— Тем более, что я хотел бы поскорее вернуться домой.
Он пошел к машине.
— Послушай, папа... мы хотим, чтобы ты переехал жить к нам. Пока ты был в госпитале, мы продали квартиру и купили домик у моря, на архипелаге. Тебе понравится.
Оскарссон покачал головой.
— Нет, я знаю, что вам бы хотелось быть одним. А я не хочу быть обузой.
— Папа, я перевезу твои вещи, у тебя будет своя комната. Ведь там тебя уже ничего не держит.
Оскарссон вдруг почувствовал себя вырванным с корнями и брошенным. В свое время, когда умерла жена, он продал дом и снимал комнату в деревне. Это, конечно, было странно, но у него не было никого, кто бы следил за домом, а потом постепенно привык к этому. Хотя получалось, что он теперь оказывался бездомным.
— Переезжай совсем, папа, тебе понравится на островах. Мы живем прямо у воды, там красиво. У тебя будет собственная комната. Решайся сразу. Ну а если захочешь жить отдельным домом, у тебя же есть деньги — страховка за лодку. В моем банке тебе откроют счет.
Оскарссон ничего не сказал. Он откинул голову назад на подголовник и закрыл глаза. За последние недели с ним что-то произошло. У него не было желания противиться Гуннару. Одному уже не порыбачить, так что надо принимать то, что несет будущее.
Дом находился в местечке за Густавсьергом, и Гуннар был прав: он стоял прямо у воды, и место было красивым. В гостиной еще работали маляры, а Ильза наблюдала за мужчиной, заканчивавшим с полками на кухне. Когда она увидела его, то занервничала. Ильза оставалась точно такой же, как и в юности, и даже сейчас, когда ей перевалило за сорок, она сохраняла прежнюю привлекательную хрупкость. Конечно, Оскарссон видел, что тут и там появились морщинки, и косметики стало побольше, и джинсы теснее, но она по-прежнему была симпатичной. Он сдерживался, чтобы не чмокнуть ее в щеку.
— Привет, папа, — сказала она.
Ему не очень-то нравилось, что его зовет папой женщина, которую он практически не знает, и с которой за все эти годы он виделся слишком мало.
— Ваша комната готова, пойдемте, я покажу.
Она повела его вверх по лестнице и вдоль по коридору в большую угловую комнату. Он отметил, что его комната обставлена лучше, чем другие. И еще — в этом доме не было мебели из прежней квартиры. Его одежда была аккуратно развешана в стенном шкафу и сложена в ящиках комода. На туалетном столике стоял небольшой золотой кубок.
Ильза взяла его и протянула ему.
— Эббе выиграл его в прошлом году на соревнованиях по гребле. Это была его любимая вещь.
Оскарссон ощупал гладкий металл и прочитал надпись. — Мы тебя, папа, оставим ненадолго, устраивайся, — сказал Гуннар. — А может, вздремнуть захочешь.
— Когда на кухне закончат, будем пить чай, — сказала Ильза. — И спускайтесь вниз, когда захотите.
Оскарссон кивнул. К окну было повернуто кресло-качалка. Он подошел и сел, глядя на воду, все еще держа в руке маленький кубок Эббе. Он чувствовал себя, как на другой планете. Его-то жизнь прошла на южном побережье Швеции, среди знакомых лиц, мест и лодок. Здесь, в этом незнакомом доме, в этом месте, он чувствовал себя чужаком. Даже сын и невестка казались чужими. Его взгляд устремился за окно, над водой, мимо скалистых островов, в открытую Балтику. Только вода оставалась знакомой. Вода и гнев. Он держал маленький золотой кубок и убаюкивал его. И гнев этот никогда не оставит его, если только он сам не утолит его. Слезы навернулись на глаза и потекли по обветренному, но бледному теперь лицу. Первый раз он заплакал. Но больше не должен.
Глава 8
Рул сидела в своем офисе и мрачно разглядывала комнатные растения, сохнущие на подоконнике. А за окном, на полях Вирджинии буйство зелени словно насмехалось над ее бесплодными усилиями. Она не помнила названий этих растений, хотя Молли, секретарь их отдела, чья небольшая комнатка походила на Национальный ботанический сад, и уверяла ее: «Даже тебе не удастся их загубить».
Вранье. Она чувствовала, что ее пристальный взгляд выделяет какое-то невидимое токсичное вещество, удушающее растения, к несчастью, оказавшиеся поблизости. И эта способность все засушивать на корню распространилась, как ей казалось, и на саму работу, поскольку все ее изыскания по поводу Майорова, очевидно, пришли к летальному исходу. Она изнасиловала компьютерный банк данных, подняв информацию аж со времен основания управления, с начала пятидесятых годов. Кроме этого оставались лишь досье времен второй мировой войны. В тридцатых годах, когда Сталин начал выкашивать Красную Армию и коммунистическую партию, только Государственный департамент и армия проводили работу, подобную разведывательному анализу; при этом каждого интересовал только мгновенный результат, и Бог знает, где теперь эти записи.
Ей не удавалось вычленить ни одного нового факта о Майорове, кроме тех, что она уже представила на совещании ЕКСОМ ДВА. И хотя эта информация была выдана в качестве закуски, никто, оказывается, и не проголодался. Она направила дубликаты запроса в Управление Национальной Безопасности и в Разведывательное управление министерства обороны США, ожидая хоть каких-нибудь данных, но ответом было молчание. Она беспорядочно разбирала телетайпные сообщения и отчеты на своем столе. Она уже все утро потратила на это исследование и теперь оказалась перед лицом необходимости перечитать весь накопившийся материал, чтобы отобрать хоть один нужный факт из сотен случаев, досье и историй. Если бы знал какой-нибудь автор триллеров, чем занимается разведка девяносто процентов времени: чтением, запоминанием, ассоциациями, анализом и, случайно, открытиями. В такое утро она обычно начинала тосковать по работе за рубежом, где, по крайней мере, были живые контакты. В ее открытую дверь слегка постучали.
Она подняла глаза и увидела мужчину, которого почти не знала. Звали его Мартин, один из тех людей, которыми кишмя кишит Управление и которые занимаются Бог знает чем.
— Доброе утро, миссис Рул, — произнес этот мужчина. — У меня есть кое-что, о чем вы спрашивали.
Он показал большой коричневый конверт.
— Заходите и садитесь, — сказала Рул, довольная, что хоть чем-то может отвлечься. — Что там у вас?
Мартин выудил из конверта фотокарточку.
— Снимок со спутника, три дня назад, латвийское побережье.
Бог ты мой, что же такое она запрашивала о Латвии?
— Позвольте взглянуть, — попросила она, собирая телетайпы и отчеты и убирая их в ящик, но не закрывая стол.
Мартин выложил перед нею фотографию.
— Это южная часть города Лиепая.
— М-м-м, — сказала Рул.
— Это похоже на приливное озерцо, если не считать, что в Балтике не слишком сильный прилив и отлив. И здесь как раз выход в море, — показал Мартин.
Рул ткнула в группу строений, обступивших берег озера.
— Это похоже на территорию колледжа, — сказала она, рассматривая фотографию. — А это не док здесь, с маленькими лодочками? — она показала на берег.
— Ну да, похоже на портовый бассейн. Ну просто симпатичные лодочки. И максимум, что можно предположить — многопрофильный спортивный комплекс. — Мартин указал на некоторые точки на фотографии. — Теннисные корты, трек, футбольное поле, весьма обширное. Сфотографированы и пара дюжин бегунов по кругу, и совсем неспортивные пешеходы в армейской и военно-морской форме. Мы даже смогли различить звания некоторых из них.
— Похоже на тренировку подразделения, — Рул обратила внимание на группу людей, выстроенных в шеренги.
— Нет, это бегуны, — ответил Мартин. — Они все одеты в теплую одежду.
Рул кивнула.
— Ну а где здесь то, о чем я просила?
Мартин указал на парковочную площадку рядом с одним из строений.
— Экзотический автомобиль. «Мерседес», 380 или 500 SE, седан, цвет серебряный металлик. У Советов нет такого цвета для машин, и, если не считать германского посольства в Москве и их консульств, бьюсь об заклад, других таких автомобилей в Советском Союзе не больше трех. Кто бы на нем ни ездил, но он отверг такие лимузины, как «чайка», или «ЗИЛ» в пользу зарубежной модели. Если даже не думать о том, где он взял эту машину, то остается вопрос, кто же он такой, чтобы разъезжать на ней?
Рул уставилась на автомобиль.
— Жаль, что вы не можете сверху разглядеть номерные знаки, это бы нам кое-что дало. Послушайте, давайте попросим НСА снять под другим углом это место. Мне бы хотелось увидеть входы в здания — может быть, даже какое-нибудь лицо — и я должна узнать, кому принадлежат эти автомобильные номера. У Советов все номера расписаны по полкам — зарубежный дипломат, торговый представитель, журналист, член ЦК — и город, где номер зарегистрирован.
Мартин пожал плечами.
— Я понятия не имею, когда следующий спутник будет пролетать над этим местом, и у меня нет такой власти, чтобы попросить их снимать. ЗДР, то есть Никсон, мог бы сделать это.
— Конечно. Ну тогда я передам запрос. Огромное спасибо, Мартин, это первый прорыв у меня в этом направлении. Правда, оно может никуда и не вести, но кто знает? Вы можете оставить это мне?
— Ну конечно, только мне нужна расписка, чтобы вложить ее в досье вместо снимка.
Рул написала расписку, указав номер досье и дату фотографии, и Мартин удалился восвояси. Она надиктовала запрос в НСА за подписью Алана Никсона и обычный запрос по линии СОЦРАЗ, социальной разведки, по городу Лиепая, и отдала их перепечатать своему секретарю.
— Сделай это сейчас, хорошо, Джефф?
Какой-то шутник из отдела кадров выделил ей в секретари мужчину. Ему это нравилось еще меньше, чем ей.
— А разве тебе сначала нужен не еженедельный отчет? — заныл он, показывая на то, что уже было в пишущей машинке.
— Нет, Джефф, пожалуйста, сначала это, и если ты будешь торговаться, я пропущу запуск спутника, так что отставь это, хорошо?
Он вздохнул и вырвал лист из каретки.
Рул вернулась к своему столу и уставилась на фотографию. Она не могла избавиться от ощущения, что это городок колледжа, но ее уже вела интуиция. Слишком много тут было домиков, как раз таких, в которых живут спортсмены, да и вокруг полная видимость спортивного комплекса. Наверное, чему-то там обучали. Она стала разглядывать группу бегущих мужчин. Спортсмены не бегают шеренгами, даже в Советской Армии тренировки — индивидуальное занятие. И все-таки это походило на военное подразделение; эти мужчины для чего-то тренировались вместе, и вряд ли для будущей олимпиады. Она достала из стола лупу и стала изучать снимок, водя стеклом над фотографией. Не было и намека на что-либо военное, хотя бы стрельбище. А вот это уже интересно. В спортивном лагере должно быть стрельбище, стрельба — олимпийский вид спорта.
Она прошлась лупой по периметру спортивных сооружений. Вокруг них была двойная ограда, а промежуток, она бы побилась об заклад, заминирован. Кому нужна двойная ограда вокруг спортивного комплекса? Она осмотрела яхты и пожалела, что рядом нет Уилла, который мог бы рассказать о них. Для нее они все выглядели лодками для отдыха. Несколько лодок были вытащены на берег, и, примеряясь к масштабу, указанному на фотографии, она прикинула, что длина самой большой яхты в бассейне около тридцати пяти футов. Ее озадачило, что длинная линия берега над портовым бассейном словно бы отделана бордюрным камнем. Это походило на края озера в каком-нибудь парке, а тут и травы-то не было, а только та же самая глина, что и по всему побережью. Она пыталась представить и не смогла, зачем кому-то понадобилось отделывать берег бордюром.
Вошел Джефф с запросом.
— Ты хочешь, чтобы я отнес это мистеру Никсону?
— Нет, я сама, — сказала она, забирая у него бумагу. — А ты продолжай печатать еженедельный отчет.
Она пронеслась по коридору к большому роскошному кабинету Никсона. Дверь была закрыта, а его секретарша пилкой обрабатывала ногти.
— У него там кто-нибудь есть? — спросила Рул.
— Нет, но он просил не беспокоить, — ответила молодая женщина. Затем заговорщически наклонилась вперед. — Только между нами. Я думаю, он там читает новый роман Лена Дейтона. Вот что я тебе скажу: я ушла в туалет, тут-то ты и проскочила.
Рул засмеялась, подождала, пока девушка удалится, стукнула в дверь и открыла ее, прежде чем Никсон ответил. Он сидел, положив ноги на стол, и чуть не упал с кресла, пытаясь спрятать книгу.
— Иисусе, Кэт, ты напугала меня до полусмерти.
— Извини, Алан, я же постучала.
Он переложил с места на место какие-то бумаги на столе.
— Ну так в чем дело? — спросил он раздраженно.
— Всего-то нужна твоя подпись на запрос в Управление национальной безопасности, на несколько спутниковых снимков.
— Снимков чего?
— Я просила всех искать экзотические автомобили в Советском Союзе. Вот и нашелся один снимок латвийского побережья. Любопытное место. Похоже на комплекс спортивных сооружений, но кажется, блеф. На парковочной стоянке большой «мерседес», а это место не того сорта, которое может посещать немецкий посол. Мне нужен снимок под другим углом, чтобы рассмотреть номер.
Она выложила перед ним запрос.
Никсон посмотрел на него с отвращением.
— Кэт, ты знаешь, сколько стоит запуск спутника?
Она знала, и еще она знала, что он знает, что она знает.
— Но, Алан, ведь они же не собираются заставлять нас оплачивать его, это расходы из их бюджета. Ну давай, — начала она упрашивать, — это даст возможность этим бездельникам хоть чем-то заняться.
— Так это из-за этого... Как его зовут? Финсов?
— Фирсов, он же Майоров. Я же направляла тебе бумагу на него. Еще я отправила запрос в СОЦРАЗ, но без большой надежды. Последние пару лет, кажется, все труднее и труднее получить информацию, собранную на самом низком уровне. Иногда я думаю, что сенатор Карр прав — Управление расходует слишком много долларов на оборудование и недостаточно на подготовку шпионов старого доброго образца.
— И этот Майоров, Кэт, одна из твоих интуитивных штучек, так? Каждый раз у тебя волосы дыбом, вернее, ты ими затыкаешь уши, и начинаешь палить. А потом выясняется, стрельба шла по касательной.
— В этот раз не по касательной, Алан. — Она почувствовала, что краснеет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45