Похоже, тебя тут ждали...»
– Вперед, – приказал он. – И на полную, с ветерком.
Машина рванула по пустынной Аллее Пролетарского входа в сторону шоссе Энтузиастов. Оглянувшийся посмотреть, как там иномарки, Иван с удивлением обратил внимания, что парни, сидевшие в «девятке» даже не вылезли из машины после того как левое крыло «мерса» продрало им боковые дверцы.
Но больше всего его поразило, что откуда-то сбоку к девятке подбежал мужик с телефоном в руке, в котором он узнал того ментовского пидора, который стрелял в него, в Ивана, во дворе дома Лещинского, в которого Иван стрелял тоже, но промазал.
– Вперед, – заорал он еще громче, хотя водитель и так гнал на полную, еле вписываясь в плавные повороты аллеи.
«Никитин, – всплыла в голове Ивана фамилия, которую называл в разговоре с ним Крестный. – Это его человек. Крестный сказал, „он сам тебя найдет“. Откуда он взялся? Ну теперь, паскуда, мы с тобой поговорим.»
Последняя фраза относилась уже к водителю-крепышу, вцепившемуся в руль.
«Мерседес» выскочил на перекресток с шоссе Энтузиастов у станции метро. Здесь было уже оживленно, и Иван приказал сбавить скорость, не желая привлекать лишнего внимания. Тем более, что от иномарок, они, похоже, немного оторвались, по крайней мере, ушли из зоны видимости.
– В центр, – скомандовал Иван, и «мерседес» влился в жиденький поток машин, следующих в сторону Площади Ильича. они прошли под железной дорогой, пересекли затем еще две ветки, уже перескочив их поверху вместе с трассой, справа мелькнуло метро Авиамоторная, перепрыгнули еще одну железнодорожную ветку.
– Налево, – скомандовал Иван, внимательно следящий за дорогой. – К кладбищу.
Водитель послушно свернул с шоссе. А что ему еще оставалось? Ему вообще уже осталось очень мало, подумал Иван.
У кладбищенской ограды Иван приказал остановиться, вышел из машины, открыл дверку со стороны водителя, вытащил его за шиворот из-за руля.
– Пошли, – сказал он.
Иван не знал, конечно, этот район Москвы досконально, но смутно представлял, что где-то прямо от кладбища, если стоять к нему спиной, должна быть станция Москва-Товарная. А вот она была ему хорошо знакома.
Именно там он когда-то проводил одну ликвидацию. Крестный тогда попросил его похитить одного из деятелей московского криминального мира, что-то там предпринявшего против него, Ивана подробности чужих отношений всегда мало интересовали. Так вот того деятеля Иван привез на Товарку, где Крестный сам с ним разговаривал, выяснял отношения. Но видно, так и не договорился ни о чем. Потому что сказал потом Ивану:
– Заткни его, Ваня. Он слишком воняет.
А теперь Иван сам вел туда же еще одного криминального деятеля, чтобы выяснить, откуда у них на пути возник сегодня тот фээсбэшник.
Иван не ошибся в выборе направления. Минут через десять они наткнулись на железнодорожные пути, а дальше разыскать знакомые места было совсем не сложно. Ивану удалось отыскать даже то самое, известное ему место, которое хорошо было тем, что находилось в закоулке между какими-то пакгаузами, да еще было заставлено вагонами, которые резко скрадывали и видимость и слышимость.
Увидев приоткрытый товарный вагон, Иван остановился.
– Лезь, – приказал он крепышу.
Тот затравленно оглянулся, но повиновался, поскольку Ивана боялся до ужаса. Вслед за ним Иван и сам залез в вагон.
– Итак, сейчас ты мне расскажешь все, что знаешь от людях, которые ждали тебя у Круглого пруда. Если мне покажется, что ты врешь... Если мне только покажется! – ты умрешь.
Иван поставил его к торцовой стене вагона, лицом к себе, сам встал напротив, на расстоянии удара.
– Меня не ждал никто, – неуверенно пролепетал крепыш.
Иван тут же ударом пистолета сломал ему нос.
Парень упал на колени, зажав лицо руками.
– Ты все же решил умереть? – спросил его Иван, слегка наклонившись к нему. – Кто были это люди, в «девятке».
– Я не знаю их, – затравленным голосом, очень не вязавшимся с его крепкой борцовской фигурой, залепетал парень. – Какая-то центральная группировка. Они вызвали нас на переговоры. Я не видел никого из них раньше. Я не знаю, кто они. Мы хотели только пощупать их, посмотреть, кто они... Я ничего о них не знаю...
– Ты кто? – спросил Иван, сообразивший, что речь идет о каких-то преступных группировках, договаривавшихся между собой. Но откуда же тогда взялся Никитин со своими людьми, черт возьми?
– Из Балашихи я, – ответил парень. – Старшиной кличут...
– Салага ты, а не старшина, – отрезал Иван. – У них менты на хвосте, а перся к ним, как к маме родной.
Старшина с недоверием поглядел на Ивана.
– Думаешь, на понт тебя беру? Думай, как хочешь. Только ты мне сейчас скажешь, зачем пер прямо к ментам? Меня испугался? Или ты у них в агентуре? И меня к ним вез, а?
Старшина молчал, плохо понимая, о чем идет речь.
– Почему вы вообще около меня остановились? Ты со своими засранцами?
– Да мы поссать... – пробормотал парень, трогая пальцами то, что осталось от его носа. – Пива напились...
– Ты мне только в мозги не ссы, – ответил Иван. – «Поссать...» Трое уже поссали, сейчас и ты обоссышься.
Старшина, все еще не терявший остатки надежды, что его отпустят живым, напрягся. Иван хорошо видел, что он вот-вот бросится на него. Потому что, других вариантов спасти свою жизнь у него не оставалось. Так полагал Старшина. Он, правда, не знал, что у него не оставалось и этого варианта. Знал об этом Иван, который специально провоцировал крепыша на активные действия к своему спасения. Иван хотел, что тот проявил агрессию в отношении его. Потому что убивать дрожащую тварь было просто невыносимо скучно, даже рука не поднималась.
Не от жалости. Скорее – от лени.
Иван даже нарочно сделал вид, что отвернулся от Старшины, не теряя тем не менее того из вида. Он даже дал возможность Старшине толкнуть себя и ждал, когда тот нападет на него, ну хоть за горло Ивана схватит что ли. Потому что надеяться убежать мог только уж совсем пацан, чтобы освободиться, нужно было убить Ивана.
Другого пути не было.
Но Старшина, толкнув Ивана, бросился к двери. Иван даже не упал, поскольку ждал этого толчка и был готов к нему. Преодолевая раздражение и скуку, он всадил пулю Старшине в затылок.
Тот выпал из вагона.
Иван тоже выпрыгнул и зашагал по путям, размышляя над столь странно складывающейся ситуацией. От охотников он оторвался, последнего их них он убил совсем недавно, значит в запасе у него были почти сутки, которые можно было провести, никого их охотников не убивая, чтобы Крестный не посчитал его проигравшим.
Так много Ивану «свободного» времени не нужно было, но немного спокойно поразмышлять хотелось.
Откуда взялся Никитин? Это была загадка, над которой Ивану предстояло поломать голову, как он предполагал.
Не могло же это быть случайностью? Но ведь влез же Иван совершенно случайно в ту операцию Крестного, у гостиницы «Украина», когда ему пришлось взять на себя роль, отведенную Крестным кому-то другому, и расстрелять того толстяка с запорожскими усами? На ту случайность Иван тогда сам напоролся.
Мог же он напороться еще раз. В принципе, мог.
Иван решил избегать пока многолюдных мест Москвы, требующих особой концентрации внимания. В тихих окраинных районах он чувствовал себя гораздо спокойнее. Любого человека здесь можно было увидеть метров за пятьдесят, а то и за все сто, и пока он выйдет на позицию возможного выстрела, решить для себя – стоит ли его опасаться.
Размышляя, Иван шел какими-то переулками, внимание его было ослаблено ощущением собственной безопасности, и он не заметил, как, свернув за какой-то угол, оказался вдруг на большой, шумящей машинами улице.
Ощущение возможности направленного в него выстрела вдруг раскололось на тысячу осколков о притаилось в каждой проезжавшей машине, в каждом проходящем мимо человеке, в каждой подворотне, в каждом случайно брошенном на него взгляде.
Напряжение контроля за сложной ситуацией мгновенно вернулось к нему, вытеснив все остальные мысли. Он вновь видел каждое лицо, попадавшее в поле его зрения, открытое окно каждой машины, пролетавшей мимо, регистрировал движения всех проходящих мимо людей.
Он уже не мог думать ни о Никитине, ни о Крестном, его мозга просто не хватало на такой объем информации. Единственное, что осталось в его голове от всех предыдущих размышлений, что теперь ему надо так же по «заячьи» шарахаться и от ментов, которые прежде, еще сегодня утром, у него не вызывали опасения.
Но раз Никитин вышел на его след...
Иван поймал себя на том, что озирается по сторонам, как затравленный зверь. Это было хуже всего. Это привлекало внимание к нему даже тех, кто им не интересовался вовсе. Плохо понимая, что делает, Иван почти бегом заскочил в какой-то магазин.
Напряжение сразу ослабло. Два десятка покупателей, пять продавцов, вот, собственно, и все, за чем нужно было теперь следить. Внимательно осмотрев зал, Иван не обнаружил ничего для себя подозрительного.
Магазин оказался продовольственным. Яркие бутылки, упаковки, коробочки, пачки рябили в глазах на открытых стеллажах, между которыми бродили покупатели с металлическими корзинами. Иван взял корзину и прошел в зал.
«Надо что-то купить, – подумал он, – чтобы не привлекать внимания.»
Он минут пять побродил между стеллажами, бросил в корзину бутылку пива и пакетик чипсов, и понял, что пора уходить. Если он задержится дольше, то привлечет внимание персонала. А что предпримет этот персонал дальше, предположить трудно. Собственно – все, что угодно. Может вызвать ментов, а может устроить разборку силами собственной охраны.
Реальной опасности это не представляло, по сути дела, никакой, но главный враг Ивана был сейчас шум вокруг него. Можно даже сказать, что Иван больше всего боялся сейчас шума.
Он пошарил по карманам джинсовой куртки и с отвращением обнаружил сотню долларов десятками. Рублей не было. Еще один повод привлечь к себе внимание, подумал Иван. Хотя, конечно, тысячи москвичей ежеминутно пытаются расплатиться долларами, но Иван хотел бы сейчас принадлежать к тем миллионам жителей Москвы, которые долларов не имеют.
– Девушка, можно зелеными? – обратился Иван к продавщице, стоявшей за кассой у выхода.
Та мельком оглянулась и кивнула. Полезла в сумочку, достала свои деньги, отсчитала стоимость ивановых чипсов и пива. Иван протянул ей десятку.
– По четыре? – спросила она.
Несмотря даже на экстремальность своей ситуации, Иван не мог не удивиться.
– По четыре? – переспросил он.
– По шесть – в обменном пункте, – отрезала продавщица, отсчитывая ему сдачу рублями.
«Да хоть по два, только давай быстрее,» – думал про себя Иван. За ним уже стояли человек пять к кассе, и он чувствовал себя, как на сцене.
Бутылке пива он нашел применения тут же, едва сделав шаг из дверей магазина. Улица вновь навалилась на него множеством звуков и движений.
Услышав визг тормозов и звук открываемой дверки, Иван резко обернулся и увидел остановившийся у тротуара «опель» и вылезающего из него молодого мужчину, как две капли воды напоминавшего тех, кого он видел у Крестного на его «базе отдыха».
Машина остановилась прямо за спиной у Ивана.
«Охотник», – мелькнуло у него в голове. Откуда он мог взяться и как вычислил Ивана, размышлять было некогда. Иван коротко взмахнул бутылкой и обрушил ее на голову вылезшего из машины мужчины.
Не дожидаясь, пока тот упадет, Иван выхватил пистолет и выстрелил сначала ему в голову, а затем в салон автомобиля, не видя даже, кто там сидит, лишь автоматически целясь туда, где скорее всего могла находиться голова пассажира, сидевшего рядом с водителем.
Только сворачивая уже за ближайший угол Иван понял, что это был не охотник. Просто понадобилось мужику что-то срочно купить, да на свое несчастье затормозил он прямо за спиной у Ивана. Его смерть была случайна и бессмысленна.
Ивану стало плохо, словно, он предал кого-то, словно нарушил какое-то свое правило, свое обязательство перед кем-то.
«Я не могу убивать всех подряд, только потому, что они попадаются под руку, – подумал Иван. – Так я перестану быть профессионалом, я стану маньяком, который убивает, сам не зная, для чего.»
Иван вспомнил шутку Крестного, – как бы Иван не перестрелял пол-Москвы. Но ему, почему-то было совсем не смешно.
Крестный, по сути дела, придумал для Ивана испытание убийством. Тот кто его проходит – профессионал высшего класса. Те, кто не проходит, становятся или трупами, если их настигают охотники, или маньяками, если им удается от охотников уйти.
Был уже вечер вторника, первого дня игры. Впереди было еще шесть дней, сквозь которые нужно было пройти и не стать ни трупом, ни маньяком.
Иван блуждал всю ночь по пятачку Москвы, зажатый площадью Ильича, в районе которой его наверняка поджидают, если не охотники, так люди Никитина, Товаркой сзади, где на путях наверняка обнаружили уже труп Старшины и разыскивают убийцу, и многолюдной улицей слева, которая, как он потом сообразил была, конечно, Нижегородской, и которую он просто боялся, не зная сам, почему, может быть потому, что она так неожиданно на него свалилась. Не говоря уже о том, что и там он основательно наследил, оставив после себя один труп. А может быть и не один. Кто знает, что там с пассажиром машины стало после его выстрела.
У Ивана оставался один путь – к центру Москвы. Ему очень не хотелось двигаться в этом направлении. Там было гораздо больше людных улиц, охотник мог подойти к тебе вплотную, а ты мог и не заметить этого.
Но, главное, на многолюдной улице еще нужно было научиться существовать. Научиться принимать ее течение и маскироваться под него, под капельки людской массы, которые составляют потоки московских улиц. Для этого нужно было сохранять внешнее спокойствие, чтобы не выделяться из общей массы, и, кроме того, научиться следить за всей массой одновременно, не пытаясь регистрировать каждое ее движение, что было даже теоретически невозможно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24