— Совсем ни хрена не вижу, идиот старый! — взбеленился я, отчаянно пытаясь проморгаться.
— Могу отнести, — предложил он.
— А на горшок тоже посадишь? — ухмыльнулся я.
Через несколько секунд мое зрение восстановилось, и мы тихонько побрели к лагерю, осторожно перешагивая через трупы.
— Скажи, Перри, зачем все это? — спросил я. К чему такая бойня, если обе стороны остались при своем? Какой смысл в бесплодной гибели нескольких тысяч человек?
— Зачем? — Он задумался. — Не знаю… Мы так живем много веков. Сражаемся каждый год, и все довольны. Битва и есть смысл нашего существования, по-моему. Слабые вымирают, сильные становятся еще сильнее, экономика развивается. Такова наша жизнь, Фенрир. Мы такие, как есть.
— Не понимаю, — признался я. — Если бы вы захватывали земли врага, богатства, наложниц, все было бы объяснимо. А так дикость какая-то.
— Пусть так, — подумав, согласился Перри. — Зато весело!
Лично мне было скорее тоскливо. Воздух пропитался тошнотворным запахом крови. Хотелось вдохнуть полной грудью, но я боялся, что меня тут же вырвет.
— Да уж, веселья просто до усеру! — промычал я.
«Долгую дорогу в дюнах», иначе говоря, путь до лагеря, с присущими мне стойкостью и героизмом удалось преодолеть. Первое, что попалось на глаза, — бочка с водой. Простой холодной водой!
Отцепившись от Перри, я подскочил к бочке и сунул голову в ее прохладу по самые плечи. А вот обратно вытащить сил не хватило. Поэтому я медленно утопал, блаженствуя. Правда, Перри быстро заподозрил неладное и за шиворот вернул меня в мир.
— Вода-то для питья, — укорил он.
— Пей, пожалуйста, — согласился я, смывая с рук кровь. — Никто не возражает…
Перри буркнул: «Еще отравится кто!» — и ногой опрокинул бочку на землю.
— Я пил и не отравился! — заметил я, наблюдая за иссякающим потоком.
— После тебя и отравятся! — усмехнулся он.
Подсуетившийся санитар стал обрабатывать наши раны.
— Ну и что дальше? — спросил Перри, когда санитар оставил нас в покое.
— Как всегда: только вперед и ни шагу назад!
— Значит, не вернешься?
Я молча покачал головой. Хотел бы остаться… Вести незамысловатую жизнь простого стража, а со временем стал бы старшиной… Даже было ради кого стараться, но…
— Не могу, Перри. Не мое это, я здесь не к месту.
— Ты странный человек, Фенрир, — грустно произнес Перри. — Пришел из ниоткуда и уходишь в никуда… Многие были бы рады, если бы ты вернулся.
— Возможно…
Перед моим взором возникла Велия… Я отстегнул меч и молча протянул его Перри.
— Ты что! — смутился он. — Слишком легкий для меня. Сражаться с ним я не смогу.
Мои уши запылали.
— Чего несешь-то?! Кто сказал, что это тебе? — возмутился я. — Никогда не дарил подарки мужикам! Думать, Перри, надо головой, а не тем, на чем сидишь!.. Велии передай, пожалуйста. Мне этот меч подарил Тольд, когда спас меня. Пусть останется ей на память.
— Как же ты пойдешь без оружия? — пробубнил Перри.
Я покосился на него.
— Перри, думай! Совсем рядом валяется на поле куча бесхозных трупов. Думаешь, кто-то возразит, если я ненадолго позаимствую его оружие?
— По-моему, это называется мародерством, — покачал головой Перри. — Возьми лучше мой меч.
— Твой мне придется тащить на плече, а драться им я просто не смогу… Мародерство — это когда с мертвых тащат вещи и ценности. Что же касается оружия, то оно по всем законам — трофей!
Мои в высшей степени разумные доводы, однако, нисколько не убедили упрямого Перри.
— Подожди здесь, — скомандовал он, поднимаясь.
Через пару секунд из палатки, в которую он нырнул, послышался чей-то возмущенный вопль, перешедший в хрип, очевидно, после весьма убедительного удара под дых. Мгновение спустя старшина с довольной лыбой на морде протянул мне украшенный драгоценной насечкой меч.
— Если от многого берут немножко, то это не кража, а просто дележка! — философски заметил я, не обращая внимания на доносящиеся из палатки стоны.
— Не знаю, что ты имеешь в виду, но такое оружие не для рядовых стражей. Слишком оно…
— Дурацкое? — подсказал я, рассматривая великолепные узоры на клинке.
— Нет, — потупился он, — богатое. Такой меч может носить только старшина.
— Перри, я и есть самый обычный страж, никак не старшина!
— Если бы остался, то через пару лет… — убежденно промычал он. — И вообще, негоже тебе рыскать среди усопших в поисках оружия!
— Ага, кивнул я, — точно! Негоже, мать его, лилиям прясть!
— Так-то лучше! — безмятежно зевнул Перри. — Ну, не передумал?
Передумать?.. Очень хотелось бы, но… Карма, мля! Карма…
— Просто не могу. Кровь зовет. Я должен вернуться.
— Тогда выбирай любого скакуна, хоть жеребца наместника! Никто тебе не помешает, — предложил мой теперь уже бывший командир.
Я покосился на пасшийся неподалеку табун. Четыре ноги, голова, грива, хвост…
— Чего выбирать-то? Для меня они все на одну морду! Лишь бы до Солонара доскакать, а там отпущу животину на вольные хлеба… Хотя, конечно, не мешало бы напоследок сделать маленькую пакость наместнику!
Однако пакостить не было никакого настроения. Поэтому я скромно выбрал самую несчастную на вид клячу.
Перри с недоверием осмотрел ее, убогую.
— Тебя случайно по голове сегодня не шарахнули? — с подозрением осведомился он.
— Нет… Просто мне жалко эту конягу. Если она останется здесь, то до конца своих дней будет таскать бочку с водой.
— А так ты уже через пару миль пойдешь пешком, оплакивая труп невинно загнанной кобылы, — усмехнулся Перри.
Скрепя сердце пришлось согласиться и попросить Перри лично выбрать мне средство передвижения. Очень скоро я стал счастливым обладателем довольно приличного конька, нетерпеливо бившего по земли мощными копытами.
— Перри, а он, часом, не бешеный? — с опаской поинтересовался я, наблюдая за разлетающимися в разные стороны комьями.
— В самый раз для тебя.
Я осторожно подошел к буйной скотине. Конь утихомирился и покосился на меня лиловым глазом. Взгромоздился в седло. Животное против ничего не имело, и я сделал вывод, что контакт и взаимопонимание найдены.
— Ну что, Перри, — глянул я на старшину, — стало быть, прощаться будем?
— Стало быть, так, — уныло согласился он.
— Тогда… — В поисках слов я пожевал губу. — Это… Спасибо тебе, что ли. Помог ты мне сильно.
— Да ладно! — грустно улыбнулся он.
К чему слова, когда и так все понятно: был у меня верный боевой друг и товарищ, а теперь не будет…
— Знаешь, Перри, перед нашей встречей нашел я тоже друга. Бросил он все дела и двинул за мной. Убили его, когда он пытался меня спасти… Смешно, правда?
— Чего тут смешного?! — поразился Перри моему цинизму.
— Самое смешное то, что я еще жив!..
Говорить дальше не имело смысла. Я ткнул пятками коня в бока и понесся через поле, не разбирая дороги. Оборачиваться не стал.
Два дня безумной скачки, и впереди замаячили высокие стены Солонара. Я бы даже сказал — высоченные, к тому же идеально отполированные до черноты. Ни башен, ни шпилей не просматривалось. Вот уж точно — цитадель тьмы! Она даже мрачнее, чем залив Аваддона!
День клонился к вечеру. Было еще достаточно светло, когда я свернул с дороги в лес, предпочтя лишний раз не светиться. Описывать набитые о ветки шишки и полученные ссадины не стану. Просто скажу: к моменту моего прибытия к круглому озеру, посреди которого возвышался неприступный Солонар, на ночном небе вовсю разгорались звезды, а я в очередной раз искренне ненавидел жизнь и конный спорт.
До крепости оставалось всего ничего — по водной глади. Невдалеке просматривался мост, на котором горели факелы немногочисленной охраны, досматривавшей запоздалых прохожих. В ворота, как мне удалось рассмотреть, входили уже все подряд.
Раздался приглушенный звон, и ворота с грохотом захлопнулись… М-да, а часть охранников осталась тем не менее на мосту, где, по идее, ловить им было абсолютно нечего. Я надеялся ночью благополучно пересечь его и поутру беспрепятственно проникнуть в крепость!.. Все карма моя треклятая!.. Пришлось в экстренном порядке решаться на дерзкий и коварный план «Б», который грозил мне воспалением легких как минимум.
Ругнувшись, стащил с коня седло и упряжь.
— Скачи, мой верный друг, в вольные прерии, — посоветовал я ему. — Найди достойную кобылицу, народи жеребят, живи счастливо и долго!
Неблагодарное животное не стало дожидаться окончания тирады. Последние мои слова были обращены, грубо говоря, к крупу, быстро растаявшему в темноте.
— Если тебя там сожрут — рыдать не буду! — добавил я.
Раздевшись, неспешно увязал пожитки в узелок. Килограммов этак на семь он тянул легко! И как с ним по озеру плыть?
— О Иштар! — вздохнул я. — Ответь, зачем мне это?!
«Потому что кретин!» — пронеслось в голове.
Но это явно не Иштар откликнулась! Так, воображение…
Вода была ледяной! Держа над головой узел с вещами, я греб одной рукой, кусая губы, чтобы не рычать от холода. До середины кое-как доплыл, а дальше начались проблемы: левую ногу сковала судорога… Как бы не утонуть в этом безрадостном озере!
Вода превратилась в мутный отстой, мир сузился до крохотной точки… Я мысленно попрощался с белым светом и… неожиданно ощутил под собой скользкую гладь камней! Собрав остатки сил, выбросил тело на берег и распластался на земле безжизненной тушей.
Дикая боль в ноге не дала вырубиться. Я принялся разминать голень синюшными, деревянными пальцами, быстро приходя в себя.
Когда судорога отпустила, зубами развязал узел и, достав грязный, жесткий плащ, растерся им до жжения кожи. Одевшись, почувствовал себя почти нормальным человеком. Оставалась самая малость — осторожно добраться до моста и схорониться под ним, чтобы поутру смешаться с толпой и благополучно проникнуть в Солонар. А потом…
Внезапно меня пронзила неприятная мысль: по здешним меркам прошло несколько лет, так что мою драгоценную к-капсулу дикари уже вполне могли растащить на сувениры!
«Да нет же, нет! Быть того не может! — попытался я успокоить сам себя. — Она из сверхпрочного сплава пластали, который и алмазной пилой не взять!»
Впрочем, если туземцам не удалось покоцать к-капсулу на запчасти, то они вполне могли выбросить ее в ближайшее болото за ненадобностью.
Перспектива застрять до конца дней в этом мире не предвещала ничего хорошего. С другой стороны, если вдуматься, ничего особенно плохого — тоже.
Вздохнув, я подавил зарождавшуюся истерику, решив временно стать фаталистом. По крайней мере, до тех пор, когда смогу с чистой совестью впасть в отчаяние.
Прижимаясь к скользкой стене, я осторожно, стараясь не задеть случайный камешек, добрался до моста. Как только прогуливающиеся стражники отошли на приемлемое расстояние, стремительно поднырнул под тяжелые своды. За свою недолгую жизнь мне так и не удалось доподлинно узнать, храплю я во сне или нет. Оставалось надеяться, что нет.
Скрывшись от чужих глаз, на ощупь отыскал ямку поглубже и, свернувшись калачиком, пал в объятия Морфея.
Проснулся далеко за полдень, чему нисколько не огорчился. Может, я и проспал утро, зато основательно отдохнул.
Размяв онемевшие конечности, тихонько выбрался из своего укрытия. Спрятавшись за большим валуном рядом с мостом, уловил удачный момент, когда в мою сторону никто не смотрел, и двумя стремительными легкими прыжками добрался до цели. Присев на одно колено, принялся лихорадочно заправлять в сапог штанину, краем глаза наблюдая за проходящими мимо туземцами. Никому до меня не было дела, что и требовалось. Поднявшись, я неспешно побрел к воротам, благоразумно затесавшись в толпу.
А теперь кое-что о вреде недальновидности.
Дойти до ворот, понурив голову, не составляло никаких трудностей. Я действительно мало чем отличался от других. А все же проникнуть в крепость без проблем не удалось. Равнодушно созерцавший толпу стражник вперил в меня мутный взор и немедля крикнул подмогу. Спустя три секунды я стоял под прицелом примерно десятка копий.
Сопротивляться было бесполезно. Я мирно поднял руки, в глубине души надеясь, что это простое недоразумение, которое быстро уладится. Надеясь на природную наивность аборигенов, скромно пояснил:
— Странник я, пилигрим… Хочу увидеть славный град Солонар, слава о кото…
А вот слушать меня никто не собирался.
— Шпион? — совещались стражники. — Или идиот?.. Или шпион-идиот?
— Уверяю вас, господа, — сделал я второй заход, — просто мирный путник…
Острие копья уперлось в мое горло. Кровь потекла по шее. Могучего вида воин радостно оскалил черные пеньки вместо зубов и нежно погладил изображение синего дракона на изумрудной тунике.
Синий дракон, зеленый дракон… Какая разница?! Все аой, все едино!
Как последний идиот, я даже не подумал о том, что в форме стража Лоренгарда буду выглядеть вороной во вражеском Солонаре!
Оставалось только от души заматериться…
В принципе просторная одиночная камера, в которую меня невежливо забросили, была ничем не хуже прочих, в которых довелось побывать ранее. Вполне стандартная обстановка: влажные, покрытые лишайниками каменные стены, лужи, ворох прогнившей соломы на скользком полу, небольшое оконце где-то под потолком и тьма-тьмущая здоровенных крыс, презрительно разглядывавших меня… Утешало хотя бы то, что отсутствовали действующие на нервы приспособления для развязывания языка.
Сильно хотелось есть и пить…
Чтобы немного развеяться, я принялся громко орать различные похабные песни. Через час охранники не выдержали и пригрозили лишить меня языка, ежели я не прекращу издеваться над их ушами.
— Жратвы дайте, животные, тогда замолчу! — выдвинул я условие.
Наверное, я действительно ужасно пою. Не прошло и трех минут, как тяжелая металлическая дверь приоткрылась, и на полу возникла грязная глиняная тарелка с хлебом и куском мяса, а за ней — кувшин с холодной, отдававшей плесенью водой.
— Хоть бы посуду мыли, скоты! — проворчал я, пиная дверь пяткой.
Оглядевшись по сторонам, вытащил из рукава любимый костяной нож, который так и не нашли при обыске, порезал мясо и спрятал нож обратно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43