Однако еще одна неприятность случилась при выходе Олега Геннадьевича из кабинета. Крик секретарши был слышен в коридоре за закрытой дверью кафедры. На него среагировал один из стоявших в коридоре студентов, страдавший повышенной степенью любопытства, который тут же приложился глазом к скважине замка в надежде увидеть нечто интересное. Он не заметил Сбединского, увлеченный тем, как машинистка платочком вытирала ноги. Олег Геннадьевич резко толкнул дверь, врезал ею по левому глазу любопытного студента и отбросил последнего к стене, даже не обратив внимания на его вскрик (как известно, студенты постоянно кричат в коридорах совершенно без причин, вместо того, чтобы вести себя сообразно воспитанным людям, коими они себя считают). Когда Олег Геннадьевич Сбединский спускался по ступенькам с крыльца института, местность вокруг глаза студента постепенно окрасилась в радужные тона, в коих преобладал синий цвет. Однако дверь, приведенная в движение могучей рукой Сбединского, принесла пользу: она навсегда избавила студента от страсти к шпионству.Нужно ли говорить, что на том неприятности не закончились. Спускаясь по тротуару к остановке трамвая, опытный преподаватель, размышлявший о чем-то своем, в вечерней темноте не учел присутствия льда под ногами. Надобно отметить, что днем случилась оттепель и поверхность льда находилась под тонким слоем мокрого снега. За свою невнимательность Сбединский был наказан немедленно: он поскользнулся, выбросил вперед правую ногу и изобразил шпагат, с сожалением услышав, как в известном месте треснули брюки, а также сбив впереди идущую необъятных размеров даму. Дама охнула и приземлилась прямо на его ногу, именно на то место, где на следующее утро Олег Геннадьевич обнаружил здоровенный синяк.Остальная же часть того вечера прошла без особых происшествий, если не брать в расчет падение на голову Сбединского гардины, когда Олег Геннадьевич попытался задернуть шторы на окне спальной своей квартиры, и пролитого на ноги кипятка, который Сбединский наливал в заварочный чайник.В это субботнее утро он был не доволен столь ранним пробуждением. Ни о каком сне теперь речи быть не могло; посуды было очень жалко. Олег Геннадьевич заправил постель, пожурчал в уборной и побрел в ванную умыться. В ванной с ним произошло маленькое происшествие: он сломал зубную щетку. Но, право же, эта неприятность не стоила особого внимания, а потому тут же была забыта. Сбединский прибрался на кухне, сготовил поесть. Ел он, как и многие холостяцкий «скоростной» завтрак, а именно: спагетти с сосисками и кетчупом. Правда спагетти выбирались только итальянские, а кетчуп — с чесноком и всегда одной марки в стеклянных бутылках («пластиковый ширпотреб» Олег Геннадьевич не признавал). На этот раз посуда была вымыта сразу.После того, как Олег Геннадьевич хорошо поел, его, как это часто бывало на сытый желудок, посетила гениальная идея. Идея стоила внимания, и «стихийное бедствие» (такою кличкой наградили его студенты) бросился в зал, оборудованный под рабочий кабинет. Зал походил на цех бумажного комбината: он весь был завален свертками чертежей, кипами ватмана и всякими другими вещами, среди всего прочего на стене красовалась классная черная стальная доска. С недавних пор эти доски появились в институте, и Олег Геннадьевич счел необходимым заиметь такую у себя дома, где он довольно часто помогал отстающим студентам в освоении своего предмета. (И, — обратим на сей момент драгоценное внимание нашего читателя, — успеваемость у подопечных Сбединского была на уровне куда выше среднего.) Итак, «стихийное бедствие» бросился к доске и, схватив мел, стал набрасывать чертеж. Сей преподаватель, работая на доске, никогда не пользовался ни линейкой, ни циркулем, ни прочими атрибутами чертежника: его прямые выходили истинно прямыми, а окружности и эллипсы — именно окружностями и эллипсами. Безграничная любовь к своему призванию, способность с головой уходить в работу сделали свое дело — произвели на свет божий истинный гений. И ежели б этот человек страдал слабостью к деньгам, то мог бы на свободном рынке заколачивать неплохие «бабки», как выражается наша псевдоученая, но от того не менее богатая «аристократия». Деньги сему ученому мужу нужны были лишь для покупки чертежных принадлежностей да приема пищи. И, имей всё это, Олег Геннадьевич работал бы задаром. Много хлопот доставлял голод. Потребность организма в еде, да еще не менее двух раз в день, очень сильно нарушала планы. А голод, как известно, имеет поганую привычку являться в самый неподходящий момент. И, слава богу, мысль родилась в свое время.Олег Геннадьевич завершил работу над чертежом и отошел подальше полюбоваться поистине ласкающим взор зрелищем. При этом он наступил ногою на карандаш, который на свою беду валялся в неположенном месте, и конечно раздробил его, даже не обратив внимания на жалобный хруст, издаваемый так и не использованным по назначению предметом.Сбединский разыскал в стопке нераспечатанной бумаги лист формата А2 и приколол его к чертежной доске, стоявшей тут же, возле стены на четырех ногах. Переносил на лист чертеж с доски Сбединский в приподнятом настроении.И в самый разгар трудоемкой работы Олег Геннадьевич, как не был увлечен делом, а все же услышал подозрительный шум в прихожей. Такой шум могло издавать только зеркало трюмо, когда трюмо трясли. Сбединский уже начал грешить на свою память, решив, что то, что он выбросил кота, ему привиделось. Однако перед глазами постоянно имелась картина выдворения Маркиза, и Олег Геннадьевич отринул мысль о нахождении оного в квартире. А зеркало всё продолжало звенеть, что в не малой степени действовало на нервы.Наконец потерявши терпение, Сбединский выскочил в прихожую, заглянул в зеркало. Конечно, Олег Геннадьевич привык ко всяким происшествиям и был готов ко многому, но к такому... Он понял, что сейчас случится самая грандиозная неприятность, которая видимо будет венцом его насыщенной жизни.В зеркале отражался небольшой коридорчик и клочок кухни. Также преподаватель начертательной геометрии увидел себя с широко раскрытыми испуганными глазами и отвисшей нижней челюстью. Однако за его спиной в зеркале виднелся какой-то подозрительный господин с веселенькими глазками. Совладав с собой, Сбединский обернулся, надеясь увидеть гражданина за своей спиной, что было бы вполне нормально, ежели не принимать во внимание тот факт, что дверь сей таинственной личности Олег Геннадьевич не открывал, и уж тем паче не впускал в квартиру. Но местность за спиною была пуста, то есть совершенно отсутствовал источник отражения. Сбединский вновь глянул в зеркало — гражданин был там. Гражданин сцепил руки на груди, а Олег Геннадьевич подумал о том, что все ему известные законы физики летят, образно выражаясь, к черту. Гражданин за стеклянной перегородкой громко икнул, зеркало вступило в резонанс со звуком и звякнуло, зазеркальный человек прикрыл рот рукою и произнес (зеркало соответственно задрожало) :— Ох, извините, мосье Сбединский.Сбединский попятился, ударился спиною о стену и буквально прилип к ней, одновременно с некоторой долей иронии подумал:«А бог-то существует. И вот предо мной явление, доказывающее именно это, если я только не сошел с ума. Интересно, почему меня не смущает, что ему известна моя фамилия?»— Уверяю вас, — высоким голосом сказала личность благодушно, — вам сумасшествие не грозит. Ну, разве что, самую малость, а это такой пустяк. — Гражданин указательным и большим пальцами показал, какой это пустяк.Усмехнувшись, Сбединский решился на маленький эксперимент: протянул правую руку к зеркалу, и рука со своим отражением соединилась. Дальше поверхности стекла ладонь не прошла. Гражданин по ту сторону радостно пискнул и захлопал в ладоши.— Нет, нет, вам нельзя, — сказал он. — Я, ежели вы позволите, войду к вам. Можно?— Отчего же, — молвил Сбединский, наплевав на страх, одно живейшее любопытство светилось в его карих глазах, — вы же... э... некоторым образом уже здесь.— Что ж, благодарствую.Господин подошел к перегородке, с каждым шагом нарушая спокойствие стекла, и ловко прыгнул в прихожую. Когда он миновал перегородку, раздался тихий свист. Гражданин перед Олегом Геннадьевичем вытянулся по стойке смирно со словами:— Здравия желаю.— И вам того же, — Сбединский бесцеремонно разглядывал человека, а в голове постоянно крутилась строка из песни «Блестящих» «Блестящие» — название популярной группы.

: «...Там, только там, только там электрический рассвет...».Человек из Зазеркалья был весьма интересной внешности. На живом лице имелись торчащие во все стороны усы и козлиная неопрятная смешная бородка. Черные волосы были хорошо уложены в прическу с ровным пробором. Одежда состояла из серого пиджака в мелкую полоску и таких же брюк. На ногах блестели великолепные лакированные туфли. Поверх белейшей накрахмаленной сорочки висел дорогой красный галстук, конец коего скрывал пиджак. Одним словом, — это был Козлов.Гражданин протянул правую руку, Сбединский пожал ее. Рука гражданина была сухой с длинными узловатыми пальцами.— Ипполит Ипатьевич Козлов, — представился он. — Весьма рад, что не слишком сильно напугал вас. Вы уж извините мою слабость знакомиться подобным способом. Я приступлю сразу к делу: меня отправили к вам с маленьким разговором и кое-каким предложением. И, если вы будете столь любезны и предложите мне чашку чая с крекером, я с радостью все расскажу. Я, знаете ли, питаю давнюю слабость к крекеру. — Ипполит замолчал, набирая в грудь воздуха, чтобы разразиться новой тирадой, но тут заговорил Олег Геннадьевич:— Прошу, прошу разделить со мной мою холостяцкую трапезу. Вы — один из редких посетителей. Кроме студентов, ко мне никто не заходит. Был, правда, не так давно заведующий кафедрой, но он попросил в долг и смылся.Сбединский провел гостя на кухню и усадил за маленький стол. * * * — Ну-с, я доволен, что мы поняли друг друга, — сказал Козлов и допил чай.Олег Геннадьевич чуть заметно улыбнулся и произнес:— Да, я сделаю то, что вы меня просите. Хотя, признаюсь, мне было не легко поверить во все это.— Как же, — приглаживая усы, проговорил Ипполит, — это похоже на доказательство того, что белое на самом деле является черным. Но вы выдержали испытание. Поздравляю вас!— Не хотите ли еще чаю? Может быть, коньяку? — предложил Сбединский.— Благодарю покорнейше, этого было предостаточно, — отказался Ипполит. — Огромное спасибо за всё. А коньяк, должен вам сказать, отменный. Вряд ли когда-либо пробовал нечто подобное.— Сдается мне, вы и не такое пробовали. — Прищурил глаз Олег Геннадьевич.Ипполит усмехнулся:— Да уж, чего я на своем веку не перепробовал. Ну что ж, как ни хорошо с вами, а мне еще чертову прорву дел требуется завершить.— Надеюсь, мы еще увидимся, — сказал Сбединский.— Так же, как и я, — сказал Ипполит и, подняв указательный палец, добавил тоном более серьезным: — Учтите: то, что это труп, еще не означает, что с ним можно легко справиться. Он проворнее и изобретательнее любого живого. И единственное средство, могущее вернуть его туда, откуда он взялся — это приказ его сущности, — не забудьте сего.— Да, да, я понял. Благодарю, что предупредили, — Сбединский протянул руку, и Ипполит ее пожал. — Кстати, а зачем я ему нужен?— Во-первых, не ему, а его хозяину, который не должен появиться здесь. Во-вторых — касательно мотива — вы личность неординарная; такие, как вы, в старину звались блаженными, то есть приближенными к Небу. Вы даже представить себе не можете, какие информационные резервы сокрыты в вашей голове...— И что, из таких я один в Самаре?— Вы лучший… Я опасаюсь следующих событий… Вы не дадитесь просто так… — Ипполит покачал головой и забубнил себе под нос: — Да, да, непредсказуемость… Он будет здесь… но как остаться живым… вам живым остаться… — Потом как бы очнувшись: — Что ж, до свидания, Олег Геннадьевич, — попрощался и, шагнув в зеркало трюмо, растворился в нем, вызвав легкое сотрясение стекла.Олег Геннадьевич принялся за работу по окончанию чертежа. Завершил всё это он минут через тридцать. И если б во время его действий кто-нибудь мог за ним наблюдать, то подивился бы перемене, произошедшей с Олегом Геннадьевичем. Легендарный рассеянный, приносящий с всюду неприятности себе и окружающим преподаватель превратился совершенно в другого человека, если не брать в расчет его внешность (она-то не изменилась). «Стихийное бедствие» избавился от рассеянности, стал собранным, действия его были поразительно точны, чего никогда с ним еще не было.Сбединский свернул чертеж и поместил его в тубус. В понедельник этому большому листу бумаги надлежало быть помещенным под стекло в коридоре кафедры. После чего Олег Геннадьевич включил в спальной телевизор и завалился на диван.Было ровно двенадцать. По «Скату» должен был бы идти комедийный сериал. Но на экране красовалась надпись в «Специальный выпуск новостей», причем слово «Специальный» было выделено красным.«Это еще что?» — возмутился Сбединский.Но мертвая надпись вдруг сменилась довольно миловидной живою особой в соблазнительном платье с глубоким вырезом. Особа заговорила приятным голоском, но говорила она о вещах отнюдь не столь приятных, сколь ее внешность:— Этот специальный выпуск подготовил наш корреспондент. В нашем городе происходят странные малообъяснимые вещи: гибнут живые люди при невероятных обстоятельствах. А вчера вечером рядом с площадью имени Кирова произошла авария по вине водителя «Москвича», который попытался сбить прохожего. Машина, ударившись о столб, взорвалась, но пассажир, сидевший рядом с шофером и объект нападения скрылись. А труп шофера был опознан. Его похитили в одном из городских моргов за несколько часов до происшествия. Остается загадкой, как он мог управлять машиной, если факт его смерти был установлен в четверг. А в том, что он управлял «Москвичом», не остается сомнений. В одном из печатных городских изданий появилось слово «Зомби».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42