— Майор перевел глаза на молодого человека.
— Соловьев, — первым назвался тот.
Они обменялись рукопожатиями. Костричкин с нескрываемым любопытством разглядывал капитана, о котором ему рассказывал Вергизов.
— Садитесь, товарищи! — пригласил Вергизов.
— То обстоятельство, — майор вернулся к прерванному приходом Костричкина разговору, — что резидент прибыл в Приморск, подтверждает наши предположения: враги накануне совершения диверсии. Пока трудно предугадать, как они собираются осуществить свое черное дело. Ясно одно — мы должны сорвать их планы. Ближайшим объектом действий диверсантов станет, по-видимому, квартира профессора Якименко. Завтра к вечеру у него соберутся видные ученые Приморска. К профессору в качестве чертежницы подослана шпионка Белгородова. Несомненно, замышляется жестокая диверсия. На этом участке, кроме майора Смелых, остаются я и лейтенант Костричкин. Вы, лейтенант, выполнили все, как было намечено? — обратился к Костричкину Вергизов.
— Так точно, Василий Кузьмич. Еще не рассвело, как я уже был у дома Якименко. Все тщательно обследовано. В заборе обнаружен большой проем, замаскированный свежесрубленными ветками…
— Вы ничего не нарушили там? — с тревогой спросил Вергизов.
— Никак нет. Все осталось в прежнем виде.
— Правильно поступили, — майор поднялся и зашагал по комнате. — Детальный план наших действий на этом участке мы разработаем позже. Данные, которыми мы располагаем, говорят о том, что у засланного к нам диверсанта есть сообщники. Сколько их и кто они? Нам известны трое: Белгородова, косоглазый парикмахер Запыхало и «Рыболов», имеющий, как предполагает полковник, особое задание, связанное с лесной базой. Существуют еще два человека, связанные с диверсантами, но личность их пока не установлена. Один из них оперирует здесь, в Приморске, другой — в нашем городе, в зоне номерного завода. Ни один из врагов и их сообщников не должен уйти от наказания! В этой связи очень интересную работу провел товарищ Соловьев в сотрудничестве с работниками уголовного розыска Приморска. Доложите, пожалуйста, капитан, — попросил Вергизов.
— С капитаном Стержневым из угрозыска, — сказал Соловьев, — нас связывает несколько совместных операций по ликвидации осиных гнезд бандитов. И мое появление у него особого удивления не вызывает. Но зато, откровенно признаюсь, когда речь зашла о косоглазом парикмахере, пришлось удивиться мне. Оказывается, этот тщедушный старик был уже замешан в уголовном преступлении и ухитрился выйти сухим из воды. Позже Запыхало реализовал драгоценности, награбленные известным налетчиком Иваном Булановым, по кличке «Джентльмен». Сейчас этот субъект вернулся из исправительно-трудовой колонии и поддерживает связь с парикмахером. Хорошо осведомленные о повадках «Джентльмена», работники угрозыска были удивлены, что он больше не делал попыток ограбления, Между тем бандит сорит деньгами, пьянствует в ресторанах и обрастает прежними своими «корешами». За ним, как тень, ходит его дружок Васька Тюлень. Товарищи из милиции считают, что снабжает его деньгами Запыхало, очевидно, рассчитывающий на его помощь в нужный момент. Делает это косоглазый, конечно, не без ведома «хозяина» — главного диверсанта, а скорее всего — по его же заданию. Я считаю, что у нас есть основания арестовать Запыхало, а вместе с ним и «Джентльмена», — закончил Соловьев.
— Вы правы, капитан, — в раздумье проговорил Вергизов, — Запыхало надо арестовать. До сих пор мы оставляли его на свободе для того, чтобы не насторожить врага, не дать ему догадаться, что мы знаем о «воскрешении» Белгородовой под другим именем. Но теперь час косоглазого настал. Арестуем его завтра к концу дня. В это время к нему обычно заходит «Джентльмен». Кроме того, у врагов останется мало времени, чтобы перестраивать план, если им станет известно об аресте косоглазого. Выполнение этой задачи возлагается на вас, капитан Завьялов.
— Слушаюсь, Василий Кузьмич. Но как нам быть с врачом Варшавским? Я уверен, что они постараются уничтожить такого свидетеля. На него ведь уже готовилось покушение. Только выдержка и хладнокровие врача спасли ему жизнь.
— Ваше опасение не лишено основания, — Вергизов склонился над картой и еще раз внимательно вгляделся в карту поселка Лубково. — Оно тем более основательно тем, товарищ Завьялов, что Варшавский не только оперировал Белгородову, но видел и слышал голос «главного», хотя и не разглядел его лица. Врача необходимо охранять. Поручаю вам, товарищ Соловьев, охрану Варшавского.
— Есть!
— Приступайте к заданию немедленно, товарищи. Подумайте, что нужно сделать каждому по его объекту — и действуйте. Как только кто-нибудь из вас закончит выполнять свою задачу, — немедленно свяжитесь со мной. А вы, товарищ Завьялов, свои действия согласуйте с работой отдела капитана Стержнева.
Условившись о связи и уточнив некоторые детали, Вергизов отпустил Завьялова и Соловьева и остался вдвоем с Костричкиным,
ГЛАВА XV
Рассвет, как часто случалось в последнее время, застал полковника Решетова в кабинете. Он разрешил себе вздремнуть только часок и сейчас читал донесение Вергизова. Майор сообщал, что сегодня под утро Белгородова покинула дом профессора Якименко и скрылась. Предприняты поиски. В донесении упоминалось также, что в квартире профессора Якименко деятельно готовятся к празднованию юбилея.
В утренней тишине резко прозвучал телефонный звонок. Не отрывая глаз от донесения, полковник снял трубку.
— Решетов у телефона. Слушаю, товарищ Костричкин. Кто? «Первый»? Очень хорошо, не выпускайте из виду. Откуда? Из Стрельца? Правильно… Действуйте!
Итак, Костричкину удалось обнаружить Белгородову в районе поселка Стрелец. Там же были замечены два шедшие один за другим лимузина, принадлежащие иностранной торговой фирме. Подтверждались данные, полученные из Москвы, о том, что один из «гостей» — диверсант. Необходимо установить его личность и изолировать. Как удастся работникам госбезопасности парализовать действия врага, покажет время. Пока важно, что он находится в поле зрения чекистов. Что касается Белгородовой, то с ней связаны особые расчеты.
Настойчиво затрезвонил телефон. Наступал новый день, полный забот, тревог и неожиданностей. День, похожий на множество других дней, начинавшихся телефонными звонками на рассвете и кончавшихся выездами на места происшествий глубокой ночью.
— Решетов у телефона, — снял трубку полковник. Взгляд машинально скользнул по циферблату часов. Было семь утра. Как и предполагал полковник, звонили с номерного завода. Завод в последнее время находился под особым наблюдением работников Комитета. Там, в пристройке, рядом с проходной, обосновался капитан Смирнов.
Ни один человек не попадал на территорию завода без того, чтобы об этом не знал капитан.
После возвращения из лесу, где Смирнов встретился с Прохоровым, ему была поручена охрана завода. О том, что Смирнов является работником госбезопасности, знали два—три человека.
О любом, даже незначительном, происшествии немедленно сообщалось Решетову. Сейчас Смирнов докладывал, что ночь прошла спокойно.
— «Первый» зашевелился, — сообщил Решетов Смирнову. — Теперь каждую минуту нужно ждать «гостей». Предупредите товарищей.
— Слушаюсь, — ответил Смирнов.
Материалы следствия и донесения работников Комитета, наконец собственное чутье чекиста подсказывали Решетову, что готовится диверсия не только с целью разрушения материальных ценностей, но, в первую очередь, уничтожения людей-ученых и рабочих завода.
Лабораторные исследования содержимого металлической коробки, извлеченной со дна моря, не удовлетворяли ни Решетова, ни генерала. По требованию полковника коробка была направлена в Московский специализированный научно-исследовательский институт. Эксперты обращали внимание на то, что оружие обладает большой разрушительной силой, связанной с выделением особо вредных газов. Они указали также, что газы могут вступать во взаимодействие со взрывчатыми веществами. Но институт не мог установить, к какой группе относятся эти газы. Это осложняло положение.
Решетов мысленно перебирал все меры, предпринятые для охраны завода, и не находил в них изъяна, но все же тревога не покидала его. С нетерпением поглядывал полковник на часы. Наконец в дверь постучались. Вошли Матвеев и Крылов, подтянутые, тщательно выбритые и, на первый взгляд, очень спокойные. Здороваясь с вошедшими, Решетов опытным глазом заметил скрывавшуюся за внешним спокойствием настороженность.
— Пешком? — спросил Решетов.
— Как условились, — ответил Матвеев. — Мы с Владимиром Николаевичем уже успели побывать во всех цехах и битый час бродили по улицам, прежде чем прийти к вам.
— Ну, и какие выводы?
Решетов внимательно взглянул на Матвеева. После болезни Владимир Петрович похудел и от этого выглядел моложе. Бледность все еще не сошла с лица.
— Как будто все предусмотрено. Охранные посты не покидают своих мест ни днем, ни ночью. Все хорошо проинструктированы на случай вражеской вылазки. По вашему совету изменен режим пропусков на территории завода…
— Как с гаражом для автомашин?
— Переведен на территорию по соседству со строительством нового административного корпуса. Навес полностью закончат завтра. В каждом цехе усилены противопожарные меры, обеспечены запасные выходы. Исподволь подготовляем рабочих, чтобы в случае опасности не возникло паники.
— Это хорошо.
— Да, это необходимо было сделать, — вступил в разговор Крылов. — Перевод того или иного члена партии из одного цеха в другой не вызвал никаких нареканий. Люди сразу соглашаются… Как будто догадываются о чем-то… Даже становится как-то не по себе, товарищ полковник. Ведь посвящены только члены парткома, и то со строгим предупреждением о соблюдении тайны…
— Решение правильное, коммунистов должно быть побольше в каждом цехе. Не беда, если временно поработают на непривычных участках. Если вы не возражаете… — звонок телефона прервал Решетова. — Простите, — извинился он и снял трубку, — Решетов слушает. Да, это я. Так…
«Говорите с Приморском», — предупредила телефонистка. Затем в трубке послышался прерывающийся от волнения женский голос.
«Сегодня на номерном заводе перед вечером возникнет пожар. Будет сопровождаться взрывами. Ни в коем случае не употреблять при тушении пожара воды»…
— Кто со мной говорит?.
— «Друг», — Решетов услышал, как повесили трубку.
Матвеев и Крылов видели, как посуровело лицо Решетова. Густые брови сошлись на переносице. С минуту он молчал, глядя в одну точку. Затем, как бы очнувшись, поднялся и предложил:
— Так, если не возражаете, отправимся на завод.
— Мы готовы.
— Шофера не надо. Я сам поведу машину, меньше будем привлекать внимания.
Решетов поправил галстук, взял шляпу и вышел вслед за гостями. Проходя мимо дежурного, он остановился, тихо дал какие-то указания и поспешил за товарищами.
Машина пересекла городскую черту и быстро понеслась по асфальтированному шоссе, ведущему к заводу. Решетов наклонился к баранке и молча следил за дорогой. Матвеев и Крылов тихо переговаривались. Пронзительно сигналя, их стремительно обогнали четыре пожарных машины.
Вскоре влево от дороги показался высокий каменный забор, тянувшийся на несколько километров. По правую сторону возвышались новые коттеджи. Завод быстро обрастал жилыми домами. Новый поселок вмещал уже несколько тысяч жителей, преимущественно рабочих предприятия.
Решетов свернул влево и повел машину к проходной. Ворота предупредительно распахнулись, но полковник остановил машину, не выключая мотора. Путь преградил человек с поднятой рукой.
Охранник узнал Матвеева, пропустил его и закрыл ворота.
Решетов поставил машину у забора, рядом с другими легковыми автомобилями, принадлежащими рабочим завода.
— Начнем с самого въезда на территорию, — предложил Решетов.
— Хорошо, Михаил Николаевич, — согласился Матвеев.
Они направились к проходной, куда уже успел зайти охранник. У ворот Решетов окинул взглядом территорию. Справа стояло складское помещение. За ним высился сборочный цех. Многоэтажное здание сверкало стеклами окон. В него вело восемь широких ворот-дверей, устроенных между колоннами. Дальше, сколько охватывал взор, тянулись корпуса инструментального, штамповочного, кузнечного цехов. За ними угадывались строения, скрытые кронами деревьев. Слева, па строительной площадке, возводился новый цех. Работы только начинались. Два экскаватора вынимали из котлована землю и ссыпали ее в кузова автомашин. По ту сторону котлована попыхивал паровоз с вереницей железнодорожных платформ, груженных котельцом.
Решетов подошел к котловану: там, на шестиметровой глубине, люди планировали площадку фундамента. В это время из недр заводского двора выполз подъемный кран на гусеничном ходу. Его длинная стрела устремилась в небо, точно дуло зенитки. Затем опустилась, подхватила связку ящиков, приподняла и, развернувшись, поставила на железнодорожную платформу.
Решетов отметил, что железнодорожная ветка подходит к котловану вплотную. Он перевел взгляд на строение, видневшееся за краном. В чем размещалась столовая завода. На втором этаже — клуб и библиотека.
— До чего скученно! — недовольно сказал он.
— Это временно, — объяснил Матвеев. — Вот закончим строительство первой очереди и рассредоточим производственные помещения, а в этих разместим административные и подсобные отделы.
— В случае пожара здесь бед не оберешься, — нахмурился Решетов. — Надо усилить противопожарные меры. Да, товарищ Матвеев, — вспомнив что-то, спросил Решетов, — не звонил ли вам Степанковский?
— Нет. Вы знаете, что он уехал в Приморск?
— Да. К сожалению, не сумели его отговорить. Я надеялся, что он позвонит вам…
— Пока нет. Если и будет звонить, то позже.
— Я попрошу вас, если позвонит Степанковский… тотчас сообщить мне…
— Хорошо.
Решетов медленно направился к сторожке, как бы измеряя шагами расстояние между ею и котлованом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45