Четвертая сошла с ума во время брачной церемонии. Но это — обычное дело. С ума у нас часто сходят. Особенно те, кто посещает кабинет королевы. Зато приданое всех четырех принцесс осталось в королевской казне.
Великолепно! Я выхожу замуж за женоубийцу! Вот не верится мне, что три достаточно молодые принцессы обладали столь хрупким здоровьем, что загнулись сразу после бракосочетания. Чутье подсказывало, что без помощи королевы, Осанны и самого принца здесь не обошлось. Видимо, присвоение приданого — это их способ пополнения казны.
— А родственники умерших принцесс? Они разве не предъявляли претензий Таране? — с подозрением спросила я.
— О нет, — округлив глаза от ужаса, прошептала Ила. — На это никто не решится. Ведь наша королева связана с темными силами. И Осанна ей помогает в мрачном колдовстве. Им служит существо, которое высасывает жизненные силы из людей, лишает разума и даже души. Поэтому родня умерших принцесс молчит. Но в округе больше не осталось девиц знатного рода, достойных взять в мужья принца. Всех попрятали в других королевствах. Тогда Тарана и Осанна обратились к богине Тамир, и появились вы…
Похоже, я — следующая жертва этой кучки маньяков. Выбираться — и как можно быстрее. А нельзя ли поссорить двух пенсионерок?
— Слушай, Ила, а ведь Осанна у вас не только жрица богини Тамир, но и главная советница королевы? — предположила я.
— Конечно, — удивилась Ила. — А еще Осанна — хранительница древней мудрости.
— Ага, догадываюсь, — мрачно кивнула я, — типа там, дела давно минувших дней, преданья старины глубокой…
— Откуда вы знаете, принцесса? — искренне удивилась Ила и, заговорщицки склонившись ко мне, прошептала: — У Осанны во дворце весь подвал завален папками с надписью «дело». Говорят, там на каждого жителя Микер папка имеется, и даже в праздничную неделю Зачатия Осанна сидит в подвале и подшивает в папки новые листки…
— А шьет, вероятно, белыми нитками? — предположила я.
— Только белыми! — заверила девушка. — А предания — любимое занятие Осанны. Она как про кого-нибудь что-нибудь услышит, так сразу бежит к королеве. И предает, предает…
Милейшая дамочка! Нет, такую с хозяйкой не поссоришь. Аргус, все это время молча сидевший в углу кровати, громко закаркал, ненавязчиво указывая на дверь крылом. Я поняла его с полувскрика. Сделав знак Иле, тихонько подкралась к двери и распахнула ее. В комнату с грохотом упала Осанна, подслушивавшая у замочной скважины. Жрица, кряхтя, поднялась с пола и заорала на Илу:
— А ну пошла отсюда вон! Принцессе пора спать!
Ила, пискнув, выскочила в коридор, и Осанна повернулась ко мне:
— Вам, принцесса, не пристало разговаривать со служанками. Скоро сядет солнце, ложитесь спать.
— Да мне бы птичку перед сном выгулять, — жалобно проблеяла я.
— Никаких гулянок! — отрезала жрица и, бодро стуча каблуками, вышла из комнаты.
Через секунду я услышала, как в замке повернулся ключ, и заорала:
— Эй, мне по нужде надо выйти! По большой и по маленькой!
— Ночной сосуд под кроватью принцессы, — елейно отозвалась из-за двери Осанна. — Покой вашего высочества будут охранять десять стражников, так что не пытайтесь выйти раньше, чем я открою дверь.
Каблуки Осанны загрохотали по коридору, а я кинулась к окну — проверять на крепость решетку. Она не поддавалась.
— Мы в ловушке! — Аргус констатировал факт.
По-хорошему меня отсюда не выпустят. Что ж, будет как обычно — то есть по-плохому. Я прикинула расстояние между прутьями решетки — пролезть туда мог только Полкан в его наименьшей ипостаси. Выслушав мой план, дракон бодро кивнул и улетел. Мы с Аргусом поделили кусок хлеба и воду на двоих, а потом полночи болтали. Приятно в этом сумасшедшем доме пообщаться с умным человеком. Ну, не человеком, конечно, но все равно умным.
* * *
Следующий день выдался на редкость суматошным. Сплошные торжественные речи, пиры и средневековые развлечения. Приодели меня для церемоний получше, то есть выдали скромное красное платье с черной отделкой (как оказалось, красное и черное — любимые цвета богини Тамир).
Принарядилась ради праздника и Тарана — королева сменила черное платье на темно-фиолетовое и нацепила на себя максимально возможное количество украшений. Она сидела на троне, сжимая в руке символ королевской власти — жезл. Разглядев его форму, я невольно хихикнула, хотя в тот момент мне было вовсе не до смеха. Такие штуковины у нас продавались в секс-шопах. Жезл был сделан из материала, похожего на розовое стекло, и с виду удивительно напоминал… ну, скажем, символ плодородия: к шаровидному основанию крепился небольшой отросток с закругленным концом. Гордая пенсионерка с фаллоимитатором на троне смотрелась забавно. Если не сказать — карикатурно. Но Тарана, видимо, не находила в странном символе королевской власти ничего смешного и не расставалась с жезлом ни на минуту.
— Да она от местного воинствующего целомудрия просто не понимает, на что это похоже, — тихо ответил на мое замечание Аргус, устроившийся у меня на плече.
Многочисленные придворные дамы тоже надели новые наряды и увешались аляповатыми драгоценностями. Только Осанна не изменила своему черному плащу. Мужчин при дворе Тараны было немного. Считая принца Нота, семеро. Вся эта компания и составляла Совет благородных, которому меня представили.
Затем королева прощалась с народом. Она вышла на балкон и, заливаясь слезами, долго и трогательно клялась в любви и преданности жителям Микер, рассказывала, как разрывается ее сердце от расставания с ними. Внимали этой речи два-три десятка придурочных с виду горожан, более всего напоминавших приодетых к празднику пациентов психушки. Готова поклясться, что у нескольких слушателей из безвольно раскрытых ртов бежали струйки слюны.
Когда Тарана замолчала, утирая слезы, Осанна тоже достала из рукава платок и громко высморкалась. Это вызвало неожиданную реакцию — горожане бухнулись на колени и хором завопили: «Не покидай нас мать, детей своих!» Мне же захотелось повторить бессмертное высказывание Станиславского: «Не верю!» Уж слишком ненатурально играли и королева, и ее подданные. Но для средневекового менталитета сошло. Слезы Тараны вмиг высохли, и пенсионерка бодро сообщила:
— Только по требованию народа не покину я трон свой!
Крайне утешительное известие!
Турнир не вызвал у меня никаких эмоций, кроме откровенной скуки. Несколько местных и заезжих рыцарей бессмысленно тыкали друг в друга копьями, пытаясь вышибить противника из седла. Интерес к такому виду развлечений во времена средневековья можно объяснить только отсутствием телевизора. Но хилый турнирчик в Микерах уж никак не сравнить с масштабными батальными сценами из современных блокбастеров. Ая-то их немало повидала!
Зато Тарана и Осанна наслаждались зрелищем. Королева сияла, а жрица громовым басом подбадривала победителей и осыпала нелестными эпитетами побежденных. Принц Нот вяло улыбался и иногда (после очередного тычка от маменьки) махал рукой народу. За весь день мой жених не произнес ни слова. Умеет ли он вообще разговаривать?
К счастью, я, как невеста и виновница торжества, сидела в отдельной ложе и могла спокойно зевать и дремать.
— У вашего высочества скучающий вид. Вам не нравятся наши развлечения? — тихо прошипела мне в ухо выползшая из королевской ложи Осанна.
Я подскочила от неожиданности. Эта злая пенсионерка — просто ниндзя какой-то местного разлива. Интересно, как при такой комплекции и таких окованных железом каблуках Осанна наловчилась при необходимости так бесшумно подкрадываться? Ладно, вопрос риторический. Сейчас надо подольститься и похвалить местные обычаи:
— Нет, что вы, многоуважаемая Осанна! Мне очень понравился турнир. Просто за… захватывает! — Я попыталась придать голосу самое искреннее выражение. — Правда, в нашем королевстве подобные развлечения проходят немного иначе. Но я — большая их поклонница. Вот, например, когда наши с Уэллсом играли за путевку на чемпионат Европы, я так орала «Гол!», что аж стены тряслись.
Осанна поперхнулась, откашлялась и, застенчиво порозовев, спросила:
— Кто был гол?
— В смысле, кто забил гол? — уточнила я и честно призналась: — Не помню. Там мужик какой-то гол забил. Или два.
— И вы это видели, принцесса? — ледяным тоном произнесла Осанна.
— Дак ясен пень, видела! Чай не слепая!
Осанна, подхватив полы плаща, широкими прыжками кинулась в королевскую ложу. Добравшись до королевы, жрица что-то прошептала ей на ухо. Тарана побледнела, схватилась за сердце и одарила меня ненавидящим взглядом.
— Дорого бы дала, чтобы узнать, что эта подлая жрица королеве такого понарассказала, — вслух призналась я.
— Договорились, — обрадовался Аргус. — Значит, за тобой должок. Слушай: Осанна сообщила, что невеста принца — нецеломудренная девушка, потому что видела голого мужчину и даже кричала, что он гол. А может, видела и двоих голых мужчин. Ты бы поосторожнее с лексикой, а то доведешь больную царственную старушку до инфаркта.
— Кувалдой эту царственную старушку фиг добьешь! — в сердцах заметила я. — Кто ж знал, что эта карга Осанна так мои слова истолкует! Кстати, а ты как услышал, что она сказала?
— А у меня слух хороший, — лениво откликнулся Аргус. — Вот сейчас, например, Тарана говорит, что ты ей сразу не понравилась, потому что тебя даже тварь из жезла не взяла. По словам королевы, по твоей блудливой мо… лицу с синяком видно, что у себя в королевстве ты из постели в постель прыгала. Избавиться от тебя свекровь собирается, как только принц на войну уедет. Народу сообщат, что новая принцесса загнулась от тоски по мужу.
— Блин, тоже мне Ярославну нашли! Может, им еще на заборе поплакать? — сквозь зубы процедила я, возмущенная жесточайшей несправедливостью обвинений. — Да по кому тут тосковать-то? По этому недомерку?
В это время в королевскую ложу проскользнул стражник и подал Таране свернутый трубкой лист бумаги. Королева развернула послание, прочла его и, нахмурившись, начала что-то рассказывать Осанне.
— Аргус, о чем это они?
— Пришло донесение из расположенного неподалеку от столицы селения. Этой ночью там объявилось чудовище, сожгло три сарая и местный храм богини Тамир, а также ополовинило съестные запасы тамошнего старосты…
— Ну наконец-то! — обрадовалась я. — Связь здесь на букву «х», но не хорошая. Это ж полсуток прошло, прежде чем они раскачались. Но все равно Полкан — молодец!
В этот момент в глазах у меня потемнело. Звуки слышались приглушенно, как сквозь слой ваты. Изображение пропало вовсе. Я испуганно вжалась в кресло. Только этого мне сейчас не хватало! Если ослепну в этом медвежьем углу, то уж точно можно прощаться с жизнью. Грудь пронзила волна острой боли. На лбу выступил холодный пот. Приступ продолжался минуты две, но это время показалось мне вечностью. Наконец боль исчезла и зрение вернулось.
— Что с тобой было? Ты как-то странно побледнела, — заметил Аргус.
— В этом отсталом средневековье где-нибудь продают аспирин? — задала я вопрос, на который заранее знала ответ…
Перед церемонией венчания всем была дана передышка на послеобеденный сон. На сам обед, кстати сказать, не поскупились. Я не только наконец-то наелась и накормила Аргуса, но и сумела припрятать под платьем буханку хлеба и пару бутылок вина. Кто знает, когда еще нас накормят досыта? Вдруг пенсионеркам придет в голову очиститься лечебным голоданием?
От волнения я не могла спать. Да и не собиралась. Первым делом надо было подготовиться к первой брачной ночи. Само бракосочетание не очень меня смущало. По нашим законам оно все равно не имеет никакой законной силы. Вернусь домой — и мой брак закончится как дурной сон. Печатью мой паспорт Тарана с Осанной не испортят. Остался он в таком далеке, куда микерским пенсионеркам не добраться. Ах да, еще клятва любить друг друга в болезни и здравии, горе и радости, богатстве и бедности… Или здесь какие-то другие невыполнимые обещания? Ха! Сложу пальцы за спиной крестиком и поклянусь в чем угодно.
Но вот первая брачная ночь меня беспокоила всерьез. Несмотря на продвинутость и раскрепощенность нашего поколения, венценосный юнец не вызывал у меня никаких сексуальных побуждений. Такой супруг вполне способен испортить девушке всю жизнь. В особенности половую. Значит, надо его от меня изолировать, хотя бы на одну ночь. А завтра пусть едет на войну — подвиги совершать! И без мировой славы чтоб не возвращался!
Я выбрала из кучи дров, сваленных у камина, бревнышко поудобнее, обернула его тряпкой, чтобы не нанести молодожену смертельных увечий, и засунула под кровать. Оглоушу, а утром объясню, что мальчонка сознание потерял от восторга.
Нового платья для венчания мне, как выяснилось, не полагалось. Как и фамильных драгоценностей королевской семьи. На фоне увешанных побрякушками придворных дам королевы и самой Тараны я выглядела очень бедной родственницей. Поэтому сняла с цепочки кольцо, доставшееся мне по наследству от Федора, и нацепила на палец. Все же типа драгоценность! В первую секунду мне показалось, что перстень великоват и вот-вот соскочит с безымянного пальца. Но потом он словно уменьшился в размере, плотно обхватив палец. Колдовство, однако!
Ближе к вечеру нас с принцем окрутили вокруг какого-то столба на центральной площади города. Лучи заходящего солнца окрашивали все вокруг в розовый цвет, дул легкий ветерок, и мне безумно хотелось сбежать из Микер. Там, за крепостными стенами, была свобода, здесь же, в городе, просто нечем дышать от лжи, лицемерия, подлости и коварства, которыми насквозь пропитан королевский двор.
Поглазеть на церемонию собрались, кажется, все те же двадцать придурочных горожан. Во главе свадебной процессии, горланя псалмы, шла Осанна, за ней уныло плелись мы с Нотом, далее следовала Тарана, а за ней — весь Совет благородных. Жрица неожиданно остановилась и обернулась к нам с мерзкой ухмылкой.
— Обручи! — скомандовала она, и на моем правом запястье защелкнулось нечто, напоминающее звено наручников.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38