– Константин! – Агафонов еще издали замахал руками. – А я тебя тут с утра дожидаюсь. Зайди на минутку! – Небритое лицо экскаваторщика расплылось в самой что ни на есть добродушной улыбке. Только глаза лихорадочно блестели.
– Некогда, – сказал Костя, пытаясь протиснуться между кустами и Агафоновым, – иду с инспекцией!
– Какая инспекция? – удивился Агафонов. – Сегодня же воскресенье!
– Вторник, – поправил его Костя.
– Как это вторник? – испугался Агафонов. – А что же это я на работу не вышел? Это что же теперь, прогул будет? Ох! Ну все равно зайди. Мне с тобой посоветоваться надо. – Он приобнял Костю за плечи и потащил к калитке. Из дома выглянуло озабоченное лицо хозяйки.
– Костя, хоть бы вы на него повлияли! Всю землю изрыл! В огороде живого места нет, одни ямы.
– Не слушай ее, – сказал Агафонов, – мне глина нужна. Мрамора у нас нет, гранита тоже. Приходится из глины лепить. – Он протолкнул Костю в сад. – Ну как ты находишь мое новое творение, а?
– А как оно называется? – спросил Костя, с ужасом глядя на огромную глиняную скульптуру, по всей видимости изображавшую неандертальца на охоте.
– Это наш директор! – с гордостью сказал Агафонов.
– Кхе-кхе! – закашлялся Костя, глядя на скульптуру. На мгновение ему захотелось проморгаться. – Захар Игнатьевич?
– Он! – гордо сказал Агафонов. – Каков красавец? Исполин! Титан духа! Я решил его в манере Церетели. Ну как, нравится?
Костя понял, что Агафонов спрашивает просто так, для порядка. На собеседника он даже не глядел. Ему достаточно было того, что зритель приобщился. Лицезрел, так сказать, великое произведение искусства.
– Хочу выставить ее на площади. Чтобы на века! Пусть приходят и дивятся!
«Точно, – подумал Костя, – еще как будут дивиться. Если такая морда приснится, заикание обеспечено».
– Ну хорошо, – кивнул он, – пусть директор. Но почему у него в руках дубина?
– Это? – Агафонов самодовольно рассмеялся. – Просто ты, Костя, не в курсе. Это не дубина, это жезл. Ну символ власти, понятно? Образ. Аллегория, так сказать. А что, что-нибудь не так? – Скульптор слегка забеспокоился.
– Да все так, только сходства маловато. Лоб низкий, а челюсть уж очень большая.
– А ты видел, как наш директор орехи грызет? – воспрянул духом Агафонов. – У него челюсть – во! Правда, тут я, может, и переборщил… Но зато какая экспрессия!
– Насчет экспрессии не спорю, – сказал Костя. – Ну мне пора!
– Не держу, – согласился Агафонов. – Главное, что ты увидел и одобрил. А то давай я и тебя увековечу, а? Конную статую хочешь? Будешь как Петр Первый!
– Потом, – сказал Костя, – сейчас мне некогда.
– Ну если что, заходи, – улыбнулся Агафонов. – Сам знаешь: кого-кого, а тебя я завсегда воплощу!
Костя тихонько прошел мимо хозяйки, у которой на лице была изображена зубная боль, и поспешил к реке.
Возле омута, на травяном бугре его поджидал кот Антуан. На шее у него болтался небольшой транзисторный приемник.
– Где-то мы пропадаем, – проворчал Антуан, – где-то мы шляемся, понимаешь, а его тут ждут! Я уже все лапы обтоптал – тебя выглядывал. Думал: может, утонул?
– И не думал, – сказал Костя, устраиваясь рядом. – А ты-то как здесь оказался? Ты же спал вроде?
– Какой тут сон, если под окном механический мужик бегает, – пожаловался кот, – только и бьет по ушам: бух-бух-бух! Топ-топ-топ! Хорош экземплярчик! – Кот сардонически усмехнулся. – Он там уже две гряды начисто стоптал. Лучше уж рыбку ловить. Здесь вон как тихо!
Он включил транзистор и разлегся, закинув лапу на лапу. Костя размотал лески, забросил удочки в воду.
– Ну давай, приманивай!
– Тьфу ты пропасть! – сплюнул с досады кот. – Только улегся! Нигде нет покоя. Ладно уж…
Он вскочил на задние лапы и забегал по берегу, сосредоточенно бормоча:
– Ловись, рыбка, большая и маленькая! Ловись, рыбка, большая и маленькая!
Вскоре от этого мельтешения у Кости зарябило в глазах.
– Хватит, – сказал он, – подманил. Теперь будем ждать.
– Чего ждать, если не клюет? – возмутился Антуан и завопил еще громче: – Ловись, рыбка! А ну ловись, едрена корень, не то печенку вырву, ловись, кому сказал, ну!
Костя хотел сказать, что таким способом вообще всю рыбу распугаешь, но тут, к его великому удивлению, поплавок дрогнул и ушел под воду. Причем ушел так стремительно, что стало ясно: клюнула не какая-нибудь плотва, а здоровенная рыбища. Костя схватил удилище и потянул его на себя. Вода в реке пошла бурунами. Было видно, что рыба не на шутку борется за свою жизнь. Но и Костя не думал упускать добычу. Он напряг все силы, рванул, леска оборвалась, и Костя полетел на траву.
А через минуту из-под воды показалась голова аквалангиста. Он свирепо погрозил кулаком и снова нырнул.
Костя сидел на траве, нелепо подвернув ноги, вытаращив глаза и сжимая удилище в руках. Зато Антуан исступленно бегал взад-вперед по берегу и истошно вопил:
– Какая рыба! Какая рыба сорвалась! Ну куда ты, хорошенькая моя? Ау, вернись, я все прощу! Кис-кис-кис! Тьфу, рыб-рыб-рыб… Ну что ты расселся, – повернулся он к Косте, – ныряй, она ждет!
– Кто – она? – обалдело переспросил Костя.
– Рыба, – застонал кот, – я таких еще не видел! Наверно, это сом!
– Уймись, – сказал Костя, поднимаясь на ноги, – у сома усы. Это аквалангист, а не рыба, только ума не приложу, что он здесь делает?
– А разве ак… вак… лангуст – не рыба? Или это что-то вроде морского рака? Я читал, что лангустов тоже едят!
– Аквалангист – это человек с аквалангом, – пояснил Костя. – Акваланг – это аппарат для подводного плавания. Иными словами, водолаз. Мы водолаза поймали на удочку, ясно?
Теперь настала пора удивиться Антуану.
– А разве у нас такие водятся? – спросил он шепотом, присев, как от испуга.
– Значит, водятся, – пояснил Костя, – наверное, это дачники. Есть богатые люди, которые могут себе позволить такое развлечение. Они себя называют дайверами. Короче, это был дайвер!
– Он тоже рыбу ловит? – ужаснулся Антуан. – Ну тогда нам ничего не останется!
Костя задумался.
– А ведь ты прав, – сказал он, – наверняка у него есть гарпунное ружье. А подводная ловля в реках запрещена, это я точно знаю. По крайней мере, с аквалангом. Эх, поймать бы этого типа!
– Да как же ты его поймаешь, если он водолаз, да еще дайвер? – отмахнулся Антуан. – Небось лежит себе на дне и дразнится!
– Жалко, моторки нет, – сказал Костя, – проехаться бы по реке, посмотреть… Наверняка он не один. Поймать с поличным, составить протокол, чтобы неповадно было!
– А… м-ня-а… разве у тебя нет моторки? – спросил кот.
– Откуда? – сокрушенно сказал Костя.
– Вот и отлично! – оживился Антуан. – Может, еще половим?
– Половим, – сказал Костя и вынул из кармана запасную леску.
– Мне как, снова подманивать? – нехотя спросил Антуан.
– Не надо, – отмахнулся Костя.
– Это почему же не надо? – подозрительно осведомился Антуан. – Или я нехорош? Или рыбы жалко? Так ты так и скажи! Надоел, мол, глаза бы мои на тебя не смотрели. Скажи, скажи! Я не обижусь, я все пойму!
– Глупости, – сказал Костя, – ни о чем таком я и не думал. Приманивай, пожалуйста, разве мне жалко?
Антуан снова забегал по берегу.
– Ловись рыбка, – запричитал он, – лови-ись! Маленькая и большая! Особенно большая… Клю-клю-клю… Рыб-рыб-рыб!
Он бегал до тех пор, пока не охрип. Костя от этого концерта слегка обалдел, а потому и не среагировал вовремя на движение поплавка. А когда среагировал, леску уже тянуло на дно.
– Ну погоди! – Костя осторожно подсек и не спеша потянул на себя. И снова поверхность реки забурлила, и над водой показалась еще одна голова в маске.
Выплюнув загубник, аквалангист заорал благим матом:
– Ты че, баклан, окосел, что ли? Больно же! Ну я тебе сейчас дам!
Аквалангист отчаянно забарахтался, направляясь к берегу. Через минуту он уже стоял на песке, свирепо вращая глазами. Обрывок лески словно тоненький хвостик скорбно свисал с задницы водолаза.
– Ну сейчас ты у меня попляшешь!
– Это ты у меня попляшешь, – мрачно сказал Костя, извлекая из кармана служебное удостоверение и раскрывая его перед незнакомцем. Аквалангист остолбенел.
– А? – посмотрел он на Костю, словно увидел привидение. – Что? Хто?
– Вот сейчас и узнаешь, хто, – пообещал Костя, поднимая с травы папку. – Сейчас составим протокол…
– Екарный бабай! – прошептал аквалангист, резво разворачиваясь к воде.
– Стоять! – крикнул Костя, но не тут-то было.
Крупными лягушиными прыжками незнакомец бросился обратно и с грохотом обрушился в воду, так что на берег выплеснулась волна. Гнаться за ним было бессмысленно.
– Диверсант! – завопил Антуан, обхватив лапами голову.
– Обыкновенный браконьер, – возразил Костя, – хотя многие из них не лучше диверсантов. Правда, у него не было подводного ружья. Может быть, они ставят сети?
– Вот и поели рыбки! – вздохнул кот. – И зачем я их только приманивал?
От расстройства он включил радиоприемник и принялся ловить что-нибудь веселое. Однако вместо музыки из радиоприемника донесся невнятный шум, затем простудный кашель, и наконец чей-то голос довольно явственно произнес:
– Хана, шеф, нас застукали!
– Какая хана? – тут же отозвался другой голос.
Антуан хотел было крутануть колесико настройки, но Костя отнял у него приемник и прибавил звук.
– Тут какой-то козел из леснадзора ошивается! Всю задницу мне растаранил и Коляну тоже!
– Ты чего мелешь, как это растаранил?
– Ну так… рыболовным крючком!
– А вы что?
– А чего? Еле крючки выдрали!
– Дебилы! – сердито сказал голос. – Возвращайтесь назад, погуляли – и будет. Все, связь окончена.
В ту же минуту эфир замолчал, и, сколько Костя ни вращал настройку, ничего, кроме музыки, не было слышно.
– Это что же получается? – пробормотал Костя, – Значит, целая банда орудует? Надо идти к директору. Пусть дает моторную лодку. И Яге с Горынычем сказать. Возьмем бандитов, никуда они не денутся!
– Ура! – закричал Антуан. – Вперед! – И, повесив на шею транзисторный приемник, припустил вслед за Костей.
Стояла ясная полуденная тишина. Серебристые паутинки растворялись в воздухе, и от этого он становился еще чище и прозрачнее. Просвеченная солнцем листва словно замерла на мгновение, готовая в следующую минуту встрепенуться и зашелестеть, но мгновение все не кончалось, и ни единого звука не раздавалось вокруг. Только огромная удивленная стрекоза зависла в нерешительности над двумя колокольчиками, не зная, на который из них опуститься.
Яга Степанидовна уселась на пенек в тени старого огромного дуба, раскрыла очередной том Жорж Санд и, шевеля губами, погрузилась в чтение.
– Вы мерзавец! – прочитала она. – Вы опорочили славное имя герцогов Анжуйских!
И тут на поляну упала чья-то огромная угловатая тень.
– Ахти! Кого это несет? – прошептала бабка и тихонько спряталась за дерево. От обладателя такой тени хорошего ждать не приходилось.
Действительно, через минуту из-за кустов появился здоровенный детина в коротких шортах и рубашке, расписанной попугаями. У него была бритая голова, заплывшее дрябловатым жирком лицо и маленькие воробьиные глазки, подозрительно поблескивающие из-под набрякших век. Это был Эдик собственной персоной. В руке он держал помповое ружье.
Эдик огляделся и вытер пот со лба.
– Класс! – пробормотал он. – Вот где пикничок надо было забацать!
И тут он заметил берлогу, где предавался послеобеденному отдыху медведь Потапыч. Надо сказать, что Эдик представлял себе лес как некую декорацию для приятного времяпрепровождения и представления не имел, что здесь могут быть какие-то норы, берлоги и прочие лесные сюрпризы. Ему вдруг пришло в голову, что он наткнулся на клад.
– Вот это дыра, в натуре! – восторженно прошептал он, становясь на колени и заглядывая внутрь.
Яга услышала, как медведь вздохнул и насторожился, но детине было не до того.
– Алмазы! – ахнул он, увидев горящие в темноте глаза Потапыча. – Клад, в натуре! – И, засунув руку в густую пахучую темь, вцепился медведю в глаз.
Могучий рев и отчаянный вопль разом потрясли лес. Заснувшие было птахи бросились врассыпную кто куда. Только любительница скандалов – сорока – спряталась за ветвями, чтобы посмотреть, что будет дальше.
Яга Степанидовна, замаскировавшись наспех сорванной веткой, подобралась на всякий случай поближе.
Детина приплясывал на месте, тряся укушенной рукой и с ужасом глядя на берлогу. На жирном указательном пальце здоровяка появились характерные следы неправильного прикуса.
– Змея! – истерически бормотал детина, разглядывая палец и судорожно подсчитывая минуты оставшейся жизни. В его памяти промелькнули кадры из фильма про Индиану Джонса и про змей, охраняющих сокровище.
«Спасаться, спасаться! В медпункт!» – мелькнуло в его голове. Эдик подхватил ружье, но не успел сделать и шага, как из берлоги показалась сначала изумленная мохнатая башка, а следом за ней, охая и причитая, вывалился и весь медведь.
Правый глаз Потапыча был красный и слезился.
– Медведь! – взвизгнул детина.
– Бандит! – ахнул Потапыч и сделал шаг назад. Под его тяжелой лапой хрустнула ветка, и медведь, словно куль муки, повалился в траву.
Эдик судорожно дергал затвор ружья. На его лбу выступили капельки пота, а руки выполняли команду с точностью до наоборот.
Яга Степанидовна поняла, что пора действовать. И хотя ружье в руке шефа тряслось и прыгало как живое, оно тем не менее могло выстрелить. Бабка отбросила ветку в сторону и предстала перед шефом во всей своей красе.
– Ва-ва-ва-вах! – загадочно произнес Эдик, глядя на Ягу и переставая трястись.
А Яга уже подняла правую руку вверх. Рука была сухая и тонкая, как картофельная плеть, и заканчивалась острыми тонкими коготками.
– Чикатилло накатилло! – завывая, произнесла Яга. – Накатилло укатилло!
В следующее мгновение поляна подернулась морозным туманом, земля вздрогнула, и где-то невдалеке, словно невидимый зверь, зашевелился гром.
Яга подняла вторую руку, и туман, свиваясь кольцами, окружил Эдика непроницаемой молочной пеленой.
– Чуфырь! – довольным голосом произнесла Яга, и туман, мгновенно съежившись, уполз в лопухи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35