Но Эдмунда больше не интересовала Флетчер, и больше у него не было энергии, которую он мог растрачивать на Альрауне. Все его внимание было направлено на Майкла Соллиса. Он знал и был точно уверен, кем был Соллис.Но Эдмунд не знал, что он теперь собирался с этим делать. * * * — Вы узнали то, что хотели? — спросила Люси инспектора Флетчер, когда они расходились. — Или мне не следует спрашивать?— Вам не следует спрашивать, — ответил Лайам Дэвлин, услышав ее вопрос.Флетчер посмотрела на Люси, а потом сказала:— Я получила кое-что, мисс Трент. Не совсем то, чего я ожидала, но кое-что, на самом деле очень интересное. Больше я ничего не могу вам сказать.— Я и не ожидала, что вы сможете, — ответила Люси. — Хотя я рада, что это не была пустая трата времени.— По-моему, это не была пустая трата времени, мисс Трент, — сказал Лайам, и Люси удивленно взглянула на него, потому что она впервые слышала, как он говорит серьезно. — Большое вам спасибо за то, что организовали это. — Он одарил Люси еще одной своей ироничной улыбкой и вышел.Инспектор сказала:— Для меня это также не было пустой тратой времени.К тому времени, когда Эдмунд добрался до дома, уже стемнело, и он обошел весь дом, задергивая шторы и включая свет. Потом он налил себе выпить и сел у маленького столика в гостиной, у самого телефона.Но перед тем как набрать номер, он какое-то время колебался. Детали плана, который сформировался, пока он ехал домой, были хорошо продуманы. Эдмунд еще раз проверил каждую, пока поезд уносил его из Лондона. Но осмелится ли он выполнить этот план?«Конечно, ты осмелишься, — сказал голос Криспина в его голове. — Доверься своему инстинкту... Если ты не можешь, тогда доверься моему... Разве я когда-нибудь тебя подводил?..»Последнее время бывало, что два голоса — вкрадчивый убеждающий голос Криспина и хитрый детский голос Альрауне — раздавались у Эдмунда в голове одновременно, так что не всегда было понятно, кто из них говорил. Казалось, будто вы слышите два голоса, перебивающие друг друга. Несколько раз Эдмунда сбивали с толку эти перебивающие друг друга голоса, но он быстро различал их.Теперь, же когда он набрал номер Майкла Соллиса, не было сомнений, кто руководил им. Это точно был Криспин, и, когда Майкл взял трубку, именно Криспин очень вежливо и очаровательно спросил:— Соллис? О, хорошо. Я надеялся, что ваш номер записан у меня правильно. Это Эдмунд Фэйн.— Чем я могу вам помочь? — Голос Соллиса звучал вежливо, но не очень дружелюбно.— Речь идет о доме моей тети, — сказал Эдмунд. — Как вы знаете, ваша компания получает само здание и сады, но вещи, хранящиеся внутри, переходят ко мне.— Да, я знаю.— Сотрудники аукционной фирмы приедут на следующей неделе, чтобы упаковать и увезти все вещи, — говорил Эдмунд. — Я оставляю кое-что для своего дома... — Не было надобности упоминать, что он имел в виду письменный стол восемнадцатого века и кресла для гостиной от Шератона. — Я подумал, — продолжал Эдмунд, — что, если вы будете использовать дом для бездомных подростков, вам может понадобиться какая-то основная мебель. Шкафы или столы. Холодильнику тоже всего пара лет. И в садовом сарае есть хороший набор садовых инструментов.Соллис медленно проговорил:— Да, я думаю, нам бы это очень пригодилось. Вы предлагаете все это просто так, или мы можем договориться о сумме?— О, мне ничего не нужно. Я буду рад отдать их вам, если это принесет какую-то пользу.— Большое вам спасибо.— Вы можете приехать сюда в какой-нибудь день и посмотреть, какие вещи захотите взять? — спросил Эдмунд. — Это должно быть на следующей неделе, потому что люди из аукционной компании приедут в пятницу. Мне нужно знать, что можно позволить им забрать, а что оставить на месте.— Я, наверное, смогу приехать во вторник, — сказал Соллис. — Это будет удобно?Эдмунд сделал вид, что сверяется с ежедневником, а потом ответил, что во вторник ему вполне удобно. На этот день у него не были назначены встречи.— Вы останетесь на ночь? Дьявольски долго ездить туда-обратно в один день. Я могу забронировать вам комнату в «Белом олене» — вы останавливались там в прошлый раз, да? Или вы можете переночевать в самом доме — электричество все еще работает.Он почувствовал, как на том конце провода сомневаются. А потом:— Я все же не буду оставаться — сказал Майкл. — Если я выйду достаточно рано, я могу приехать к вам еще утром. Тогда у меня будет целых три или четыре часа на дом.Не идеально, конечно. Эдмунд хотел, чтобы Соллис провел в доме всю ночь. Но суть хорошего плана была в том, что он мог быть переделан по ходу дела, поэтому Эдмунд сказал:— Хорошо. Мне все еще нужно кое-что там прибрать, так что я буду там с десяти часов.— Если нужно будет поднять что-нибудь тяжелое или передвинуть что-то массивное, может быть, я смогу помочь вам.— Это будет очень мило с вашей стороны. Боюсь, это мрачное занятие — разбирать вещи человека, который только что умер, — сказал Эдмунд. Глава 26 Разбирать вещи человека, который только что умер, — это действительно мрачное занятие, а если этот умерший был жестоко убит, все становится гораздо хуже. Но после того, как люди детектива Флетчер закончили обыскивать дом, Франческа поняла, что, кроме нее, больше некому было разбирать вещи Трикси.Франческа довольно робко предложила директору, что, возможно, школа должна принять на себя ответственность за то, чтобы упаковать и увезти вещи Трикси, но директор немедленно ответил:— О, я думаю, мы не должны вмешиваться во все это.— Но, понимаете, у нее не было настоящей семьи, — сказала Фран.— Я знаю. Это очень тяжело. Конечно, вы прожили в этом доме последние несколько недель...Какая забота. Фран решила, что сама с этим разберется. Полиция, казалось, искала конкретное завещание Трикси, но, похоже, оно было спрятано так, как если бы это была викторианская мелодрама и в последней главе открылись бы тайные браки и неизвестные наследники.Банковские заявления и счета были в порядке, и единственным долгом Трикси были двести фунтов на ее кредитке с тех пор, как в прошлом месяце Трикси купила новую собачью конуру. Также оказалось, что дом полностью принадлежал Трикси, и это удивило Фран, которая предполагала, что была закладная на дом. Но, возможно, Трикси получила деньги или сам дом в наследство от своих родителей, ведь Фран знала, что они умерли, когда Трикси была еще очень молодой. Там также был сберегательный счет в строительном обществе и пара страховых полисов, оба со сроком действия на пятнадцать лет.— Я думаю, она собиралась рано уйти на пенсию, — сказала инспектор Флетчер, готовясь оставить Фран одну с ее мрачным делом. — Ей было почти сорок, да?Фран ответила, что она не знала точно, сколько лет было Трикси, об этом никогда не заходила речь. Она спросила, правда ли полиция считала, что кто-то совершил это кошмарное убийство из-за дома в северном Лондоне и из-за нескольких тысяч фунтов?— Сейчас, мисс Холланд, мы готовы верить чему угодно и кому угодно. Но я должна сказать, что, мне кажется, это не связано с корыстным денежным расчетом. Пока что, кстати, мы не смогли найти никого из родственников, кроме старой тетки, по возрасту уже прабабушки, но даже самое живое воображение не сможет представить ее как убийцу.— Я знаю, что Трикси ездила к ней по праздникам, — задумчиво сказала Франческа, — но мне кажется, ей по меньшей мере девяносто лет. Я думаю, она не смогла бы доехать даже до Ашвуда, не говоря уж о другом месте.— Я тоже так думаю.Итак, из всего этого получалось, что никто больше не был готов принять на себя ответственность за вещи Трикси. Фран подумала, что она может начать в пятницу, субботу придется провести в «Квандам филмс», раз уж ее об этом попросила инспектор, а закончить все в воскресенье. Будет не очень приятно прерываться, хотя она была заинтригована перспективой увидеть «Альрауне».Она отдала собак в Службу защиты животных со строгими инструкциями, что собакам должны найти хороший дом, причем он должен быть сразу для всех трех. Трикси никогда бы не простила Фран, если бы ее обожаемых собачек разлучили, и Фран решила, что вполне можно согласиться с этим, чтобы ее потом не преследовало капризное и обвиняющее привидение только из-за того, что его собакам не нашли достаточно роскошного дома.Сам по себе разбор вещей занял меньше времени, чем боялась Фран, и к середине воскресенья она разобрала уже больше половины. Работая, она думала о вчерашнем просмотре «Альрауне». Она считала фильм тревожным, но довольно волнующим.Трикси была не очень аккуратна, но, по крайней мере, она не была сорокой, хранившей связки старых писем, открыток или даже фотографий. Только на шкафу лежало несколько снимков, спрятанных в большие конверты. Фран, которая любила разглядывать старые фотографии, даже когда это были фотографии семей или друзей других людей, отложила конверты, решив, что попозже она посмотрит их, хотя весьма грустно, что у Трикси за всю ее жизнь было всего несколько убранных на шкаф воспоминаний. В целом, наверное, лучше не окружать себя сентиментальными вещами, но это значило, что многое из очарования прошлого было потеряно. Еще не так давно по старым письмам можно было легко воссоздать целые жизни или возродить любовные романы по театральным и танцевальным программкам или по поцарапанным граммофонным записям.Но она с трудом представляла себе сегодняшних молодых людей, утаскивающих плакаты с поп-концертов или распечатки электронных писем. Это укрепило ее решение уничтожить все, оставшееся от этого ужасного брака: письма Маркуса, билеты в театр, счет из отеля, в котором они провели свой первый романтический уик-энд и не вылезали из постели, пока не пришло время ехать домой. Глупая романтика, цинично думала Фран и, с желанием выгнать Маркуса и его предательство из своей памяти, продолжала упорно работать, составляя опись мебели и содержимого ящиков и стенных шкафов. Неужели, если у вас нет семьи, вы становитесь просто напечатанным списком кастрюль, посуды и кретоновых кресел?К середине дня она наконец-то закончила и стояла в спальне Трикси с ноющей спиной и мышцами шеи, с чувством неприятной неряшливости, жутко голодная. Люди, брошенные неверными мужьями, должны терять аппетит и растворяться до вида теней прежних самих себя, но Фран была не притихшей викторианской героиней или тонкой как палка моделью двадцать первого века, так что она не думала перестать есть только потому, что собиралась развестись. Она занималась тем, что таскала коробки, книги и одежду туда-сюда с самого завтрака и пропустила ланч.Она вылила суп из какой-то консервной банки в кастрюлю, чтобы подогреть его, и включила духовку, чтобы сделать себе тосты к супу. Пока печка нагревалась, она просмотрела фотографии, которые принесла вниз, пытаясь распределить, кто кому и кем приходится. Женщина слегка деревенского вида, стоявшая перед милым старым каменным коттеджем, могла быть матерью Трикси, а женщины с прическами пятидесятых годов могли быть тетями. Даты стояли правильно? Да, почти так. Там была пара снимков крепкого, какого-то воинственно настроенного ребенка, в котором Фран через несколько мгновений узнала саму Трикси. Фотографии большей частью были сделаны в саду или были похожи на каникулы на побережье.Но кроме этого там было кое-что весьма интересное. Фран перевернула последнюю фотографию из конверта, думая, что укажет все это как просто «фотографии» и впишет это в список для неизвестной старой тетки.Последняя фотография была черно-белым снимком размером с открытку, и сделана она была в каком-то непонятном городе. На ней был в три четверти роста снят ребенок восьми или девяти лет в пиджачке из рубчатого плиса. У ребенка были глубоко посаженные глаза и темные волосы, которые падали на лоб, и что-то в его глазах показалось Франческе слегка холодным. Я бы не хотела встретить тебя в темной аллее в безлунную ночь, подумала Фран, а потом посмотрела на надпись на белой полоске у нижнего края фотографии и тут же почувствовала, будто гигантская невидимая рука сжала ее желудок.Внизу были написаны только имя и дата.«Альрауне. 1949». * * * Франческа долго сидела за кухонным столом, глядя на загадочное лицо темноглазого ребенка, время 2? времени касаясь рукой поверхности фотографии, как будто она могла каким-то образом впитать в себя прошлое через кончики пальцев или как будто искала ключ, который мог открыть дверь в прошлое.В конце концов она взяла квадратное стекло от вставленного в рамку снимка заснеженного Тироля и положила его поверх фотографии. В этот момент она почувствовала запах горелого, и это напомнило ей, что духовка все еще была включена. Кухня была полна дыма, так что она быстро выключила духовку. Фран больше не хотела есть, что было нелепо, потому что Альрауне — ребенок, призрак, легенда — не могла с ней ничего сделать. Ты меня ничуть не трогаешь, сказала Фран загадочному взгляду Альрауне.Но кухня неожиданно показалась ей холодной и неприветливой, Фран подавила дрожь и с беспокойством посмотрела на дверь в сад. Верхняя часть двери была стеклянной, так что Фран могла видеть очертания толстой лавровой изгороди между этим и соседним домами, а также кадки зимних анютиных глазок, которые Трикси выращивала, потому что они расцвечивали сад в разные цвета, когда все остальное вокруг умирало, да и собаки не пытались зарыть под ними кости.Начался дождь, и ветви изгороди, которую Трикси никак не могла подрезать этой осенью, начали стучать в окно. Фран встала, чтобы задернуть шторы, потому что уже начинало темнеть, и опустить жалюзи над верхней частью двери. Кухня тут же стала более дружелюбной и более безопасной. Но ты совсем не стала дружелюбнее или безопаснее, сказала она фотографии Альрауне. Интересно, где же Трикси нашла тебя? Ты была просто частью ее расследования в Ашвуде? Или ты побудила ее к целому проекту? Встретившись с непреклонным взглядом ребенка, Франческа склонилась к тому, что последняя мысль была более вероятна, потому что если чье-то лицо отпечатается у тебя в мозгу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58