Ну и еще, пожалуй, – цепкость. О мертвой хватке его скрюченных пальцев среди зрителей уже ходили легенды. Поэтому, чтобы победить, ему необходимо было хоть какое-то оружие. Руки Сумасшедшего, лишенные ножа или чего-то вроде него, не представляли слишком серьезной опасности. Если, конечно, не подпускать его на ближнюю дистанцию.
Все это рассказывал о Радиоактивном Ивану его хозяин, который понимал, что два лучших в Чечне бойца не смогут избежать схватки между собой. Хотя их владельцы и не хотели этой схватки, прекрасно понимая, что один из них будет убит, но каждый не был до конца уверен, что победит именно его боец. А рисковать своим бойцом, а фактически это значило – своими деньгами – не хотел ни тот, ни другой. Слишком большие деньги приносили своим хозяевам Отмороженный и Сумасшедший.
И все же, как ни оттягивали они этот момент, он настал, поскольку страсти накалились настолько, что отказ от схватки был бы расценен завсегдатаями гладиаторской арены, диктующими толпе зрителей свое мнение, как проявление трусости. И такие голоса уже исподтишка звучали. А для чеченца обвинение в трусости – все равно, что выстрел в затылок. Чеченец-трус в Чечне жить не может. Он или уезжает из Великой Ичкерии, или убивает того, кто обвинил его в трусости, доказывая, тем самым, что тот был не прав. И хозяин Ивана послал вызов хозяину Ночного Убийцы, втайне моля Аллаха о том, чтобы тот отказался. Но отказаться тот не мог, и, конечно, не отказался. День схватки был назначен, зрители оповещены, изменить что-нибудь было уже нельзя.
Хозяин-чеченец, коверкая русские слова, и, там, где не знал, как сказать по-русски, объясняя жестами, принялся рассказывать Ивану все, что знал о его противнике. А знал он немало. Едва только разошелся слух о нем, как хозяин Ивана послал своего человека, большого специалиста в человеческом бое, чтобы тот не пропуская ни одной схватки Сумасшедшего, смотрел каждую и настойчиво искал его слабые места. Впрочем, он был уверен, что и манеру ведения боя Иваном уже изучает кто-нибудь, тоже подосланный хозяином его будущего соперника.
Как бы там ни было, но Иван имел представление о бойце, с которым ему предстояло скоро встретиться. Слава, которой тот пользовался, Ивана не волновала и не смущала. У Ивана не было проблемы, которая мучала сотни две зрителей, собравшихся посмотреть бой со всех концов Чечни, – на кого делать ставку. Двое ценителей гладиаторских боев приехали даже из Дагестана, чтобы узнать, кто победит и попытаться заработать на этом бое.
Ставки на исход боя делались огромные, впервые образовалось даже что-то вроде судейского комитета, главной обязанностью которого было, впрочем, – охранять поставленные на кон деньги. Принимались только живые деньги или драгоценности, которые судейский комитет тут же оценивал в долларах. В него входили четверо самых известных знатоков и ценителей боя рабов-гладиаторов, хозяева обоих бойцов, и шестеро автоматчиков, которым доверяло большинство зрителей, поскольку они были избраны на эту роль на общем сходе зрителей-болельщиков.
Роль была важная и достаточно опасная, поскольку сумма на кону набралась такая, что сама по себе могла привлечь внимание любителей уже не боя, а легкой поживы. И, скорее всего, привлекла, поскольку перед самым началом, на небольшом стадионе одного из чеченских поселков, на обширной волейбольной площадке которого должен был состояться бой Отмороженного и Сумасшедшего, появился вдруг отряд вооруженных автоматами милиционеров-вахабитов, численностью человек в тридцать, во главе с начальником вахабитской милиции поселка. Осталось неизвестным, каковы были их намерения, поскольку, увидев на стадионе более двух сотен человек, каждый из которых был вооружен не хуже их, отряд ретировался, оставив своего начальника на стадионе в качестве рядового зрителя. По крайней мере все видели – он занял место на трибуне. Сидел и никуда не рыпался.
Как ни скрывал судейский комитет размеры суммы, скопившейся на кону, все равно за пять минут до начала боя каждый из зрителей знал, что сумма эта немногим меньше миллиона долларов. И каждый верил в это безоговорочно, хотя никто из них не поставил на кон больше пятидесяти тысяч долларов. Но все шестеро охранников-автоматчиков очень нервничали и бросали по сторонам судорожные, хотя и осторожные, взгляды. Они явно чего-то боялись. А чего им бояться, как не самих денег, поставленных на кон? Но эти люди бояться могли только очень больших денег...
По условиям поединка, вырабатывались которые на все том же сходе зрителей, драться они должны были с оружием. Но каждому предоставили право выбрать свое оружие. Выбирать можно было все, что угодно из холодного оружия, но – очень строго – ничего стреляющего. Пусть даже не пулями, а стрелами или камнями. Ивана этот вопрос тоже не интересовал. Можно с оружием, можно без оружия. Исход схватки от этого не зависит. Хозяин приказал ему взять свой личный длинный, сантиметров тридцать длиной, старинный кинжал, который он накануне боя полдня точил. Иван равнодушно кивнул ему головой, взял кинжал, и с холодной усмешкой смотрел на его суету и волнение.
На волейбольную площадку его вывели первым. До этого он сидел в бронированном джипе под охраной четырех нанятых хозяином автоматчиков. Слишком уж много слишком уж разного народа собралось сегодня на стадионе. А лишиться своего бойца из-за какого-нибудь психи с винтовкой хозяин Ивана совсем не хотел. Кстати, на стадион всегда все зрители приходили с оружием, но никто и никогда его не применял. Особенно в отношении бойцов. Если бы кто-нибудь и додумался бы выстрелить по гладиаторам, это были бы последние секунды его жизни. Не успел бы затихнуть звук его выстрела, как меньше сотни стволов искрошили бы его даже не в капусту, а в салат из капусты.
Едва Иван показался на краю площадки со своим кинжалом, стадион дружно ухнул и завыл, засвистел, завизжал. Иван вышел на середину, к столбам с которых была снята волейбольная сетка, встал у одного из них. Стадион продолжал орать, но вот он завыл еще громче, хотя, казалось, громче уже некуда. Иван понял, что на волейбольную площадку, ставшую ареной гладиаторского боя, выходит его противник, Сумасшедший.
Так и есть. Тот выскочил на в круг стадиона и сразу же заметался по нему, не в силах устоять на одном месте. Сумасшедший бросался из стороны в сторону, совершая движения без, казалось, всякой видимой логики. Зрителям его поведение не особенно понравилось, поскольку было не понятным для них, и, кроме того, в нем не было ничего театрально-устрашающего, или даже хотя бы, – угрожающего. Движения Радиоактивного не были даже красивыми, что всегда любила публика, в них была суета – и только.
По какому-то очень сложной кривой он сделал по площадке полукруг, меняя направление, резко поворачивая под прямыми углами, и оказался рядом со вторым столбом для волейбольной сетке. Иван ни разу не выпустил его из поля зрения и сделал для себя важное заключение, которое повлияло на выбор им тактики ведения боя и, в конечном итоге, могло оказаться решающим для исхода поединка, определить, кто из них останется в живых.
Наблюдая, как легко и быстро делает повороты его противник, Иван понял, что ему предстоит сейчас драться с врагом, опровергающим своими движениями один из общих законов физики – закон сохранения инерции. А это означало, что в схватке с ним ни в коем случае нельзя будет применять тот тактический прием, который не раз помогал Ивану правильно построить бой и, в результате – выиграть, – «закон негативной инерции». Радиоактивный не подчиняется этому закону и успеет поменять направление атаки в любой момент, какое бы количество движения он не набрал. И превратит, тем самым, «пиздец Ньютону» в «пиздец Ивану». И сделает этот бой последним для Ивана.
Это был боец, двигающийся по законам неклассической физики. Да, у него слабый удар, но это компенсировалось длинным металлическим полукопьем, изготовленным из метрового обрезка арматуры-двадцатки, оба конца которого были сточены и превращены в острые, поблескивающие в лучах заходящего солнца ножи. А вот преимущество, которое он получал, благодаря своему характеру движения, – непредсказуемость развития своей атаки, – его противники ничем не могли компенсировать. А многие из побежденных им прежде, даже и не догадывались, откуда им угрожает опасность. А если и догадывались, то слишком поздно.
Иван понял два принципа, по которым должен был строить этот бой – не позволять Радиоактивному заходить себе за спину и не подпускать его ближе расстояния, равного его вытянутой руки плюс один метр. Кинжал Ивана был втрое короче оружия его противника и не уравнивал их шансов. С его помощью Иван не мог бы даже держать необходимую дистанцию. Сообразив все это, Иван резко швырнул свое бесполезное оружие в сторону. Его наличие только отвлекало бы Ивана в моменты принятия мгновенного решения, забирая на себя его внимание. Обмануть можно только себя, смерть любой обман увидит сразу же. Иван понял, что в бой вступать ему обязательно нужно безоружным, с голыми руками. Только так он сохраняет шансы на победу.
Кинжал проскользил по гаревому покрытию площадки до первого, самого удобного ряда зрителей. Стадион загудел ровным осуждающим гулом, который затем сменился разноголосицей ожидания начала схватки. Иван не слышал и не видел зрителей. Он уже давно научился совсем их не замечать, словно их и нет совсем, чтобы не рассеивать свое внимание, ведь чаще всего именно оно решает исход поединка. Он продолжал наблюдать за соперником, который, казалось, был полностью погружен в себя.
Сумасшедший кружился вокруг тонкого металлического столба двухметровой высоты, иногда отскакивая от него только затем, чтобы вернуться к нему снова. Губы его постоянно шевелились. Видимо, он бормотал свои ритуальные фразы, которые он всегда бормотал, во всех выигранных им боях. В начале поединка – тихо, а победив – он ставил одну ногу на тело, на труп поверженного противника, задирал голову вверх, совсем по волчьи, и хрипло орал во все горло, пробивая своим голосом шум возбужденной потерей или выигрышем денег толпы зрителей:
– Я убью вас всех!
Зрители не принимали это на свой счет, полагая, что речь идет только о таких же гладиаторах, как и он. Никто не мог предположить, что Сумасшедший угрожает смертью и им тоже.
Но сейчас Ивану не слышно было, что именно бормочет его соперник – гул стадиона заглушал все остальные звуки. До начала боя Иван так и не смог решить одну, очень важную для себя, для победы в поединке, проблему – не смог выбрать способ убийства Радиоактивного. Тот пока оставался неуязвим для Ивана. Иван был сейчас похож на игрока в шахматы, знающего, как ходят фигуры, но не умеющего ставить сопернику мат.
Иван вышел на арену голым по пояс, точно так же, как и обычно. На нем были крепкие джинсы из очень плотной и крепкой ткани и форменные шнурованные армейские ботинки с тупыми квадратными носами и на очень толстой подошве, крепкие и тяжелые. Эта одежда нисколько не смущала Ивана, не сковывала свободы его движений. В противном случае он выступал бы полностью обнаженным.
Сумасшедшего его хозяин вырядил под стать его прозвищу: черный гимнастический комбинезон с рукавами до запястий, расписанный то ли звездами, то ли изображениями монет. На спине красовался большой белый круг в который была вписана аббревиатура «НУ» – Ночной Убийца. Получилось что-то цирковое. Только Сумасшедший напоминал не клоуна, а вольного борца, какими их изображали на афишах и в фильмах о начале века. Только очень уж исхудавшего, перенесшего, например, какой-нибудь брюшной тиф. К мысли об этом подталкивала и его стриженная наголо шишковатая голова какой-то неправильной удлиненной формы.
Короткая автоматная очередь, перекрывшая гул стадиона, возвестила о начале поединка. Выпущенная то ли неумелой, то ли дрожащей рукой, она выбила окно в стоящем рядом со стадионом здании. В наступившей мгновенно после сигнала о начале тишине слышно было, как звенят падающие на асфальт осколки стекла. Впрочем, кого это из собравшихся можно было заподозрить в неумелом обращении с оружием. Виною этого маленького происшествия было, конечно, волнение, овладевшее всеми на стадионе. Всеми, кроме двух бойцом, находившихся на арене, и стоящих теперь лицом к лицу на расстоянии метров в семь-восемь друг от друга.
Иван, как всегда, не торопился делать первый шаг, первым начинать атаку. Радиоактивный, держа свое оружие обеими руками, неожиданно медленным крадущимся шагом приближался к Ивану. В повисшей над стадионом тишине Иван различил, наконец, его бормотанье.
– Я тебя убью... Я тебя убью... – повторял Сумасшедший размеренно и без остановки, пытаясь, скорее убедить себя, чем запугать противника.
«Убей, – спокойно подумал в ответ Иван, который никогда и ни в чем себя заранее не убеждал и на будущее не загадывал, даже на то, настанет ли оно для него вообще, – если получится».
Иван хорошо знал, что нельзя знать заранее, останешься ли жив в том или ином поединке. Да просто – в любой драке. Бой – это непредсказуемый комплекс случайностей и закономерностей. Кажется, что ты уже побеждаешь, ты заносишь руку для решающего удара, но в это время порыв ветра бросает тебе песок в глаза, и вот ты уже слеп и беззащитен перед твоим врагом, и жизнь твоя висит на волоске. Хотя и в этом случае ты продолжаешь бой, ты обязательно сражаешься, ведь ты еще не умер...
Расстояние между соперниками постепенно сократилось метров до четырех. Иван чувствовал, как приближается момент, когда Радиоактивный бросится на него и попробует, как и многом до него, перерезать Ивану горло своей заточенной железякой. Иван не сомневался в своей скорости реакции, не сомневался, что вовремя зафиксирует момент начала атаки, сделав это автоматически, рефлекторно. Вот только каким будет ее финал?
И в самый последний момент Иван понял, наконец, в чем должна заключаться его оборонительная тактика.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26