– Имя? – спросила медсестра, нацелившись авторучкой в чистую графу.
– Эдик! – представился парень. – Можно Эдуард.
Медсестра зарделась, но тут же взяла себя в руки и остекленевшим голосом поправилась:
– ФИО!
– Что? – не понял парень и приложил ладонь к уху.
– ФИО! – повторила девушка еще более стеклянным голосом. Казалось, он вот-вот разлетится на мелкие сверкающие осколки. – Фамилия, имя, отчество.
– Эдуард Васильевич Скоробогатов, – с расстановкой произнес Эдик. – У меня даже права где-то есть… – Он захлопал себя по карманам.
– Не нужно, – остановила его девушка. – Профессия?
– Новый русский! – осклабился Эдик, невольно расправляя плечи и набирая полную грудь воздуха.
«Ишь как надулся, вот-вот взлетит», – подумал Евстигнеев и придвинулся поближе, чтобы в случае чего успеть схватить нового русского за штаны. Но тут Эдик шумно выдохнул воздух и добавил:
– Место работы – «Флибустьербанк».
Девушка старательно записала анкетные данные и в упор посмотрела на Эдика. Теперь она смотрела на него как на вещь, как на сломанный механизм, который нужно отладить. Эдик такого взгляда не выдержал и, отвернувшись, нервно застучал ногой.
– Раздевайтесь, – сказала медсестра, равнодушно доставая стетоскоп. – Да нет… Только до пояса. Прилягте. Вот так. Теперь дышите!
Она прижала стетоскоп к розовой, младенческой груди Эдика и задумалась.
– Не дышите. Еще раз не дышите! Теперь дышите часто. Еще чаще! Вы что, быстрее не можете? Вот так…
Багровый Эдик работал, как поршневой насос.
– Теперь не дышите!
Эдик почувствовал, что поплыл. Ему вдруг стало хорошо и спокойно; в ушах стоял нежный мелодический звон, словно сотни серебряных колокольчиков вздрогнули вдруг.
– Что это вы такой слабый? – донеслось до него словно сквозь вату. – Вон побелели аж!
«Побелеешь тут», – с обидой подумал Эдик, пытаясь зацепиться за реальность.
– Все ясно, – четко сказала медсестра, – вчера вы приняли триста граммов «Жириновской» под малосольный огурец!
– Точно! – изумился Эдик. – А как вы догадались? Неужели видно?
– Работа такая, – рассеянно сказала медсестра и куда-то вышла.
Евстигнеев услышал, как она гремит банками и что-то бормочет себе под нос.
Наконец девушка вернулась, неся в руке литровую банку с темно-зеленой жидкостью. Жидкость тяжело колыхалась, и время от времени в ней вспыхивали ярко-желтые прожилки.
– Выпейте, – сказала медсестра строго, – перед уколами надо дезактивировать организм.
Эдик взял банку и обреченно посмотрел внутрь. Понюхав, он высунул язык и осторожно лизнул содержимое. Глаза его тут же разбежались в разные стороны, как испуганные тараканы.
– Горько! – пожаловался он.
– Естественно, – пожала плечами медсестра.
– А если я не выпью?
– Тогда не получите прививки. Да вы не бойтесь, у нас главврач это средство каждый день пьет. Как домой идти, так и пьет.
– Ну ладно! – решился Эдик и с мужеством отчаяния выдохнул воздух.
Пил он долго. И чем меньше жидкости оставалось в банке, тем круглее становились его глаза. Наконец он поставил банку на стол и тыльной стороной руки вытер позеленевшие губы. В животе у него довольно явственно послышалось шипение. Эдик беспокойно заерзал и начал оглядываться по сторонам.
– Туалет прямо по коридору, – не отрываясь от бумаг, сообщила девушка.
Эдик ринулся в коридор. Вернулся он тихий и ублаготворенный. На губах играла детская бессмысленная улыбка, руками он теребил край своей цветастой рубашки.
– Ну вот и хорошо, – вздохнула девушка, – теперь можно проводить вакцинацию. Десять уколов за сеанс.
– А не много? – забеспокоился Евстигнеев. – Смотри, Надька, не умори человека! Что ж так сразу-то? Сделай один, и хватит.
– Конечно, – обрадовался Эдик. – Хватит и одного. Зачем человека в решето превращать?
Медсестра задумалась.
– Ну ладно, – наконец решилась она, – хорошо. Уговорили. Сделаю один укол. Только будет немного больней… – и достала из стеклянного шкафчика здоровенный, рассчитанный, наверное, на быка, шприц.
Евстигнеев вывел Эдика на улицу и усадил на скамью.
– Отдышись, – сказал он участливо и уселся рядом.
Эдик медленно приходил в себя.
– Ты на меня зла не держи, – говорил Евстигнеев, срывая травинку и теребя ее в руках. – Не обижайся, что я тебя там, в администрации, приструнил. Сам посуди: врывается человек, машет палкой!
– Это я погорячился, – сказал Эдик, сглотнув сухую слюну, – тоже не прав был. Но силища у тебя, как у быка!
Евстигнеев загадочно усмехнулся:
– Экология у нас, брат, такая! Поневоле приходится быть в форме, иначе… К тому же и другие причины есть, – уклончиво добавил он. Не мог же Евстигнеев рассказать каждому встречному, что во всем этом заслуга камня чудес. Стоит проболтаться про волшебство, так повалят со всех концов страны, а кончится тем, что камень сопрут и будут использовать для каких-нибудь грязных дел! Поэтому Евстигнеев дипломатично пояснил: – Травы есть разные, цветочки… Они, например, очень способствуют.
Он хотел рассказать подробнее, чему способствуют травы и цветочки, но тут воздух наполнился почти неслышимым гулом, уплотнился, над соседним домом поднялся столб огня и рассыпался сухими фиолетовыми брызгами. В воздухе возникла летающая тарелка. Она висела, чуть-чуть покачивая серебристыми краями. Повисев с минуту неподвижно, она сделала скачок вправо и исчезла.
Евстигнеев хоть и насмотрелся, как взлетает космический корабль, но все равно не мог оторваться от этого зрелища. Это было очень красиво и таинственно. Он так увлекся, что не заметил, как Эдик вцепился ему в рукав.
– Это что за хрень?
– Сам видишь, – нехотя ответил Евстигнеев, – НЛО.
– Так надо же сообщить куда следует! – завопил Эдик. – Это же такое, блин, событие! Контакт!
– Зачем сообщать? – испугался Евстигнеев. – Толку от этого? А потом – рано. Не пришел еще срок, чтобы войти нам в Галактическое содружество. К тому же тарелка неисправная, ее наш главный механик до ума доводит. Видишь, обкатывает на разных режимах.
И действительно, тарелка снова завила над поселком, потом снизилась и на бреющем полете пошла в сторону магазина.
– Эх, мне бы такую, – завистливо выдохнул Эдик, – я бы на ней… Все мои друзья от зависти бы сдохли!
– Нет уж, пусть твои друзья живут и здравствуют, – возразил Евстигнеев. – Будет время – у каждого появится по летающей тарелке. А пока это можно сказать, экспериментальный образец.
Внезапно послышался немелодичный железный лязг, словно кто-то стучал половником о край кастрюли, и в конце переулка показалась внушительная фигура рыцаря в доспехах. Доспехи сверкали, как солнце, и Эдику показалось, что к ним приближается инопланетянин. Он хекнул и хотел было метнуться в кусты, но железная рука Евстигнеева схватила его за штаны.
– Не дрейфь, это Жора!
Несокрушимый, как сама судьба, Рыцарь Замшелого Образа стоял перед ними, сжимая в руках тяжелый меч.
– Приветствую тебя, храбрый рыцарь! – сказал Евстигнеев, поднимаясь со скамьи.
В непроницаемой глубине шлема зажглись два меланхолических глаза, и утробно-бочковой голос произнес:
– Приветствую вас, достопочтенные сэры! Сказано было мне оповестить тебя, сэр Евстигнеев, что благородное собрание состоится сегодня, не далее как через час, в доме нашего глубокочтимого друга сэра главного механика!
– А! Это хорошо, – сказал Евстигнеев, – как раз у меня к нему небольшое дело. Ты остальным-то сказал?
– Сэр Евстигнеев! Ты знаешь, как мне трудно передвигаться без машинного масла, – сообщил рыцарь, – но скоро, очень скоро я оповещу всех наших друзей.
Сказав эту фразу, он метнул в Эдика огненный взгляд, отсалютовал Евстигнееву мечом и двинулся дальше.
Когда железный скрип затих, Эдик уставился на Евстигнеева:
– У вас что, все жители такие чудные?
– А то, – приосанился Евстигнеев. – Мы особенные. Других таких, может, на всей земле нет!
Эдику хотелось ответить, что, мол, Евстигнеев крепко заливает, а что касается чудиков, то их хватает везде. Но сказать это он не успел, потому что аккурат в эту минуту над ними зависла летающая тарелка, и недолго думая Эдик рухнул в бурьян. Оттуда было гораздо удобнее вести наблюдения, а главное – не так страшно.
Опалив холодным фиолетовым огнем землю, неопознанный объект завис над Евстигнеевым на высоте нескольких метров. Раздался тихий стук, потом кто-то отчетливо произнес: «Заело, зараза!» – и наконец в распахнувшуюся дверцу высунулась голова Шлоссера.
Потряхивая остроконечной пиратской бородкой, главный механик закричал:
– Евстигнеев! Где тебя носит? Я уже весь поселок облетел! Давай садись, дело есть! – И тарелка медленно опустилась на землю.
Евстигнеев уже занес было ногу, но вспомнил о своем попутчике и остановился.
– Э! А где этот? Как его? Эдик, что ли?
– Кто там еще? – недовольно отозвался Шлоссер. – Никого нет.
– Ушел, наверно, – решил Евстигнеев, – ну и ладно. Доберется. Нас тоже кто только не кусал! – и захлопнул за собой дверцу.
Когда летающая тарелка растаяла в небе, Эдик выбрался из бурьяна и уселся на траву, выдирая из одежды жесткие колючки.
– Ну и ну! – пробормотал он. Затем достал пачку «Кэмела» и заметил, что руки дрожат. – Спокойно, спокойно, – сказал парень сам себе, прикуривая и с хрипом выдыхая дым. – И в самом деле – чертовщина! Скажи кому – не поверят.
Напротив Эдика остановился огромный, размером с небольшую собаку, рыжий кот. Он посмотрел на Эдика отчаянными желтыми глазами и беззвучно раскрыл рот.
– Что, киса, – сказал Эдик, – не скучно тебе здесь? Кот откашлялся.
– Дай закурить! – сказал он хриплым голосом и привстал на задние лапы.
– Что? – переспросил Эдик. – Нуда, к-конечно! – И протянул коту пачку. – Что-о?! – с ужасом повторил он через секунду, и ежик на его голове попытался встать дыбом. Отшвырнув пачку, словно это была гадюка, шеф взвыл и бросился бежать, не разбирая дороги, уже второй раз за этот день.
В минуту Эдик домчался до моста, сбежал вниз и уселся в кустах, переводя дух.
«Что творится, что творится! – думал он. – Все, как нес Кислый. Чертовщина с колдовством! Говорящие коты, черти и ведьмы».
Парень вынул из кармана золотую монетку с изображением дракона и задумался. Стало быть, братан, который рассказывал про здешние места разные небылицы, не врал и не двинулся умом! Стало быть, где-то здесь и впрямь прячется золотишко! Правильно он сделал, что приехал сюда, ох правильно! Теперь уже не было смысла тихариться, прикидываться отдыхающими.
Дрожащими руками Эдик достал из кармана миниатюрную рацию и нажал на кнопку.
– Серый, – сказал он севшим от волнения голосом, – это ты?
– Я, шеф! – ответил Серый.
– Вот что. Бери пацанов, все это чертово оборудование кидайте в машину и дуйте в село. Я вас буду ждать у моста. Ясно?
– Ясно, шеф. Все закинуть в машину и ехать в село!
– Действуйте! – сказал Эдик и отключил рацию.
«Теперь, главное, притулиться у какой-нибудь бабки и начать разработку по всем правилам. Кислый говорил о каком-то Лисипицине. Вот его и пустить в оборот. Эх, Кислого бы взять с собой! Он бы разом все мосты навел. Но брателло по кличке Кислый при одном упоминании о Калиновке терял сознание. Видать, сильно нервный. А как было бы здорово огрести золотишко! У них тут края непуганые, даже мента, и того нет!»
Эдик ошибался. Милиционер в деревне был. Плохонький и вдобавок страдающий раздвоением личности, но был. Правда, вот уж неделя прошла, как он отправился за грибами в лес, и с тех пор о нем не было ни слуху ни духу. Захар Игнатьевич, директор, об участковом не беспокоился.
– Места у нас тихие, – сказал он на планерке, – а милиционер Дуровой. Никуда он не делся. Либо в город сбежал, либо мозги проветривает.
Между тем Эдик до того размечтался, что едва не прозевал свою собственную машину. Он успел выскочить на дорогу в последний момент с криком:
– Стой, в натуре! Куда?
Сидевший за рулем Серый с испугу едва не вписался в пушку, но в последний момент вывернул руль и затормозил.
Шеф тяжело плюхнулся рядом. На заднем сиденье, тесно прижавшись друг к другу, потели Толян и Колян. Разместиться свободнее им мешало оборудование: два акваланга, резиновая лодка и три здоровенных осетра-мутанта, добытых при помощи подводного ружья.
Осетры были огромные, и один из них все время тыкался Серому в бритый затылок, целуя его в складчатую кожу полураскрытыми липкими губами. Серый злился, отпихивал наглую рыбину, а Колян и Толян балдели от удовольствия.
– Серый, дай ей в глаз! – пошутил Толян, сдерживая ухмылку.
– Я тебе сейчас дам! – пообещал Серый, и Толян заткнулся, зато захихикал Колян. Появление шефа внесло в их компанию видимость порядка.
– Короче, пацаны, все путем! Если не будем дураками, то рыжевье наше.
Это заявление произвело на братков глубокое впечатление. Они заткнулись и стали молча переваривать сказанное. Эдик вкратце описал свои похождения, выставив их в самом героическом свете.
– Нам надо затихариться, кой-кого найти и тряхнуть как следует! Останови здесь! Видишь, бабуля на нас пялится. Вот ее и опросим.
– А что спросим-то? – почему-то испугались братки.
– Деревня! – рассмеялся Эдик. – Спросим, у кого комнату снять можно.
«Мицубиси Паджеро» остановился возле бабки Маланьи.
Лучшего выбора они бы сделать не могли. Маланья держала весь Калиновский рынок в кулаке не хуже милиционера. Она отличалась отменным здоровьем и бесстрашием джентльмена удачи. Точнее – леди.
– Бабуля? – Эдик высунул в окно свою шишковатую голову.
– Что тебе, сынок? – кротко осведомилась Маланья, искоса поглядывая на лежащее рядом полено.
– Где бы квартиру снять? На недельку.
– Квартирку, говоришь? На недельку? – Бабка все еще поглядывала на полено, словно борясь с искушением проехаться суковатой дубиной по глянцевому черепу. И тут ее лицо просветлело. – За квартирку платить надо, – сурово заявила она.
– Да мы заплатим, нет проблем.
– Не знаю, не знаю… У нас чужих не любят. Вряд ли вы где место найдете. Разве что у меня. Так что, если есть желание, могу поспособствовать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35