Для этих целей он приспособил все имеющиеся у него в наличии пальцы и магически добавил сотню-другую. — Целыми ночами напролет читал или понемногу, на сон грядущий? А почему днем не читал? Какая у тебя скорость чтения?
Выбрать вопрос, наиболее достойный ответа, я не успел, как и разъяснить возникшее недоразумение.
Неожиданно громко, среди исподволь наступившей тишины, хрустнула ветка.
Дождь прекратился быстро и незаметно, как это часто бывает в тропиках, стремительно сойдя на нет. Звери и птицы, пережидавшие буйство стихии, затаившись в укромных местах, еще не успели осознать этот факт, и потому лишь скатывающиеся по листьям капли создают звуковой фон. Из-за этого хруст ветки разнесся по джунглям словно выстрел. Далеко и отчетливо.
Не успел я осмыслить значение достигшего ушей звука, как Ольга без лишних церемоний сбила меня с ног, впечатав лицом в лужу.
— Не двигайся!
Агата, перепрыгнув через размокшую тропинку, нырнула в джунгли.
— Не бу… буль-буль… ду, — пообещал я.
— Вот она — справедливость, — с нескрываемым злорадством заметил джинн. Потирая руки, он приблизился и заглянул в мой шлем, рассматривая левое ухо, левый же выпученный глаз и рот, перекошенный в попытке не совмещать дыхание с глотанием, выглядывали из лужи.
— Опасность! — истошно завопил динамик шлема в самое ухо, избрав для этой цели, наверное, самый мерзкий из имеющихся в наличии синтезаторов человеческого голоса.
Забрало, мелькнув перед глазами словно упавший нож гильотины, с щелчком захлопнулось, брызнув мне в лицо грязью. Но вместе с грязью попалась и веточка, помешавшая забралу уйти в отведенный его нижней кромке паз. Не столь стремительно, как опускался, но все же достаточно быстро щиток поднялся. И вновь захлопнулся.
Отплевываясь, я попытался выбраться из лужи до того, как взбесившийся сервисный механизм утопит меня. Но скользящие в грязи руки не дают достаточной опоры, а упершееся между лопатками Ольгино колено удерживает на месте, не позволяя выбраться на более сухое место. Этому их в соборе учат или это экспромт лично для меня?
После очередной, на этот раз удачной, попытки закрыться герметически лицевой щеток вошел в паз и замер. Динамик квакнул и заткнулся, видимо решив, что грязь внутри шлема — это уже и не грязь вовсе. Высохнет и сама отвалится. В наступившей тишине особенно четко прозвучало довольное Тихоново «Ваур!».
Внезапно тяжесть со спины исчезла, и я, поднявшись на четвереньки, выбрался из лужи. Грязная вода плеснулась внутри шлема, замазав забрало и лишив меня способности видеть происходящее за его пределами. Неприятное ощущение беспомощности, особенно учитывая неопознанную опасность, которая приближается неизвестно с какой стороны. Держа голову наклоненной, чтобы скопившаяся в шлеме грязь не попала на тело, — скоро ли удастся помыться? — я попытался поднять лицевой щиток. Сперва пальцами, затем при помощи голосовой команды, но результат в обоих случаях оказался отрицательным. Потративший множество сил на то, чтобы закрыться, щиток принципиально, не желал открываться.
— Что с тобой? — спросила Ольга, положив руку мне на левое плечо.
— Заклинило, — ответил я, потянувшись к стыку на спине.
— Что?
— За… — Рука скользнула по мокрой траве, и я, кувыркнувшись вокруг своей оси, упал на спину. Вся находящаяся в шлеме грязь плеснула в лицо, густыми потоками стекая по щекам.
С мягким чавкающим звуком забрало поползло вверх.
— А почему ты такой грязный? — В голосе Ольги столько неподдельного изумления, что, даже имей я возможность ответить, и то не знал бы, что сказать. А так осталось лишь крепче сжать губы и сдержать рычание.
— Грязевые ванны улучшают цвет кожи, — сообщил джинн. — Ибо взращенные в грязи цветы имеют лепестки нежнее шелка, в песках же растут лишь колю… Ой!
— Это же дед Маздай, — произнесла Ольга. — Чего ты испугался?
Но джинн ей не ответил.
Ответил сам Маздай, но немного позже.
Выбравшись из костюма, я умылся водой из бурдюка и наконец-то смог вздохнуть полной грудью и посмотреть на мир ясными глазами.
— Кажется, дождь закончился…
— Скорее прошел, — уточнила Агата. — Вон на юге какие черные тучи, видно, и сейчас льет как из бочки.
— Нам с ним не по пути. Льет, и ладно. А ты, дед Маздай, как здесь очутился?
— Пешком.
— Я не про это.
— Да я напрямик, звериными тропами.
— И не об этом. Зачем нас догнать хотел?
— Собственно и не хотел, — пожал плечами Маздай.
— Как так?
— Вот так. — Сняв очки, он протер их краем рубахи и вновь водрузил на переносицу. — Мне тоже по ту сторону урочища нужно, а в этих краях это единственный переход.
— Так ты вроде бы никуда не собирался уходить? — подозрительно спросил я. Нелогичные поступки настораживают.
— Не собирался, да вот пришлось. К дружку думаю переселиться.
— Не мог до утра подождать?
— Почему не мог? — удивился Маздай. — Мог, конечно, но ради чего?
— Да хотя бы чтобы под дождем не мокнуть. В твоей башне и тепло, и сухо.
— Ага. Было.
— Что-то случилось?
— Развалилась в пыль и прах.
— Как?!
— Полностью. Я едва услышал, как что-то поблизости затрещало громко, так сразу и выскочил — посмотреть. А на месте бывшей двери странная конструкция из железа возвышается. Словно бы как дверь, но какая-то странная, с большой круглой ручкой посредине. Тут она качнулась да как грохнется на землю. Тряхнуло так, что бродивший поблизости тролль с испуга на дерево залез.
— А остальное-то выдержало?
— Ага. Только недолго. Как невесть откуда взявшаяся конструкция упала, следом стены и башня рушиться начали. Чудом успел отбежать, и то чуть не задавило.
— Камнями?
— Почему камнями? Одним камнем. Что вместе с деревом свалился и лишь чудом не задел.
— С каким деревом?
— С тем же, на которое забрался.
— Кто забрался?
— Да тролль же… Ты чем слушаешь?
— При чем тут тролль?
— Как при чем? Он же чуть не задавил меня.
— Ты ведь говорил, что тебя камнем едва не придавило.
— А тролль, по-твоему, из дерева выструган?
— Ну… наверное, нет.
— То-то.
Несколько мгновений я переваривал полученную информацию, а затем, отлучившись за ближайший кустик, якобы чтобы побыть одному, постучал по серебряному кувшину в моем кармане.
— Эй, джинн! Можно тебя на минутку?
— Никого нет дома.
— Джинн!
— Все ушли на джихад.
— Джинн!!!
— Я не виноват, оно само.
— Что само? Ты какие двери там поставил, архитектор недоделанный?
— Какие сказал — такие и поставил, — высунувшись из кувшина, заявил призрачный дух кувшина.
— Кто сказал?
— Ты.
— Я?!
— Ты же хотел как в банке? — уточнил джинн. И, засунув руку в карман, достал потрепанный каталог со следами жирных пальцев на мягкой обложке. — Вот она.
На продемонстрированной им картинке были изображены двери для банковских сейфов. О чем и сообщала лаконичная подпись под фотографией: «Лучшая дверь для вашего банка. Восемнадцать степеней защиты всего за один миллион. Каждая тысячная дверь в подарок».
— Н-да… А восстановить башню сумеешь? — поинтересовался я.
— А ты видел, что от нее осталось? — вопросом на вопрос ответил джинн и нырнул в кувшин, буркнув напоследок: — Вот и я не видел, и видеть не желаю. Ибо башенки в песочнице ведерком возводить с детства не люблю.
ГЛАВА 23
Череда видений
Не так я страшен, как меня малюют абстракционисты.
Черт
Вспомнив Дарвина, легко понять, отчего взобраться на крутой склон значительно легче, чем спуститься с него: передвигаться на четырех конечностях дремлющие в крови инстинкты помогают, а вот пятиться на манер рака — нет. Знать бы еще, что помогает так лихо с него, со склона то бишь, скатываться. В третий раз уже…
— Ой! Ай!.. Шлеп! Плюх! Ой! Брр… У-у-у…
Или все-таки всего второй раз, если не считать первый скоростной спуск, когда направление моего движения до падения совпало с направлением после оного. Чего не скажешь про общее самочувствие, но это уже детали…
— Хватит дурачиться! — сердито кричит с гребня холма Агата, уперев руки в боки. Ее рыжие волосы трепещут на ветру, окружая гордый профиль огненным ореолом. — Нам пора идти.
«Разве так нужно обращаться к Сокрушителю?» — проносится в моей голове мимолетная мысль вместе с законной злостью на скользкие подошвы моего костюма-доспеха.
Отплевываясь и встряхиваясь всем телом, словно пес, я выбираюсь из ручья, весело журчащего по дну ущелья. Из его прозрачных струй на меня насмешливо таращат свои выпуклые глаза серебристые рыбины, оттопырив губы и лениво шевеля плавниками. При глубине ручья мне по колено и ширине едва ли больше метра просто удивительно, как я умудрился вымокнуть с головы до ног, не прилагая для этого специальных усилий. То есть не ложась по его течению на бок, поскольку в других плоскостях мое тело не сможет достаточно волнообразно изогнуться, чтобы принять форму его русла. Распрямившись, я поднимаю руки к небу. Вода, струясь сквозь звенья кольчужного костюма ручейками, словно из дуршлага, стекает обратно в ручей. Одно хорошо — костюм теперь вымыт как снаружи, так и изнутри. От попавшей в него грязи и следа не осталось. Впрочем, как и от содержательной болтовни компьютера. Теперь из динамиков доносится лишь невнятное бормотание и монотонное гудение. Видимо, вода что-то там закоротила… Тоже мне, древние умельцы, не могли водонепроницаемым сделать.
— Поднимайся! Или мне спуститься и вынести тебя на руках?
— Иду! — кричу я валькирии в ответ (с нее станется) и поднимаю взгляд на бросивший мне дерзкий вызов каменистый склон. Четко просматривающиеся на нем борозды отмечают путь моих прошлых неудач. Если глазомер меня не подводит, то в последний раз я одолел по крайней мере треть пути наверх.
«Ты, братец, еще ползать как следует не научился, а уже мечтаешь летать, — проворчала та часть моего сознания, которая отвечает за возникновение и воплощение в жизнь комплексов и фобий. На что ее вечный оппонент — разум, ответил: — Так летать дракон будет, а я только сидеть на нем верхом. Делов-то…»
Окрыленный радужной перспективой, я смело поставил ногу на склон и начал восхождение. После второго шага мокрые подошвы начали скользить, и я пустил в ход руки, для надежности прижавшись всем телом к состоящему из мелких округлых камушков склону. Продвинувшись еще немного, я достиг той черты, за которой прошлый раз последовало стремительное падение.
— Ваур! — Расправив крылья, Тихон лихо спланировал над моей головой.
Чтобы удержаться от падения, мне пришлось распластаться на камнях подобно выброшенной штормом медузе на песке. Какой удар по репутации…
Переведя дыхание, я осторожно вытащил из кольца меч и с его помощью пополз дальше наверх.
— Вауррр… — торжествующе взревел рыжий демон, громко плещась в ручье. Его рык плавно перетек в довольное урчание и хруст перемалываемых крепкими зубами костей.
Продвинувшись почти на два метра вперед, я с гордостью отметил, что большая часть пути позади.
На какое-то мгновение сквозь треск в динамике прорвался четко различимый голос, оповестивший всех желающих и нежелающих, но не имеющих возможности огородить себя от подобной информации, о том, что носки из шерсти мамонта превосходно помогают от облысения. Повеяло чем-то до боли родным, ностальгически трепетным… И вновь невнятное бормотание, из которого не вычленишь ни слова. Но уверенность в том, что мы с местными древними не такие уж и разные, осталась.
Вауркнув, мимо промчался Тихон, накрыв меня волной вылетающего из-под лап щебня.
Выбравшись наконец на вершину, я отполз от края и обессилено растянулся на жестких камнях и ненамного более мягких сорняках, сумевших протиснуть между первыми свои колючие стебли. Все мое существо наполнилось торжеством.
— Тебе плохо? — опустившись передо мной на колени, заглянула в лицо Ольга.
Ее зеленые глаза влажно блестят. Такие близкие, такие желанные…
— Оленька, — неожиданно охрипшим голосом проговорил я, накрыв ее руку ладонью.
— Да?
— В дороге поговорите, — заявила Агата, закинув за спину торбу с припасами.
Вот так всегда…
Поднявшись на ноги, я приблизился к краю обрыва и бросил прощальный взгляд на покоренный склон и извивающийся в низине ручей. Сверху он кажется таким близким! Каких-то семь-восемь метров. Да уж, альпинист с меня…
Спустя час выяснилось, что и пешеход с меня тоже, мягко говоря, не очень.
Хорошо джинну, сидит себе в кувшине, прохлаждается. Небось у него там и своя климатическая установка, пиво прохладное, радио на местной рок-волне и кресло-качалка, а здесь плетешься вверх-вниз с холма на холм, глотаешь пыль и жаришься на солнце.
В очередной низине, поросшей низкорослым терном, который после буйства джунглей выглядит уж очень убого, Дед Маздай остановился и заявил, что тут наши пути расходятся.
— Мне туда, — махнув в сторону, перпендикулярную нашему маршруту, заявил он. — Там дружок живет.
— Что он там увидел? — поинтересовалась Агата, не понявшая ни слова из речи Маздая.
— Он говорит, что ему нужно туда, — пояснил я.
На что переселенец по моей с джинном совместной вине согласно закивал головой.
— Расставаться будем? — уточнила рыжеволосая охранница.
— Будем, —подтвердил я. — Ну что, Маздай, спасибо тебе за все и удачи на новом месте.
— Вам тоже. Тебе, дракон, ясного неба и попутного ветра. Синеглазой тигрице, — он слегка склонил голову перед Агатой и улыбнулся, —удачной охоты… Зеленоглазой пантере — здорового выводка… А прелестной юной деве пусть достанется все, чего сама пожелает. Прощайте.
— Прощай, — ответил я его спине, стремительно удаляющейся прочь.
— Что он тебе сказал? — тотчас поинтересовалась Оля.
— Когда?
— Только что.
— Ну…
— Какая разница? — пожала плечами Агата. — Нам пора идти.
— Он в основном об Агате говорил, — заявил я, погладив прижавшегося к ноге Тихона.
Голубоглазая валькирия недоверчиво переспросила:
— Про меня?
— Да.
— И что конкретно?
— А какая разница?
— Никакой. — Она пожала плечами и отвернулась.
— Ладно-ладно… — лихорадочно соображая, я поспешил остановить ее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48