— Видишь ли, Фенрир, я живу рядом с моргом. Ну, ковыряюсь иногда в мертвецах — невинное старческое развлечение. Но мои пациенты — живые люди. Я — главный в этом госпитале уже пятьдесят семь лет, и еще никто из живых на меня не жаловался!
Извиняться я, разумеется, не стал — хватило и того, что они на мой счет повеселились!.. Зачерпнув густую мазь пальцами, осторожно намазал ее толстым слоем на ожог. Приятная прохлада побежала по горящему плечу. Вздох облегчения непроизвольно вырвался из груди.
Старичок принес чистую ткань и собственноручно сделал перевязку.
— Утром можешь снять, а пока постарайся не загрязнять рану, — проинструктировал он.
Попрощавшись с Уэлчем, мы миновали стеллажи с трупами. Благодаря бурбону на них я теперь реагировал более спокойно. Поднялись по длинной лестнице и вышли на улицу. К моему удивлению, уже стемнело.
— Рабочий день еще не окончился? — спросил я старшину.
— Окончен, — кивнул он. — Пошли, нас ждут.
— Кто и где?
— Друзья. Там же, где и вчера.
— Опять пить?! — содрогнулся я, вспомнив утренние мучения.
— Можно есть, — пожал он плечами. — Идешь?
— А как же!
2
Через неделю я совсем освоился, а через две знал в лицо половину местных мафиози, расположение всех харчевен и — что более важно — борделей. Перри уже спокойно отпускал меня одного патрулировать улицы — стражей сильно не хватало, а преступность, как и везде, росла. Уничтожение клейма ощутимо помогало: байка, по идее, должна была бы быстро забыться, однако она переросла в легенду. Так что стоило мне злобно оскалиться, как часть проблем решалась сама собой.
В целом все меня устраивало, новый статус даже нравился — чего я никогда бы не смог представить себе ранее, сидя в уютном кожаном кресле перед главным другом человека (телевизором, разумеется).
Беспокоило лишь одно: я не мог забыть юное лицо Лорен Митчелл, которую увидел в морге. Таких растерзанных вылавливали в каналах все чаще… Перри доходчиво разъяснил мне. что это дело городской стражи, что у нас и своей работы хватает, что не следует совать нос куда не просят. Конечно, он был прав: мы — первый отряд Лоренгарда и исполняем лишь вспомогательные функции. Но желание поговорить с извергами, способными на такое, не проходило.
Порой мне начинало казаться, что я прожил здесь всю жизнь. Так что требовалось постоянно напоминать себе о предстоящей битве с Солонаром, о том, что в этом мире я только гость, который рано или поздно отчалит домой…
Серое утро… Я зевнул, потянулся, открыл глаза, наконец соизволил встать и подошел к окну. Ничего нового — обшарпанное здание напротив, затянутое тучами небо и мелкий дождь… Сколько уже торчу в Лоренгарде, а солнца так и не видел! Откуда же хорошему настроению взяться?
Перри ушел раньше. Мы с ним пересекались теперь лишь в харчевне на обеде или, если не получалось, после службы на ежевечерней попойке.
Пожевав бекон с хлебом и причастившись вином, я нацепил пояс с мечом, надел плащ и отправился отрабатывать жалованье, приведя себя именно в то состояние, когда хочется набить морду первому встречному.
Мне повезло: на стенах подъезда писали похабщину пятеро великовозрастных идиотов лет восемнадцати-двадцати. Я сразу узрел среди прочих и свое гордое имя, что очень меня порадовало.
— Рисуем, значит? — вежливо поинтересовался я.
Один из компании позорно ретировался. Огорчился я не очень: и четверых за глаза хватит!..
Предводитель подонков — самый грязный и самый широкий в плечах — попытался застать меня врасплох, метнув спринг-найф (я даже в детстве такими глупостями не занимался: у этих игрушек гнилая балансировка). Промазав, рванул по ступенькам.
Быстро перепрыгнув через перила, я встретил его кулаком в горло. Второго бросил через плечо. Третий вознамерился ногой приласкать мое лицо, но настолько коряво, что я отбил ему охоту к онанизму как минимум на пару дней. Четвертый рванул вверх… Подняв главаря за шкирку, я протер его мордой стену и, кивнув на нож, предупредил:
— Если вечером не увижу сотню надписей «писать похабные слова на стенах плохо», вырезанных каллиграфическим почерком, то очень расстроюсь…
Свершив возмездие, спокойно двинулся вниз. Конечно же я знал, что вечером обнаружу сотню нелестных отзывов в свой адрес, с другой стороны, в этот подъезд они больше не сунутся.
О, сюрприз! Тот, который позорно слинял, оказывается, притащил своих дружков — не меньше десятка!
Со скучающим видом я вытащил меч. Секунда — и никого. Не судьба, значит, порезвиться… Вышел на улицу и отправился по привычному маршруту.
Шагая, я внимательно смотрел под ноги, лишь иногда отрывая взгляд, дабы проверить дома на наличие пожара. Все спокойно, нигде ничего не дымит, никто никуда не бежит… Никак не ожидал, что кто-то наберется наглости и нападет на меня!
Проходя мимо подворотни, я и внимания не обратил на джентльмена потрепанного вида. Лишь чудом боковым зрением заметил тонкую полоску стали, летевшую мне в бок. Увернувшись, выхватил меч и полоснул грубияна по руке. Полагая, что это его приостановит, я особо не спешил, желая хоть раз провести задержание по всей форме. Однако он перехватил меч в левую руку и с остервенением бросился на меня. Наступление было столь яростным, что мне приходилось пятиться, пока я не уперся в стену. Что называется, приплыли.
Подловив момент, я коленом пнул его по мужскому достоинству. Готов спорить — не промахнулся! А он не обратил на удар никакого внимания!
Вжиматься в стену надоело, рука начала ныть от перегрузки. Нырнув под очередной выпад, я выскочил за его спиной и, схватив за загривок, направил мордой в каменную стену, после чего добавил рукояткой меча по затылку. И опять ровно никакой реакции! Он резво развернулся и вновь принялся меня теснить, не произнося ни звука!
Я устал, а тип по-прежнему был бодр и ловок. Вот он изловчился и уколол мое плечо. Горячая кровь залила одежду. Речь о благородстве больше не шла: за пять минут я не нанес ему ни царапины!
Выхватив левой рукой стилет, подпорол ему брюхо снизу. Уже его кровь хлынула на мою руку, а он не останавливался! Раньше я был твердо уверен, что когда внутренности волочатся по грязи, то драться затруднительно, но этот хмырь продолжал молча нападать!
Мне стало не до шуток — очень захотелось жить!
Уклонившись еще раз, рубанул поганца по руке с мечом, располовинив запястье. Он выронил оружие и… прыгнул на меня с голыми руками! Впрочем, это уже было бесполезно. Полоснув его по грудине, вогнал ему в шею сзади стилет. Он все равно пытался воевать, пока удар мечом в сердце наконец-то не сразил его…
Я обессиленно прислонился к стене, соображая, как бы выглядело сейчас мое тело, если бы он был не один… Отдохнув, принялся за осмотр трупа и не обнаружил ровным счетом ничего, что помогло бы установить его личность.
Пнув странного мертвеца, отправился к знакомому алхимику, у которого всегда в наличии имелись чистые бинты.
Нормальное начало дня!
Поднявшись на седьмой этаж, прислушался к звукам за дверью и различил тихое шуршание. Стало быть, все дома… Пару раз саданув дверь ногой, я счел нужным предупредить:
— Если не откроешь, выбью все и отрежу тебе уши!
Вежливость в Лоренгарде была не в чести…
Не прошло и пятнадцати секунд, как из глубины квартирки прозвучали легкие шаги и раздался скрежет отпираемого замка. Возникла щель, в которую осторожно высунулась острая физиономия алхимика. Он уставился на меня.
— А вот сейчас как тресну! — поторопил я.
Он помрачнел, но впустил меня.
— Чего тебе? — буркнул неприязненно.
— Тащи повязку, мистер вежливость!
Пока он шарил по комнатам, я снял рубаху и осмотрел царапину. При нормальных обстоятельствах уже бы мчался в травмпункт накладывать швы, а тут вот приходилось заниматься самолечением.
Вернулся алхимик, принес относительно чистый бинт.
— А постерильнее ничего найти не мог?
— Если не устраивает, катись в госпиталь! — оскорбился он.
Я с укором посмотрел на него. Печальное зрелище! Тощий, грязный, весь в черном, спутанные волосы ниже плеч… И жуткий запах химикатов повсюду!
— Опять что-нибудь гонишь, Эрик? — поинтересовался я, тщательно накладывая повязку.
— Наркотиками не занимаюсь, ты же знаешь, — неубедительно произнес он.
Я закончил перевязку и оделся.
— Эрик, вот прикрываю тебя, ночей не сплю, — я осмотрел заставленную колбами, пробирками и всякой дрянью комнату, — а ведь даже слова правды не услышал из твоих уст. Никакой благодарности!
Алхимик встрепенулся и шустро извлек из кармана на свет божий небольшой мешочек.
— Так я это… Всегда готов отблагодарить! — радостно воскликнул он, высыпая на ладонь сверкающие монеты.
Золото…
Золото — моя слабость, моя настоящая горячая любовь на всю жизнь!..
Когда ребенком остаешься без дома и родных и честно делишь последний кусок черствого хлеба с исхудавшим щенком, стараясь не смотреть в его большие, печальные глаза, то остаток жизни ты обречен обманывать, вымогать, шантажировать, совершать немыслимые махинации — ради презренных бумажек и брусков проклятого металла! Которые, кстати, бездумно растрачиваешь на всякую дрянь…
Но разве я мог обмануть доверие Перри, который считал меня честным человеком?! Без замаха познакомил алхимика с правым хуком.
— Эрик, — объяснил упавшему алхимику, — если еще раз попытаешься всучить мне взятку, то я отрежу тебе руки, затем ноги, а что останется — посажу на кол!
— Чего ты хочешь? — потирая челюсть, спросил он.
— Для начала чего-нибудь жидкого, — ласково улыбнулся я, помогая ему встать.
Алхимик вышел на кухню, а я принялся методично обыскивать его жилье.
В соседней комнате в колбах булькала неведомая дрянь. Рядом обнаружились ровные серые плитки каставу — наркотика, который местные торчи запихивали под язык и натурально балдели. Закидав их в горящий камин, я принялся за уничтожение оборудования, круша все, что попадалось на глаза.
— Не надо! — заорал вернувшийся с вином алхимик. — Что ты делаешь?!
— Освобождаю тебя от тяжелого груза ответственности перед законом, что же еще? — удивился я его наивности. — Где запасы дряни?
— Фенрир, я тебе жизнь спас! — взмолился он.
Признаю — это было. Собственно, иначе бы мы и не познакомились.
— Ага, — кивнул я, — случайно. Кстати, именно поэтому ты еще жив и на свободе… Мне самому поискать?
Эрик печально кивнул на стену.
Прорубив в указанном месте отверстие, я обнаружил солидный запас наркотика.
— Это все?
Алхимик угрюмо кивнул.
Заставив его собственноручно сжечь произведенную дурь, я наблюдал за процессом, неспешно потягивая вино.
— Теперь о делах, — заявил я, когда он закончил. — Представь себе такую ситуацию, Эрик: иду я сегодня по улице, никого не трогаю…
— Хм! — перебил недоверчиво алхимик.
— Да, не трогаю! — повторил я. — Совершенно мирно иду!.. И вдруг на меня нападает некая личность, которая не устает, не говорит, не обращает внимания на вспоротое брюхо и перерубленное запястье. Представляешь?.. Думаю, под глубоким кайфом он был. И очень хочу узнать, что это была за дурь и кто ее варганит.
— Ты что, Фенрир! — искренне возмутился он. — Я и каставу делаю только для того, чтобы поправить дела! А к остальному не имею никакого отношения!
— Но ты мог что-нибудь слышать.
— От кого?! Целыми днями дома сижу.
— Эрик, ни за что не поверю, что ты ни с кем не общаешься. Кто-то ведь приходит к тебе за каставу?
— Приходит, — не стал отрицать он, — глухонемой детина. Отдает монеты, забирает товар и сваливает.
— И все? — не поверил я.
Ответом мне послужило красноречивое молчание.
Немного потрепавшись о борделях, я попрощался и вернулся на улицы продолжать дежурство.
До харчевни добрался без приключений. Никто больше не пытался на меня напасть, никаких драк или разбоев замечено не было, а на «прыгунов» я не обращал внимания, свято блюдя право каждого свободного гражданина на суицид.
Внутри сидели лишь завсегдатаи заведения, которые привычно на меня покосились и вернулись к своим делам. Взяв неизменное мясо с овощами и пиво, я неспешно обедал, дожидаясь Перри. Старшина пришел мокрый, окровавленный и злой.
— Лучше ничего не говори! — предупредил он.
Но разве можно было упустить случай и не поиздеваться немного над ним?
— Перри, — притворно ужаснулся я, — что с тобой?! Неужели очередной «прыгун» хотел утащить тебя за собой?
— Заткнись! — бросил он, мрачно уткнувшись в тарелку.
— Нет, наверное, ты хотел перевести старушку через дорогу, а она подумала, что ты ее домогаешься!
— Заткнись! — повторил он.
— А может…
— Фенрир, — рявкнул он, — просто заткнись!
— Тогда скажи, что приключилось, — миролюбиво предложил я.
Перри хмуро поковырялся в тарелке пару минут, затем сообщил:
— На меня напали.
— Ты удивлен? — не оценил я трагизм ситуации.
— Ты не понял, — пробухтел он, — это довольно странно…
— Да чего тут странного-то?! Каждый день нападают — ничего, а сегодня, значит, странно?
Он еще поковырялся в овощах, отхлебнул пива и спросил:
— Ты когда-нибудь видел, чтобы человек, которому отрубили руку и сломали ногу, бросался в драку?
— Нет, — не стал я врать. — А вот такого же бойца с перерубленным запястьем и волочащимися по земле кишками — сколько угодно.
Перри с недоумением уставился на меня, и я пояснил:
— Как ни странно, на меня сегодня тоже напали. Однако я истерик не устраиваю. Потому что настоя…
— По делу! — не выдержал Перри (чего я и добивался).
Неспешно прихлебывая пиво, я подробно рассказал Перри о случившемся в подворотне, не упустив ни малейшей детали. Он задумался. Я заказал себе еще кружку, терпеливо ожидая вердикта.
— Мне это не нравится, — изрек он наконец.
— Мне тоже. Опять плечо будет болеть, — согласился я.
Перри критически на меня посмотрел.
— Неужели тебя так сильно волнует собственная шкура?
Я даже поперхнулся пивом от столь наивного вопроса!
— А ты как думал?! — прокашлявшись, возмутился я.
— Какой-то новый наркотик?.. Даже не знаю, что и думать, — вернулся Перри к теме.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43