Но при этом возникало странное чувство: глаза видели одно (потаенная девичья прелесть, не хватает длинного русского сарафана, веночка на голову, черной глади лесного озера – ожившая картина Васнецова), а разум не давал забыть, что перед тобой – терминатор. Думающая машина для убийства.
– Ты мне не рада? – глухо спросил Артур.
– Рада. Хорошо, что вы приехали, – ровно ответила девочка. – А почему же без Владлена?
– Его задержали дела… Постой, – торопливо заговорил он. – Нас здесь никто не слышит, я специально выбрал место. Тебе нужно бежать.
Жалость защемила грудь. Какая-то частичка сознания напоминала: ты – Избранный. Жрец прав: на пути к Шару нельзя быть гуманным и думать о жертвах… о той пресловутой «слезинке ребенка». Но нет. Тут командует сердце – логика бессильна… Торопясь, но стараясь быть последовательным, он рассказал ей все – начиная с акции, которую провела в санатории Марина Свирская. Аленка слушала внимательно, однако без всякого выражения на лице.
– И мой отец в это время находился там, в санатории?
– Да. Случайность, роковое стечение обстоятельств. Он даже принимал участие в расследовании…
– Почему же он сам не был убит? – спокойно спросила она. – По логике, он был опасен.
– Марины к тому моменту уже не было в санатории, – пояснил Артур, внутренне содрогнувшись. – Ее убили на «ракете» – цепочка оборвалась. Жрец все делает с запасом. Но теперь… Ты понимаешь? Марину решили заменить тобой… Так было задумано с самого начала. И я не случайно встретил тебя тогда, на улице. Правда, хулиганы, что на тебя напали, были как раз не запланированы. Я даже сам удивился.
– Я знаю.
– Что ты знаешь? – раздраженно спросил он.
– Что наша с вами встреча была подстроена. Догадалась. Я разбила коленку, а вы сказали: «Ничего, заживет. Ты же гимнастка». Откуда вы могли знать…
Они оба замолчали. Луна сияла с неба, будто сошедший с ума прожектор. Было совсем светло, и тени на земле вырисовывались неправдоподобно четко, словно вырезанные из черной бумаги.
– Зачем Марину ликвидировали? – наконец спросила Аленка. – Почему ей не дали эвакуироваться? Насколько я понимаю, она до последнего момента была вне подозрений.
– Это связано с особенностями кодирования, – механически ответил Артур. – Перед человеком ставится конкретная задача. Его организм заставляют крутиться на «повышенных оборотах». Но вскоре после этого наступает регресс. Человек будто просыпается, и с ним может произойти все что угодно. Он может умереть от шока. Может подробно рассказать о том, что делал, пока был под кодом… Словом, выходит из-под контроля. Поэтому Жрец не мог оставить Марину в живых.
Он схватил Аленку за плечи и резко развернул к себе.
– Ты понимаешь, что тебя ждет то же самое? – почти прокричал он. – Ты хоть что-нибудь вообще понимаешь? Беги отсюда, прямо сейчас… До города ты доберешься, сядешь в поезд… Денег я тебе дам. В конце концов, даже Жрец не всесилен, сразу он тебя проследить не сумеет.
Она мягко улыбнулась ему, будто мать – своему несмышленому ребенку.
– Вы же слышали: я должна отдохнуть. Сосредоточиться перед заданием.
Артур попытался удержать ее, но рука встретила пустоту. Аленка грациозно уклонилась в сторону и так же мягко сказала:
– Не стоит. Здесь же периметр, не знали? И датчики другие, рассчитанные как раз на таких, как мы.
Артур заглянул ей в глаза. Они были красивы – осмысленны. В них не было только одного: хоть капельки обычной человеческой теплоты…
"Солнце тут яркое и горячее, я, как раньше, уже не загораю, боюсь. Недавно был конкурс художественной самодеятельности, меня попросили выступить. Я сначала отнекивалась, неохота было, а потом подумала: а чего? Зря, что ли, в гимнастике столько пахала? Ну и согласилась. Мне так здорово хлопали! Помните номер с лентой? Папка, ты всегда от него был в восторге… Прокрутила все чистенько от начала до конца, даже сама удивилась.
Ну, пока! Привет дяде Георгию".
Шар уже не светился – он, казалось, источал ледяной мрак. Тени, метавшиеся внутри, стали гуще и темнее, отчего раскраска поверхности походила на камуфляж. Где-то там, в недрах, противно булькало и посвистывало, точно в большом ведьмином котле.
Жрец в черном одеянии стоял, обхватив Шар ладонями, закрыв глаза, смертельно бледный. Он был не здесь – его тонкое тело плыло по бесконечным дорогам другого мира, расцвеченного совсем уж фантастическими красками.
– Что ты хочешь узнать?
Вопрос сформировался в мозгу непонятным образом… Впрочем, Жрец к этому успел привыкнуть.
– Меня интересует карма одного человека… Его имя…
– Знаю, – беззвучно отозвался Шар. – Его путь пересекается с твоим. Это происходит на протяжении всей жизни, в разные моменты.
– Он способен мне помешать?
– Да.
– Как его остановить?
– Это невозможно.
– Черт возьми, – взъярился Жрец. – Неужели так трудно дать совет? Кто бы ты ни был, ты ведь сам открыл мне, что произошло миллионы лет назад. Древних больше нет… Они ошиблись, полагая, что люди новой цивилизации будут обладать теми же способностями, что и они сами. Они могли поддерживать Шары – ворота в Информаторий – своей энергией. Среди нас это могут лишь единицы. Я нашел их, собрал вместе, научил… Без меня Шар перестал бы существовать.
Голос молчал. «С ним бесполезно дискутировать, – вдруг подумал Жрец. – Ему бесполезно доказывать. Это всего лишь компьютер с огромным (страшно подумать каким) банком данных».
– Во Вселенной существует равновесие сил, – наконец возникло в голове (Жрец вздрогнул от неожиданности). – Масштаб здесь не важен – равновесие повторяется в большом и малом. Ты сам и тот человек, о которым ты говоришь – это одно и то же, повторенное в разных плоскостях. Темное и светлое начала. Вы не сможете жить друг без друга.
– Но ведь ты сказал, что я умру… Смерть моя будет насильственной. А как же он?
Ответа не было – контакт прервался, как всегда, неожиданно, на полуслове. Он был в своем мире, в небольшой комнате, и в раскрытом окне благоухал сад. Здесь же, у окна, стояла девочка, облокотившись о подоконник, спиной к Жрецу. Ее плечи были напряжены и неподвижны, как каменные. Жрец невольно залюбовался ею – как скульптор своим гениальным творением.
Он не сделал ни одного движения, но девочка ощутила чужое присутствие и резко обернулась.
– Прекрасно, – тихо проговорил он. – Я ставил защиту на свое поле… А ты все-таки меня распознала.
– А может, я просто увидела ваше отражение.
– Так окно открыто.
Аленка почувствовала злость. Ее подловили. Она с вызовом посмотрела на учителя, улыбающегося доброй открытой улыбкой, и протянула ему вскрытый конверт:.
«Дорогие папа и мама…»
Почерк был ее, и не только почерк… Она сама именно так бы и написала, будь она в настоящем спортивном лагере, всё, до последней запятой и кляксы в конце. («Как ты умудряешься ставить кляксы обычной шариковой ручкой?» – «Мама, я тебя умоляю…»)
– Откуда это?
Жрец продолжал улыбаться, словно был доволен успехами ученицы.
– Вы меня обманывали!
– В чем?
– Не притворяйтесь! – выкрикнула она. – Я этих писем не писала!
Он невозмутимо открыл конверт и оглядел исписанные странички.
– А по-моему, очень похоже. Одно письмо твои родители уже получили…
– Вы и их обманули!
– Их – да. Но не тебя.
Глаза Жреца вдруг сверкнули (Аленка попятилась, почувствовав ужас).
– Тебе было все известно заранее – с того момента, как ты переступила порог школы. Ты прекрасно поняла, что это не просто зачуханный балетный кружок при макаронной фабрике… Это – секта. Общество избранных, наделенных могуществом – таким, которое и не снилось простому смертному. Ты занимаешься в школе чуть больше года. И за это время, заметь, стала не просто первоклассным бойцом… Ты стала мастером. Боевой машиной. Ты знаешь теперь три языка, профессионально водишь автомобиль и мотоцикл, стреляешь из любого оружия… И ты полагаешь, все это ради развлечения? С друзьями в компании поприкалываться? Нет, дорогая моя.
(«Какой у него злой взгляд! Как же я раньше-то не замечала, а? Где уж было замечать…»)
– Ты стала очень важным человеком. Я вложил в тебя массу средств… Я тебя вылепил из обычного куска дерьма, придал форму и сделал так, чтобы ты не пахла. И тебе этого хотелось, не спорь со мной.
Голос его изменился – был резким и грубым и вдруг стал мягким, почти отеческим.
– И если я буду время от времени требовать от тебя выполнения определенной услуги… Не кривись так, я вовсе не имею в виду секс… Разве ты сможешь мне отказать?
– Услуги? – пробормотала Аленка с ужасом. – Это что, убить кого-нибудь?
– Убить, – просто подтвердил Жрец. – Убрать, ликвидировать… Называй как хочешь. Ты ведь к этому готовилась. И не только, так сказать, физически. Вся система занятий была направлена на то, чтобы приучить тебя к этой мысли.
– Вы меня что… – Аленка запнулась, – гипнотизировали?
– Нет. Загипнотизированный человек – это человек с подавленной волей. Кукла. Его можно поставить напротив жертвы, вложить в руку пистолет и дать команду нажать на курок. А ты – другое дело. Я вылепил из тебя профессионального убийцу. Ниндзя. Ты способна решать тактические задачи любой сложности… Разве роботу такое под силу?
– И как же вам это удалось? – мрачно спросила Аленка.
– С помощью Шара, – ответил Жрец. – Видишь ли, Шар должен питаться особым видом энергии. Древние – те, кто когда-то создал его – обладали способностью аккумулировать и передавать эту энергию. А мы – нет. Шар был обречен… И тогда мне открылось, что некоторые из людей излучают нечто похожее в минуты, когда испуганы чем-то… Страх – это очень сильные эманации, человек начинает прямо-таки пульсировать. Шар это чувствует. А мне – мне осталось только найти таких людей, собрать их вместе… И самое главное, определить причину сидящего в них страха, неважно, какую он имеет природу – иррациональную (необъяснимую) или вполне конкретную. А ты… Когда я впервые увидел тебя, я просто не поверил. Это была удача. Подарок судьбы.
– Я вроде никогда не была трусихой…
– Ты боялась быть трусихой. Это один из самых сильных человеческих страхов. Остальных кандидатов еще нужно было как-то готовить. Тебя готовить почти не пришлось. Ты жаждала силы – ты ее получила. Разве не так?
Аленка отчаянно замотала головой. Голос Жреца журчал, будто ручей, и сознание почти поддалось. (Не гипноз? А по-моему, самый натуральный. Не робот, не кукла… но и не человек.) Письмо ей помогло – тот конверт с идеально сфабрикованным ее почерком. Оно будто жгло руку.
– Плевать мне на ваше могущество и на вашу секту, – глухо сказала она. – Я уезжаю домой, сегодня же.
– Боюсь, что не выйдет, – с милой, чуть виноватой улыбкой ответил Жрец.
– Да-а? – Глаза ее озорно блеснули. Тело само подобралось в мгновение ока – знакомое приятное ощущение собственной исключительности (прав ведь был, гад). – И что же вы сделаете? Позовете своих волкодавов? Или сами попробуете?
Письмо. Она ощутила ярость – мозг еще додумывал что-то, а мышцы уже, подстегнутые, сами пришли в движение. Говоришь, ниндзя? Проверим. Она взвилась с места, подобно мощной пружине, в заученном броске. Пяткой в переносицу… Сдвоенный удар «лапой леопарда» по болевым точкам… Завершающий тычок напряженными пальцами в солнечное сплетение, а там – открытое окно, сад… Свобода!
Жрец плавно взмахнул рукой, и мир вдруг перевернулся. Аленка больно ударилась плечом и локтем (голову как-то успела сберечь, выучка сказалась), попробовала вскочить на ноги, да так и осталась лежать – раздавленная, беспомощная… И злая до ужаса.
– Все равно вы меня не убьете, – выплюнула она. – Побоитесь. Я же такая дорогая игрушка, вы в меня столько вложили…
– Помилуй, – спокойно удивился он. – Разве я о чем-нибудь подобном говорил? Я просто отправлю тебя в одно путешествие… На машине времени, в прошлое. Никогда не каталась? Могу устроить. Я маг все-таки.
– В древний мир? – угрюмо спросила она. – Чтобы меня там сожрала какая-нибудь горилла?
– Да ну, – отмахнулся Жрец. – Всего лишь на полтора года назад. И ты сможешь забыть, как страшный сон, и меня, и поездку сюда, и «Белую кобру»…
Она стояла на тротуаре. Мощенная булыжником улица спускалась вниз, к реке, к старому причалу. Было пусто. Неяркое солнышко приятно щекотало загорелые плечи и стройные ножки в изящных греческих сандалиях. Дорогу перегораживал золотозубый «качок» с гипертрофированными мышцами. В сером «мерее» сидел парень в малиновом модном пиджаке и с противной наглой ухмылкой.
– Ну, и куда же мы без мамочки?
Аленка зажмурилась изо всех сил. Она не хотела верить, но факт оставался фактом… И рука золотозубого была вполне настоящая – с толстыми пальцами, похожими на сосиски. Кажется, она должна была закричать… Или нет?
И улица, самое главное – улица была пуста, никто в клетчатой рубашке не маячил вдалеке, у дома с синей калиткой…
– Давай ее в машину. Развлечемся маленько.
На лицах у обоих были азарт и бешенство. Желанная добыча! И – полная безнаказанность, она была беззащитна перед этими слюнявыми рожами… Перед потными руками, лихорадочно срывающими с нее одежду…
Беззащитность. Тело мгновенно стало чужим, а выучка, которая позволила бы разделаться с уродами, придет позже, через полтора года… И придет ли? Нет Артура, а ее просто затолкают на заднее сиденье иномарки, отвезут в ближайший лесочек…
– Не-е-ет!
– Кричал кто-то?
Женщина посмотрела на Колесникова уже совсем без злобы и недоверия.
– Показалось. Хотя, может быть, и нет. Теперь тут лихие люди сплошь и рядом. Страшно.
Он все-таки заставил ее немного поесть – крошечную плошку риса, лепешку, кусочек вяленой рыбы, то, что нашел в разгромленной лавке неподалеку. В ее глазах промелькнуло что-то вроде благодарности. Она поплотнее закуталась в рваное одеяло и подсела ближе к жаровне с красными потрескивающими угольками.
– Они убили его, – тихо сказала женщина.
– Твоего мужа? Нет, – мягко возразил Игорь Иванович. – Он умер сам. По-моему, у него было слабое сердце.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54