теперь придется на нем идти до ближайшего порта. Но для начала надо освободиться от мачты. Все равно в одиночестве он не сможет втащить ее обратно на борт; паруса тоже придется оставить на мачте — страховое общество Ллойд в Лондоне оплатит новые. Он вывинтил пару болтов из гнезд и начал разбираться с такелажем. Девяносто минут спустя, чувствуя боль в руках и предплечьях, он наблюдал, как вся масса мачт, парусов и такелажа исчезла в воде, отцепившись от судна.
Измотанный, он спустился вниз и отдохнул, посасывая кусочек сахара для быстрого восстановления сил. Могло быть и хуже, подумал он. В конце концов, в его распоряжении имеется новый, только что с завода, дизельный двигатель «вольво». Он быстро вычислил и прикинул, что в таких волнах он будет делать четыре или пять узлов. Не очень-то это будет удобно, но к Готланду он прибудет, вероятно, к утру. Он устало вскарабкался в кокпит, включил зажигание, убедился, что двигатель не включен, двинул рукоять газа вперед и отпустил сцепление. Вал проворачивался секунд десять или около того, но не сцеплялся. Он прервался, чтобы проверить, заряжены ли батареи. Ну давай, черт тебе дери, заводись! Снова выжал стартер. На этот раз вал сразу зацепился и заревел. Ли убрал газ и с минуту позволил двигателю поработать вхолостую, затем включил скорость.
Он лег на курс к Бунге, потом поставил на автопилот. В таких волнах идти было тяжело, но тем не менее лодка делала пять с половиной узлов, и это было не так уж плохо. Он вдруг ощутил чертовский голод. Внимательно оглядев горизонт, он не обнаружил признаков ни одного корабля. Уже легче, а то его без парусов могут и не заметить. Он направился вниз перекусить. Но едва он успел поставить ногу на трап, как шум двигателя перерос в визг, а затем и совсем прервался. Что за черт? Тишину нарушил зуммер индикатора давления масла. Ли потянулся, чтобы выключить зажигание и тут увидел туго натянутый, убегающий от лебедки правого борта шкот, которым он раньше управлял передними парусами. Ли уже не сомневался, что теперь он намотался на винт.
Он еще раз запустил двигатель — хотелось убедиться. На холостом ходу двигатель работал нормально, но стоило Уиллу включить скорость, как начались перебои. Была одна надежда — отработать задним ходом. Может, шкот размотается. Задним ходом двигатель несколько секунд работал ровно, затем опять напрягся. Ли переключился на холостой ход. Яхта ушла с курса и, покачиваясь на волнах, разворачивалась.
Только одним словом можно было описать сложившуюся ситуацию, подумал Ли, короткое и энергичное слово, которым все выражалось. Черт. Он оказался полным дураком. Он не мог плыть под парусом, он не мог воспользоваться двигателем. И теперь он дрейфовал вместе с ветром, наверное, со скоростью три узла, к водам страны, неприветливой к незваным визитерам, по направлению к Бог знает какому берегу, поскольку у него даже не было крупномасштабной карты. Черт.
Устав, он выключил двигатель и спустился вниз. В багажном ящичке под сиденьем штурмана находился пакет с тремя сигнальными ракетами с парашютами. В той мелочной лавке в Якобштаде их оказалось мало. Ему сказали, что ожидают подвоза товара. Тогда ему показалось, что трех хватит; а теперь он не отказался бы от двадцати. Он выбрался в кокпит и огляделся вокруг. Ничего. Ни корабля, ни рыболовного судна, ни яхты. Он открыл пакет с ракетами, достал одну, отвинтил верхний колпачок и выстрелил. Она взлетела, описывая высокую дугу в небе, затем взорвалась ярким светом, который медленно стал опускаться вниз, поддерживаемый крошечным парашютом. Возможно, огонь заметят, если какой-нибудь корабль находится сразу же за горизонтом. С другой стороны, в это время года в этих широтах не так темно. Такой огонь, когда кругом светло, нелегко заметить. Он глянул на две оставшихся ракеты. Их стоит сохранить до тех пор, пока действительно не увидит какое-нибудь судно.
Он спустился вниз, к столику, на котором была закреплена карта. ОВЧ-радиостанция была бесполезна — антенна исчезла вместе с мачтой, а аварийной антенны у него не было. Навигационная система «Декка» работала, несмотря ни на что. Ее антенна была закреплена на кормовой кабине, а не на мачте. Он считал широту и долготу, затем нанес позицию на карту. Он находился в сорока милях к западу и немного севернее какого-то городка на латвийском побережье. Он никогда и не слышал о таком городе. Он назывался Лиепая.
Глава 35
Рул вяло копалась в утренней кипе телеграмм и разведывательных материалов. Ночью она не выспалась, и у нее болела голова. Саймон хочет выжить ее из управления, и он ей прямо об этом сказал. Он постоянно выражал недовольство тем, что она работает. И когда они были женаты, и после развода. И его недовольство не иссякало. У Саймона была своя давно сложившаяся теория о том, какой должна быть мать, и Кэт знала, что никогда не сможет соответствовать этому образу. Даже после развода он настаивал, чтобы она сидела дома, подобно большинству мамаш, с молоком и печеньем наготове в ожидании возвращения Питера из школы домой. И поэтому она не спала, а размышляла, насколько же сильно Саймон увлечен этой идеей, и как далеко он зайдет в ее осуществлении.
Она вскрыла конверт внутренней почты и вытряхнула из него экземпляр какого-то советского печатного издания. Это оказался журнал советских военно-морских сил, заложенный на странице, где было что-то отмечено. И был это не более как список присвоения званий и назначений на должности, но отмеченная строчка привлекла ее внимание. Речь шла о назначении на должность председателя третьего отдела разведывательного управления Генерального штаба советских военно-морских сил. Капитан первого ранга Виктор Сергеевич Майоров. Она взглянула на дату выпуска 18 августа 1983 года.
Рул застыла от изумления. Ведь Майоров был любимцем Андропова и занимал такой заманчивый пост, как глава первого Главного Управления КГБ. И за шесть месяцев до смерти Андропова внезапно становится коммодором военно-морских сил и переходит на должность, которая на три, а то и четыре ранга ниже его предыдущей. И хотя не было ничего необычного в том, что за грехи какого-нибудь высокопоставленного деятеля вдруг Советы опускали в какое-нибудь унизительное кресло (она вспомнила, что Маленков, в свое время один из руководителей партии, закончил карьеру управляющим карандашной фабрики), но она не помнила, чтобы гражданского перевели на военную работу. Ничего из того, что она знала о Майорове, не указывало на его принадлежность к военно-морским делам. Это озадачивало.
Она сходила в бюро хранения документов, отыскала телефонный справочник Пентагона, просмотрела его, затем набрала номер. После первого же гудка трубку сняли.
— Военно-морская разведка, кабинет капитана Стоуна.
— Извините, могу я поговорить с капитаном Стоуном? Это Советский отдел, ЦРУ.
— Одну секунду, мэм.
Она едва сдерживала нетерпение.
— Кэт? Здравствуй. Давненько не виделись.
— Привет, Дуг, да, давно. Я услышала о твоем назначении. Поздравляю.
— Спасибо. Ты по делу или просто поболтать?
— По делу. Небольшой вопрос. У меня тут некоторые пробелы в информации о Разведывательном управлении советских военно-морских сил. Что такое Третий Отдел?
— Ну это просто. Третий Отдел — это СПЕЦНАЗ.
Сердце Рул подпрыгнуло.
— А кто его возглавляет?
— Это тоже несложно, хотя немного и таинственно. Фамилия — Майоров. А таинственно потому, что никто никогда не слыхал об этой штуке, пока он не взялся за дело. Я провел компьютерное исследование печатных органов этой службы, и там не упоминается о его продвижениях по службе или назначениях. Такое ощущение, что он взял и сам присоединился к военно-морским силам и занялся СПЕЦНАЗом.
— Спасибо, Дуг... а не слышно, чем СПЕЦНАЗ занят в настоящее время? Чем-нибудь необычным, я имею в виду?
— Да нет. Ну сейчас они собраны в Польше и прибалтийских республиках, но в этом нет ничего неожиданного.
— Почему?
— Операция «Молот». Вернее, это мы так называем. Советы каждые четыре года в различных регионах проводят глобальные межвойсковые учения, и на этот раз — на Балтике. И я рад этому; когда проходили маневры в Восточной Германии, я здорово понервничал.
— Спасибо, Дуг, ты ответил на мой вопрос. Будь и дальше бдителен.
Она положила трубку. Ее не удивили данные военной разведки о проходящих раз в четыре года маневрах Советов, она знала, что они проводятся, она только не знала, что в этом году — черед Балтики. Но если маневры в Восточной Германии заставили понервничать Дуга, то маневры на Балтике в данный момент уже ее доводили почти до сумасшествия. Она встала и направилась в кабинет Алана Никсона. Тот принял ее холодно.
— Да, Кэтрин?
— Алан, я понимаю, что ты, видимо, не настроен слушать об этом, но сегодня утром это прошло через мой стол в качестве обычной информации.
Никсон вздохнул.
— И это опять о Фирсове?
— О Фирсове. Я расскажу тебе, что я узнала, а ты уж делай выводы сам. В августе 1983 года Майоров — а это, как я уже упоминала, настоящая фамилия Фирсова — был освобожден от должности руководителя зарубежных операций КГБ и, очевидно, официально получив звание коммодора советских военно-морских сил, возглавил специальное подразделение советской морской пехоты СПЕЦНАЗ. Об этом назначении было сообщение в печати. В настоящий момент, когда Советы готовятся к проведению межвойсковых маневров в прибалтийских республиках, там же, якобы для участия в тех же маневрах, сгруппированы все силы СПЕЦНАЗА. Но я полагаю, что больно уж много сил Красной Армии и черт знает сколько техники, чтобы это было похоже на маневры. — Она двинулась из комнаты. — Я решила, что должна это выложить перед тобой, а ты уж смотри, интересно это или нет.
Никсон ничего не сказал. Она остановилась у двери.
— Кстати, Алан, я забыла, когда точно началась операция «Сноуфлауэр»?
— Май или июнь восемьдесят третьего, я думаю.
Она кивнула.
— Ах, да. Я плохо запоминаю даты.
И она ушла прежде, чем до него дошло — она не должна была знать о «Сноуфлауэр».
Вернувшись в свой кабинет, она включила компьютер и включилась в режим системы подготовки текстов. Она отпечатала меморандум Алану Никсону, заместителю директора по разведке, набросав в общих чертах то, что она ему только что рассказала, ссылаясь на их предыдущие разговоры на эту тему и рекомендуя дальнейшее исследование путем проведения операций. Она присвоила меморандуму номер файла, распечатала документальную копию и отправила файл на центральную запись. Она сунула копию в междуофисный конверт, надписала на нем имя Никсона и положила в свою коробку для исходящей почты.
Теперь она вышла на официальный уровень. Теперь-то все и начнется. Она знала, что придется защищаться.
Глава 36
Уилл Ли осмотрелся вокруг и ничего не увидел. Короткая балтийская ночь давно стала превращаться в утро, а вместе с ним пришел и туман. Ветер упал до легкого бриза, но волнение продолжалось, делая обитание на яхте совершенно непереносимым из-за неумолимой и непредсказуемой болтанки. В полночь он выпустил еще одну ракету в надежде, что ее заметят с какого-нибудь западного судна, прежде чем его отнесет в советские воды, но никто не пришел к нему на помощь. Последнюю ракету он оставил на самый крайний случай. Навигационная система «Декка» продолжала работать, указывая его местонахождение вблизи латвийского берега, а глубиномер отмечал все уменьшающуюся глубину, уже показывая только двадцать метров. У него на борту были якорь и вертповальный трос, но еще ничто не указывало на то, что пора ими воспользоваться. Ему следовало держаться подальше от скалистого подветренного берега, но, однако, именно туда и дрейфовала яхта.
С востока над водой донеслось низкое урчание, похожее на шум двигателя рыболовецкого траулера. Вот бы, подумал он, это оказались шведские рыбаки, которые отбуксировали его в их воды. Звук становился громче, Ли выглянул и увидел странную белую линию на воде в нескольких сотнях ярдах впереди. Рыбацкие сети? Пена от канализационных сбросов? Он глянул на глубиномер — восемь метров, так быстро. Он вновь взглянул на белую полосу. Это была полоса прибоя. Пора выпускать последнюю ракету.
Он выстрелил и понаблюдал, как ракета дугой ушла в небо, не слишком высоко, чтобы не потеряться в тумане. Видимость была лучше, чем он ожидал. Он неуклонно дрейфовал к линии прибоя и уже мог различить берег за ней, равнинный, серый, каменистый. Несколько минут он наблюдал за тем, как берег приближается, периодически поглядывая на глубиномер. Глубина была уже шесть метров, то есть около двадцати футов, а у яхты осадка — семь футов. Он выбрался из кокпита, прошел по палубе вперед и приготовился бросить якорь. Он не знал точно, какой грунт под ним, но надеялся, что скалистый, и что якорь зацепится. Он выбрал из имеющихся в его распоряжении рыбацкий якорь, сделанный на традиционный манер, который в условиях скалистого дна был лучше, нежели два другие, хотя никаких гарантий и не было. Стоя рядом с якорем и разматывая нейлоновый вертповальный трос, привязанный к нему, он наблюдал за линией прибоя. Вот сейчас самое время, подумал он. И поднял якорь с палубы.
И тут, к его удивлению, между яхтой и линией прибоя появилась ярко-желтая небольшая лодка с подвесным мотором. На ее борту в эту отвратительную погоду находились четверо молодых людей, которые обернулись, заметив яхту, а двое стали что-то показывать и кричать рулевому. Моторка помчалась к яхте, подпрыгивая на все еще внушительных волнах. Ли хотелось верить, что рулевой знает, что делает. Приблизившись, лодка замедлила ход и стала крутиться с подветренной стороны яхты, ярдах в десяти. Один из парней крикнул что-то, удивительно похожее на шведские слова. Ли помотал головой.
— Я не понимаю! — крикнул он в ответ. — Вы говорите по-английски? По-французски?
— Да, я говорю по-английски, — отозвался молодой человек. Я вижу, у вас трудности. Мы отбуксируем вас к докам. У вас есть канат?
— Да, — отозвался Ли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45