Там, где мгновение назад лежало пепелище, теперь виднелся котлован, на дне которого на каменном пьедестале блестела металлическими боками статуя, изображающая скелет кентавра. Блеск ее гладкой лысины, выступающей над пеплом, и привлек мое внимание. Теперь же статуя видна полностью. Первой ассоциацией, пришедшей мне на ум, было сходство с одним из всадников апокалипсиса. Тот был выполнен в несколько нетрадиционной манере. Широкие копыта, шарнирные соединения костей ног, крутые дуги ребер, мощный позвоночный столб, в шейном отделе резко изгибающийся кверху и переходящий в позвоночник человеческого верха статуи.
— Нужно бежать, — простонала Ольга, перевернувшись на бок.
— Ты ушиблась? — подав ей руку, с беспокойством спросил я.
— А-а-а! — взревел Улюлюм, заставив меня подпрыгнуть от неожиданности, и, подняв над головой меч, бросился на статую.
Треснули вставшие на его пути копья, захрустели разлетевшиеся в стороны черепа, загудел от удара позвоночник кентавра.
— Получай! — обрушивая удар за ударом, кричал рыцарь. — Я Улюлюм — Великий Сокрушитель.
Он запрыгнул кентавру на спину и попытался пробить его металлический череп.
Статуя содрогнулась. Со страшным скрипом нижняя челюсть опустилась вниз, и раздался совершенно безликий голос, прерываемый грохотом обрушивающегося на металл металла:
— Я пришел сделать вас… Бум! — …такими, как я, и сам ста… — Бах! — …ть такими, как вы. Бум!
— Мы вместе станем… — Ба-бах!
— …на тропу высшего разума и…
— Дзинь!
— …вместе достигнем его вершин.
Не выдержав выпавших на его долю испытаний, меч самозваного Сокрушителя преломился у рукояти. Растерянно посмотрев на обломок, Улюлюм отбросил его прочь и, схватив кентавра за ребра человеческой половины, попытался оторвать одну составляющую от другой. От нечеловеческих усилий вздулись бугры мышц, затрещал металл… Я бросился на помощь рыцарю, выкрикивая советы:
— Скручивай! Дави под углом!
Следуя за мной, на дно котлована спрыгнули воительницы.
Сорвавшись на визг, кентавр встрепенулся, словно пес после купания, и, подпрыгнув, ударил одновременно всеми четырьмя копытами о каменную плиту. Шрапнелью брызнули осколки.
Закрыв лицо рукой, я поспешно опустил забрало. Закричали от боли валькирии, покатившись по черной выжженной земле. Исчез со спины спрыгнувшего с пьедестала кентавра рыцарь. А сам металлический паразит Великого дракона, скользнув по мне красными лазерами сканера, сжал кулаки и принял боксерскую стойку, не прекращая верещать, словно от короткого замыкания.
Скользнув по мне тенью, над головой пронесся Тихон. Кентавр, уклонившись от пикирующего демона, бросился ко мне.
Я, следовательно, от него.
Назовем это тактическим отступлением, поскольку термин «бегство» не подходит к героическому образу, который положен Сокрушителю.
Выбравшись из котлована, я кувырком ушел вправо, увернувшись от копыт несущегося по пятам робота.
Он резко затормозил, взбороздив копытами землю, и обернулся.
Схватившись за рукоять меча, я замер.
— Ой! У-у-у… — Кентавр тоже замер. Опустив тянущиеся ко мне руки, робот прикоснулся к позвоночному столбу как раз в том месте, где его человеческая часть переходит в лошадиную. Мелькающие в линзах его глаз красноватые отблески лазерных сканеров, мигнув, погасли. Надсадный вой сменился хрипом и тоже смолк. Содрогнувшись, кентавр переломился в поясе, если исходить из анатомии его человеческой половины, и, взмахнув руками, уткнулся затылком в землю.
— Кажется, с кем-то радикулит приключился, — произнес джинн, стремительно вырастая на спине поверженного робота. Подув на зажатые в руке плоскогубцы, словно на дымящийся ствол кольта, он крутанул их на пальце и засунул в карман.
Я, отшвырнув меч, бросился на дно котлована, где, постанывая, начали приходить в себя валькирии.
— Оленька, милая…
— Со мной все в порядке, только голова…
— Агата, ты как?
— Жива.
Просунув голову сквозь частокол копий, Викториния мотнула рогом из стороны в сторону и фыркнула.
— Тихон? Тихон!
Бросившись за пьедестал, я обнаружил там Улюлюма, потирающего разбитый лоб и пытающего достать из ножен отсутствующий меч.
— Тихо-о-он!!!
— Ваур, — донесся приглушенный ответ откуда-то из-под земли.
— Где ты? — ползая по земле и бороздя ее обломком рыцарского меча в поисках скрытого люка, прокричал я.
Валькирии присоединились к поискам, выстукивая пустоты, но обнаружил искомое Улюлюм. Он, все еще пошатываясь, поднялся на ноги и, попытавшись опереться рукой о пьедестал, попал в пустоту.
— Здесь дыра!
Пьедестал оказался старым колодцем, накрытым каменной плитой, которую беснующийся металлический кентавр расколол, открыв полутораметрового диаметра отверстие, в которое и влетел мой демон.
— Тихон! — крикнул я, заглядывая в шахту колодца.
— Ваур, — поскуливая, отозвался он.
Добившись от компьютера включения инфракрасного зрения, я рассмотрел потрескавшийся камень стенок, уходящий вглубь метров на пять, и небольшую полость, некогда заполненную водой, от которой нынче остались лишь волны высохших водорослей на стенках и зеленоватая лужа на дне. Да еще Тихона, забившегося в дальний, единственно сухой угол.
— Сейчас, малыш, я что-нибудь придумаю…
Обвязавшись веревкой, я сунул ее свободный конец Улюлюму:
— Опускай помаленьку.
— Легко, — заверил он меня. — И спустим, и поднимем… Ты, главное, зверя своего за уши крепко держи, чтобы не вырвался.
Опустил он меня и правда легко — в том смысле, что не напрягаясь особо, — спуск я преодолел почти в свободном падении, несколько замедляемом трением о шероховатый камень.
— Ну как? — прокричал он, когда веревка в его руках ослабла. — Ты уже внизу?
— Уже, — ответил я, сплевывая попавшую в рот воду, которой и без того успел вдоволь наглотаться, пытаясь подняться с покрытого скользким илом дна, но раз за разом оскальзываясь и возвращаясь в первоначальное положение. То есть плашмя в грязи и по уши в воде, с каждым разом становящейся все грязнее и зловоннее. Ну прямо мечта хрюшки. — Не тяни пока.
— Что ты там делаешь? — поинтересовалась Агата, заглянув в колодец.
— Ползаю.
— Ага.
Кое-как добравшись до Тихона, жалобно глядящего на меня своими огромными оранжевыми глазами, я сумел подняться на ноги и попытался стереть со щитка грязь, но добился лишь того, что вместо частично покрытого черными пятнами изображения получил однородно мутную картинку. Пришлось поднять забрало и ориентироваться преимущественно на ощупь. Обхватив Тихона под крыльями, я прокричал:
— Тяни!
— Эй, ухнем! — ответил конкурент на стезе героического возвращения дракона. И веревка, выбив из меня дух, стремительно поползла вверх. Подхватив демона за лапы, валькирии вытянули его из колодца. Улюлюм, удерживая веревку одной рукой, свободной схватил меня за шиворот и вытянул на-гора. Викториния, сунувшаяся было ко мне, наморщила нос и отвернулась.
С трудом передвигая ноги, я с помощью Ольги выбрался из котлована. И замер, переводя дух. Следовавшие за мной Улюлюм и Агата тоже остановились, рассматривая поверженного кентавра.
— Ну наконец-то! — воскликнул джинн, растянувшийся на крупе робота. — А то здесь герой над поверженным врагом со скуки помирает, а они и в ус не дуют.
— Спасибо, джинн!
— И это все? Рискуешь для них, без оплаты внеурочно пашешь, а они — спасибо, джинн, — и все.
— И чего же ты хочешь? — поинтересовалась Агата.
— У меня здесь списочек, — достав из кармана рулон туалетной или очень похожей на нее бумаги, покрытый мелкими каракулями, ответил джинн. — Итак. Пункт первый. Хочу звездочку на боку.
— Зачем тебе звезда на боку? Ладно бы во лбу…
— Не на мне, а на кувшине. Пункт второй. Хочу, чтобы уважительно относились к…
— Отныне только на «вы».
— Это был пункт пятый. А во втором — уважение к поэзии.
— Сделаем, — пообещал я. — Только сначала мне бы смыть с себя грязь и переодеться, вернее, завернуться в чистое покрывало.
— Вот так всегда, — обиделся джинн. — Совершил за них, лодырей, подвиг, и у них времени даже спасибо сказать нет.
— Но я же сказал спасибо…
— Ну и сказал, а что, повторить трудно?
— Нетрудно. Огромное тебе спасибо, джинн.
— Да что там, не стоит благодарности… — засмущался призрачный дух.
— Как это не стоит?! Ты нас от напасти, что страшнее самой смерти, спас.
— Ну прям… Кстати, там, в лощинке, — джинн вытянул руку, — да не смотрите, отсюда ее и не видно, хотя она совсем рядом. Так вот, там есть небольшой ручеек, если кому-то нужно.
— Нужно, — заявил я, направляясь в указанном направлении.
— Обязательно нужно, — подтвердили валькирии.
— Разве у нас закончилось вино? — удивился Улюлюм.
— Идите первыми, — предложил я.
— Тебе нужнее, — справедливо заметили девушки.
— Да уж, — согласился я. — Кстати, джинн, как ты это сделал?
С гордостью посмотрев на поверженного кентавра, джинн достал из кармана плоскогубцы:
— При помощи вот этого.
— Я не об этом… Хотя решение смелое и неожиданное. Ты ведь убежденный пацифист.
— С чего ты взял?
— Ну так ты же сам говорил, что не приемлешь кровопролития.
— Это да, — подтвердил дух, — не приемлю. Но он-то железный. Какая там кровь?
— Понятно, — ответил я. И, достав из сумки свежее покрывало, сообщил: — Ладно, я пошел.
Отыскав обещанную джинном лощину, я спустился в нее и, избавившись от кольчужного доспеха, с наслаждением смыл с себя грязь и пепел кристально чистой родниковой водой, покусывавшей тело ледяной свежестью. Источник, небольшим фонтанчиком выбиваясь из-под камня, узким ручейком сбегает на дно ложбинки и там собирается в крохотное озерцо размером с небольшую лужу. Прополоскав грязное покрывало и кольчугу в озерце, я, дрожа от холода, склонился над фонтанчиком и напился, ощущая на губах сладковатый привкус полевых трав.
Постреливая глазками в режиме дуплета, на дно ложбины соскочила кобылица единорога.
Смутившись под ее откровенным взглядом, я торопливо обернулся сменным покрывалом.
Она фыркнула и играючи задела меня крупом, оставив на руке широкую черную полосу грязи и сажи.
Едва удержав рвущийся из груди вопль, я выбрался из обжигающе-холодного озерца и, плюнув на приличия, — все же кобылица не девица, — ухватил ее за рог и принялся вытирать ее мокрым покрывалом.
Викториния, брыкаясь при каждом обжигающем прикосновении, тем не менее позволила превратить ее из вороного единорога в белого.
Я следом за кобылицей выбрался из лощины.
Пока валькирии мылись, я избавил несколько копий от их страшных украшений и развесил мокрые вещи сохнуть.
— Ваур! — Тихон, навострив ушки, вскочил на лапы.
— У нас гости, — сообщил я Улюлюму, не видя еще того, что потревожило моего демона. У него спектр восприятия окружающей среды значительно шире человеческого.
Рыцарь мгновенно оказался на ногах и, не найдя более подходящего оружия, выдернул из ограды одно из копий.
— Ваур! — Расправив крылья, Тихон стремительно ринулся вперед.
— Мой! — Взвизгнув, из травы поднялся уже успевший поднадоесть беззубый призрак.
Демон промчался сквозь него и, обиженно вауркнув, перешел к роли пассивного наблюдателя.
— Это мы уже проходили, — напомнил я призраку, осматриваясь в поисках меча с волнообразным лезвием. Куда же я его дел?
— Велни мне месь!
— Это тоже уже было. И мне казалось, что мы в нашем небольшом споре пришли к взаимопониманию и ты отправился в свой заброшенный замок сторожить кривобокую башню.
— Он мой! — Взмахнув топором, призрак ринулся на меня.
Вставший на его пути Улюлюм вонзил в прикрытую шкурами грудь ржавое острие копья. Но бестелесный дух, даже не обратив на него внимания, просто прошел сквозь атакующего рыцаря.
— Остановись!
Однако призрак, нанеся мне по шее мощный удар, который стал бы смертельным, будь он материальным, пронесся сквозь меня и упал на пыльную кочку. Задрав кверху зад, явственно демонстрирующий, что порожденное джинном создание догнало-таки его, и, по всей видимости, не раз, призрак отбросил топор и принялся яростно скрести траву обеими руками, впрочем, совершенно безрезультатно ввиду своей нематериальности.
Я подошел поближе и заметил волнообразное лезвие, зарывшееся в пожухлую траву, и гарду с белесыми вкраплениями.
— О! — обрадовался я. — А я его как раз искал.
— Мойиии…
Не начнись наше с беззубым призраком знакомство с его попытки убить меня, я, может статься, и посочувствовал бы его упорству в стремлении к несбыточным мечтаниям, а так…
— Подвинься! Фу-у-ууу… — Набрав полные легкие воздуха, я дунул на призрака, сдвигая его в сторону, и поднял меч.
Шепелявый обиженно взвыл, призывая на мои ранние седины гнев богов, проклятие демонов и людскую неблагодарность. При этом раз за разом нанося удары топором.
Даже я уже сообразил, что он становится материальным, когда меч с волнообразным клинком и вставленными в рукоять зубами, находясь в моей руке, упирает в землю, а призрак все не желал верить очевидному.
Встревоженная Викториния приблизилась к призраку, примеряясь, куда бы ткнуть своим острым рогом.
Я нежно потрепал единорога по холке и взобрался ему на спину, намереваясь заставить призрака побегать за мной, чтобы он выдохся и не плелся по следам.
— Догони… — начал было я, но полыхнувшая в непосредственной близости молния ослепила и оглушила меня. Возникший из ниоткуда густой дым окутал меня густым смрадным покрывалом. И вместо человеческой речи с моих губ сорвалось конское ржание: — Иго… ого!
Дым исчез столь же стремительно, как и появился, оставив меня потерянно хлопать глазами и нечленораздельно мычать. Меч выпал из разжавшейся руки.
— Зачем это? — спросил Улюлюм, разглядывая мой новый облик.
Хотел бы я знать!
Необъяснимым образом я превратился в кентавра, сросшись с Викторинией на уровне пупка. Чувствую, это происки паразита, но… как?!
— Где моя нижняя часть?!
— Ты у меня спласиваесь? — прошепелявил призрак.
— Я опять самое интересное пропустил, — взмахнул руками джинн, ультрамариновой струйкой показавшись из кувшина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48