогон в одном только Сан-Сальвадоре. Этот змей, что меня на спор подбил, очень веселился. Ты бы, говорил, еще бы на всех женщин в Сальвадоре поспорил. Что тоже – всех перепробуешь. Их всего-то пара миллионов...
Герасимов решил вернуть его к теме. Что за треп, в самом деле! Герасимов ни в Сальвадоре, ни в другой какой-нибудь стране Центральной Америки не был. Не пришлось, как-то. Хотя съездить собирался... Но попадал всегда в одну и ту же страну – В Соединенные Штаты... Поэтому рассказы Никитина о его похождениях в Сальвадоре вызывали у Герасимова чувство ревнивой зависти. Черт! Почему аналитики так редко в командировках бывают! Хотя... не так уж и редко, честно говоря. За последние полгода он побывал в Штатах, наверное, раз десять, и от совершенно бестолкового, на его в згляд, суетливого американского темпа жизни его просто мутило...
– Извини, генерал, – перебил он Никитина, – но, мне кажется, ты слишком далеко в сторону отгреб. как бы с курса не сбиться...
– А ты мне не хами, я старше по званию, – добродушно возразил Никитин, – и склерозом не страдаю. Я же тебе объясняю, что все отличие было только в названиях. Вместо Ульяновска – Сан-Мигель, вместо Димитровграда – Эскуинтла, а вместо Москвы – Сан-Сальвадор!
Никитин сиял, говоря это, как невеста под венцом. Видно, Сальвадор был из тех стран, которые в свое время ему очень понравились.
– А события были – практически те же! Мы наметили взорвать склады завода автомобильных шин всего километрах в пяти от атомной станции в Эскуинтле, это в Гватемале. Оттуда до границы с Сальвадором километров десять всего. Это должен был сделать я. На границе, в деревушках – панику тоже я должен был организовать. Слух распустить о взрыве атомной станции в Гватемале. Один хрен проверить никто бы не смог. А Володька в Сан-Сальвадоре, через двух-трех купленных нами редакторов газет, поднимал панику сообщениями о радиоактивном облаке, надвигающемся на страну. Это он умел. Людей покупать. И засорять им мозги, так, чтобы никто не понимал, что на самом деле происходит. Он гарантировал мне, что в Сан-Сальвадоре начнется паника, что начнут эвакуировать учреждения и ценности. Он просто клялся, что организует все это...
– Постой, постой, – перебил его Герасимов, который в силу своей молодости в КГБ никогда не служил и гэбовский менталитет изучал в основном по воспоминаниям своего теперешнего шефа. – А зачем все это было нужно? Вся эта сальвадорская паника?
– Зачем?
Никитин мечтательно закрыл глаза и удовлетворенно улыбался. Было видно, что ему очень приятно вспоминать этот французский проект.
– Все случилось именно так, как он и обещал. Я устроил небольшой фейерверк, подняв в воздух пару десятков тонн автомобильной резины. А остальное – поджог... Она коптила так, что в Эскуинтле лица людей покрывались слоем сажи, и мне не стоило большого труда распустить слух, что эта сажа радиоактивная. Слух пополз по всей Гватемале, а уж дорогу в соседний Сальвадор я ему обеспечил. Такой паники и суеты прибрежные селения Сальвадора не видели, наверное, со времен нашествия испанских конкистадоров... А в Гватемале правительство, которое знало наверняка, что никакая атомная в Эскуинтле не взрывалась, сделало заявление, что в Эскуинтле нет никакой атомной станции, что там находится тепловая станция, и что вся эта паника – просто идиотская суета. Но это было нам только на руку. Сальвадор никогда Гватемале не верил, не поверил и на этот раз. Логика элементарная – раз говорят, что ничего не было – значит было наверняка! Правительство Сальвадора вынуждено было по требованию парламента, который всегда идет на поводу у общественного мнения, обсуждать вопрос об эвакуации всех государственных органов управления страной куда-нибудь подальше – в Мексику, на Ямайку, или в Колумбию... Президент Сальвадора выступил с обращением к своему народу, призвал всех этих метисов сохранять спокойствие, не поддаваться на провокации гаитянских спецслужб и продолжать спокойно выращивать кофе и вить канаты из этой их манильской пеньки... Но своей речью только масла в огонь подлил. Логика, сам понимаешь – та же. Раз говорит, что ничего нет... После его обращения началась паника уже и в деловых кругах Сан-Сальвадора.. Частные банки начали поспешно вывозить из столицы Сальвадора свои золотые резервы и денежные фонды.
Иронически хмыкнув и, почему-то, сладко потянувшись, Никитин продолжал счастливым голосом человека, вспоминающего лучшие свои годы:
– Ты не поверишь, Герасимов, это потрясающее зрелище – пустой город! На улицах – ни души. Все боятся мифической радиоактивной сажи. А что творилось на дорогах, ведущих в аэропорт! В Сан-Сальвадоре осталось, фактически одно правительство, уверенное в отсутствии опасности. Но попробуйте объяснить что-нибудь про безопасность четыремстам тысячам обезумевшим от страха метисам, которые никогда и ни в чем не верят правительству, а уж заявлениям спецслужб – тем более... Ты же знаешь, Герасимов, наш принцип – чем больше шуму, тем легче работать... Мы уверены были с Володькой, что не все банки уедут из столицы Сальвадора, уж Национальный, наверняка, останется. В нем правда усилили охрану раза в четыре...
Никитин радостно улыбнулся.
– Идиоты! Видел бы ты, Герасимов, как драпанули все эти метисы-полицейские из здания национального банка когда мы распылили вокруг него радиоактивный порошок. Они же все ходили со счетчиками Гейгера! И никто из них не захотел схватить лишнюю дозу. Володька расписал им через газеты, что радиация вызывает импотенцию... За деньгами мы шли как на прогулку. Пришлось, правда, повозиться с дверьми в операционный зал. Банк у них в старинном дворце расположен, что еще при испанцах построили. Стены из камня, толщиной не меньше метра, наверное. А подвал – вообще в скале вырублен. Представляешь? Нет, Герасимов, ты не представляешь... Эти придурки так уверены были в его неприступности, что и не охраняли его толком. Это тебе, Гена, не Европа. Там любой усатый придурок в сомбреро, которого поставили охранять банк, мог отлучиться в соседнюю пивную и рассказывать там, какие неприступные двери в подвале банка, который он охраняет... Но нам, слава богу, и не пришлось в подвал пробиваться. Когда началась паника и все эти полукровки из страны ломанулись, они же все бросились деньги со счетов снимать. Банк в день выдавал только наличными до двухсот миллионов долларов. Об этом тоже во всех пивнушках Сан-Сальвадора говорили. В основном те, кому со счетов снимать нечего было, потому что и счетов у них не было... Главное было – выбрать момент... И мы выбрали его удачно... Когда мы провели свою «радиоактивную атаку», в кассах лежали готовые к выдаче пачки тысячедолларовых банкнот... Я не знаю, сколько там было... Мы могли бы забрать все! Но без грузовика не смогли бы тогда обойтись... А достать грузовик тогда в Сан-Сальвадоре было потруднее, чем ограбить банк... Все грузовики мчались уже по единственному шоссе через Манагуа и Сан-Хосе в Панаму и дальше в Колумбию... В Сан-Сальвадоре обычной тележки достать нельзя было... Ты спросишь, сколько мы тогда взяли? Я не скрою от тебя, Гена, тем более, что распорядились мы этими деньгами не совсем так, как запланировали с самого начала. Поэтому, скажу тебе честно... Я просто не знаю, сколько денег было в тех двух больших рюкзаках, что мы вынесли из банка! Могу сказать только, что в каждом рюкзаке было по пятьдесят килограммов американских долларов. Причем мы брали только тысячедолларовые купюры. Пачками по сто штук в каждой. В аккуратной банковской упаковке...
Герасимов посмотрел на генерала с недоверчивым удивлением.
– Что-то, Никитин, не похож ты на миллионера. Неужели за пятнадцать лет успел все потратить? Или пропил да на баб спустил? Ну, тогда ты силен! Похоже, ты, и правда, всех креолок в Сальвадоре перепробовал – за свой счет. Иначе я просто не знаю, куда можно столько денег спустить! Признавайся, Никитин, как тебе удалось все истратить? В любом случае, какая-нибудь баба тебе помогла... Один бы ты не справился, готов поспорить.
Герасимов знал, что семьи у Никитина не было и поэтому шутил насчет баб совершенно спокойно, не боясь попасть впросак ненароком. Никитин слушал его с улыбкой и был чему-то очень доволен.
– Да нет же! – решил он наконец продолжить свой рассказ. – У меня даже проблемы такой не было – как истратить эти деньги. Потому, что – уплыли наши денежки! Я же говорю тебе, не успели мы ими воспользоваться... Пришли в пригород Сан-Сальвадора, я там специально квартирку снял, чтобы не мешал никто нам с Вовкой в дорогу собираться. Ведь мы с ним решили в Южную Америку податься. Уж поверь, мы-то с ним знали, где и как легче и лучше всего краденные деньги вложить. Я, например, хотел кофейную плантацию купить где-нибудь а Парагвае, а Володька говорил, что лучше всего – игорный бизнес. Он в Рио-де-Жанейро хотел податься, футбольный тотализатор хотел купить.
Никитин хохотнул.
– Остап Бендер чертов! Говорю ему – там тебе быстро башку оторвут, как только сунешься не в свое дело. А он только смеялся.
– Ну так что же случилось-то? – Герасимов, честно говоря, уже и забыл с чего разговор начался, настолько увлекся криминальными мемуарами своего шефа. – Почему ты здесь, Никитин, а не в Парагвае?
Тот ухмыльнулся.
– Да мы с ним просто забыли, в какой структуре служим. А структура про нас не забыла. Мы, оказывается давно уже под колпаком были. И знаешь, кто нас вычислил? Уверен, что не догадаешься... Романовский! Едва мы вошли в квартирку-то, а он там сидит, черт, с автоматом. Спасибо, говорит, ребята, что донесли. Пойдемте, говорит, поможете в машину погрузить. И погрузили. А что делать? Под прицелом грузили. А потом я ему и говорю. Что ж, говорю, ты за свинья? Мы все придумали, мы работали, а ты все себе загребаешь? Не много ли одному-то?
Тут Никитин многозначительно посмотрел на Герасимова и спросил:
– Знаешь, что он мне ответил? А мне, говорит, своей зарплаты хватает. Да и у вас она не маленькая. Зачем вам эта куча денег? Вас же из-за них убьют. Найдут и убьют. Кто же это нас убивать будет, спрашиваю я его. А то ты не знаешь – кто, ответил он мне – Комитет государственной безопасности Советского Союза. У меня же на вас, говорит, олухов, досье на каждого лежит. Каждый ваш шаг расписан. И все разговоры. Он даже рассмеялся: в Рио, говорит, один собрался, а другой – в Монтевидео! Да вы хоть знаете, идиоты, говорит, что вы уже – смертники почти, если мне вас прикрыть не удастся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26