ФАЙЛЫ.
На экране стал разматываться список, тот самый список, который она видела уже несколько дней, и тут он остановился. Внизу листа стояло КЭТ. Так значит, он сделал это! Она быстро прочла файл. Ясно, он боялся, что его перехватывают и потому послал нечто вроде почтовой открытки. Тем не менее, было ясно, что рядом с Майоровым и в Прибалтике что-то происходит. Также ясно, что уехать он не может, не позволяют. Она сделала документальную распечатку послания и вышла из «Источника».
Всю дорогу до Ленгли она посматривала в зеркало заднего вида, но никакого хвоста не заметила. За последние несколько дней она замечала его раз или два, причем в необычное время. Она была уверена, что слежка ведется за ней спорадически. Шел дождь, и поэтому она припарковалась в подземной стоянке Агентства; выключив зажигание, она уже собралась выйти из машины, но открылась дверца, и показался Эд Роулз.
— Привет, малыш, — сказал он. — Проходил мимо и увидел тебя. Как дела?
— Полное разочарование, Эд. Кусочки все больше складываются в одно, а я же никого не могу заставить даже пошевелиться.
Она рассказала ему о назначении Майорова командующим СПЕЦНАЗом и о концентрации войск в Прибалтике.
— Ты права, — проговорил он. — Этого мало, чтобы кого-нибудь заставить шевелиться. И скажи мне, действий какого рода ты ожидаешь?
— Ну, прежде всего, я хотела бы, чтобы оперативный отдел направил туда людей, чтобы на месте собрать подтверждающие доказательства. Я думаю, что, если хоть немного приоткрыть занавес над тем, что замышляют Советы, это их остановит, хотя, я думаю, уже слишком поздно. Я полагаю, что они уже собираются выступать. Так что лучшее — довести все до сведения президента и попросить его дать указание Государственному Департаменту предупредить шведов. Или так, или пусть сам позвонит премьер-министру Швеции и даст ему знать, что мы думает об этом.
— Ты хочешь сказать, что ты думаешь об этом.
— Ну спасибо, Эд, холодный душ мне сейчас не помешает.
— Почему ты думаешь, что Советы готовы выступить? У тебя есть свежая информация?
Она кивнула.
— У меня в лагере Майорова есть свой человек.
Брови Роулза полезли вверх.
— У тебя что?
Она откопала в своем брифкейсе послание Аппичеллы, рассказала о визите итальянца к Майорову и объяснила, каким образом пришло послание.
Роулз засмеялся.
— Дружище, да Саймон просто лопнет от злости, если узнает, что ты заслала своего агента в СССР!
Он читал послание, а она объясняла, как оно пришло.
— А этот малый довольно шустрый. Он попал по яйцам, надо отдать ему должное. Тем более, что написано это, словно письмо домой из лагеря, и ты можешь даже не объяснять, как оно к тебе попало. Любой, кто знает пароль, может запустить такое послание в компьютер, и откуда ты знаешь, может, он его послал откуда-нибудь с пляжа в Портофлино.
Она кивнула.
— Это понятно. Но я ему верю. Я не думаю, что этот человек меня обманывает. Послушай. Эд, я уже думала о том, чтобы отправиться в «Пост» или «Таймс», а может, и в обе газеты.
Она ожидала, что он закричит на нее, но этого не произошло.
— Послушай, Кэти, — сказал он. — Может, и стоит так поступить, я не знаю, но все же подумай хоть немного. Если ты думаешь стать Голосом Правды восьмидесятых годов, то ты должна понять, что с этим тебе придется прожить остаток твоей жизни. Остаться анонимной не удастся, потому что Агентство мгновенно узнает, что утечка информации прошла через тебя. И даже если ты окажешься во всем права, то в целом будешь героиней, но какая жизнь тебя ожидает? Да, ты оказалась права, но никто из тех, кого ты знаешь, больше даже не заговорит. И считать они будут только одно: ты должна была бы это сделать через соответствующие каналы. И остаток жизни ты проведешь, отказываясь от предложений студенческих группировок левого толка выступить перед ними на тему злоупотреблений ЦРУ.
Он перевел дыхание.
— С другой стороны, если ты ошиблась — а ты должна смотреть правде в глаза, что, какими бы добрыми ни были твои намерения, ты можешь ошибаться — то на тебя рухнет небо. Агентство и администрация распнут тебя, ты будешь выглядеть дурой в глазах всего мира, и для тебя еще хорошим исходом будет окончание дней в тюрьме Ливенворт. Ведь ты уже покидала страну без предварительного согласования с начальством, а это очень большое ни-ни. И если ты покидала, как ты докажешь, что ты не передавала Майорову какую-нибудь информацию, используя этого итальянца в качестве связника? Так что, если выступишь публично, готовься к этому, поверь мне. Агентство выставит тебя как советского шпиона, и сделать это правдоподобным будет совсем нетрудно. И даже если дело не дойдет до приговора, ты остаток жизни проведешь, оправдываясь, что ты не коммунистический шпион.
Это был сильный удар Рул в поддых.
— Я не могу ничего из этого оспорить, Эд.
— И в любом случае, права ты или ошибаешься, вся твоя жизнь навсегда изменится. Ничего не будет прежним. И еще подумай, что произойдет с твоим приятелем из сенатского комитета по разведке.
— Но он же ничего не знает... ну, не много, во всяком случае.
Она помотала головой.
— Иисусе, а я-то предполагала встретить его в Копенгагене послезавтра. Я даже получила разрешение начальства на это путешествие.
— Хочешь совет?
— Еще как хочу, Эд.
— Встреться со своим парнем. Хорошенечко проведите время в старом добром Копенгагене. Возвращайся отдохнувшей. Несмотря на все твои выводы, я сильно сомневаюсь, что вот-вот произойдет нападение. Даже если Советы стряпают то, что ты думаешь, все равно еще будет время предотвратить это. — Он положил руку ей на плечо. — И послушай, я приступаю к работе в новой должности. И я буду держать ушки на макушке по твоей теме. И у меня будет доступ к материалам, до которых тебе не добраться. И я готов действовать, если что-то обнаружится. Так что оставь это все на меня и поезжай в Копенгаген со спокойным сердцем. Дай мне расписание твоего маршрута, и я позвоню тебе в случае внезапных событий. А в тамошнем посольстве на случай необходимости есть линия связи для чрезвычайных сообщений.
Она с минуту поразмыслила над сказанным, затем пожала плечами.
— Может быть, ты и прав, Эд. Бог знает, имею ли я право на эти несколько свободных дней, за время которых Никсон и Саймон могут меня выжить, но, видимо, все равно ничего нового я пока придумать не сумею.
Она нацарапала несколько слов на клочке бумаги.
— Это название нашего отеля. Если мы переедем, я оставлю там для тебя записку.
— Вот и чудесно. Я рад, что ты идешь на это.
Она улыбнулась.
— Да, я уже чувствую себя лучше, зная, что меня поддерживаешь ты.
Она не знала точно, почему он это делает; неделю назад он уже протянул ей руку помощи. Тем не менее, она была рада любой предложенной помощи.
— И еще послушай, — сказал он, поднимая палец. — Может, я и ошибаюсь, но я уверен, что не стоит уговаривать директора идти к президенту. Но если произойдет еще что-нибудь, подкрепляющее твою теорию, то обещаю, я схвачусь за эфес. Эту поддержку я тебе обещаю.
— А мне большего и не надо, Эд.
Они вылезли из машины, быстро обнялись, а затем вошли в здание каждый через свой вход. Остаток дня она провела, пытаясь сконцентрироваться на рутинной работе.
Глава 40
Оскар Оскарссон, сощурив глаза, глянул на позднее полуденное солнце и заговорил со своим покойным внуком:
— Смотри-ка, Эббе, — сказал он с ударением, потом замотал головой. — Нет, нет, это не перископ, это всего лишь палка.
Два больших подвесных мотора современной, принадлежащей его сыну восьмиметровой лодки крейсерского класса, гудя на половине мощности, легко держали двадцать пять узлов. Оскарссон знал, что на полном газу она может дать и сорок — уже пробовал.
— Все ищут, Эббе, — сказал старик. — Но найдем мы. Это тут, и мы найдем ее.
Воды близ дома его сына в Стокгольмском Архипелаге последние пару недель выдерживали нашествие судов — сначала это были патрульные корабли Королевских военно-морских сил, искавших мини-подлодку, а затем, когда моряки махнули рукой, за дело взялись любители. Перископная лихорадка разыгрывалась каждый раз, когда удавалось заметить субмарину, и уж особенно теперь, после недавнего события, когда военные моряки были уверены, что зажали подлодку. Но как и раньше, ничего найдено не было. Непонятно как, но русские вновь ускользнули от них. Начиная с 1981 года, с инцидента «Виски» на скалах", больше ни одна подводная лодка не была захвачена, потоплена или даже сфотографирована, но все знали, что это русские подлодки.
И ни среди любителей, ни среди экипажей Королевских военно-морских сил не было более рьяного охотника за перископами, чем Оскарссон. И у него на то были веские причины. Русские отобрали у него все, что он любил, и он собирался мстить. И ему было здорово — вновь оказаться на лодке с Эббе. Его же сын ничуть не расстраивался, оплачивая счета за горючее, даже наоборот, подбадривал старика в его охоте за подлодкой. Однажды Оскарссон услышал их ночной разговор на кухне, когда думали, что он спит.
— Мне наплевать, во что мне это обойдется, — сказал его сын своей жене. — Ведь это единственное, что после смерти Эббе может вытащить его из кресла в его комнате, его только это возвращает к жизни, и если я могу сделать для него это, я должен.
Оскарссон улыбнулся, и этой ночью спал лучше. И в следующий раз, когда он взял лодку — а он выходил на ней каждый день, если позволяла погода — с ним был уже Эббе, и он был счастлив. Или, наконец, он может быть счастлив, если они найдут эту подлодку, а он знал, что они найдут.
Не сбавляя газа, Оскарссон повернул штурвал, испытывая наслаждение от того, как совершенна в управлении лодка. У него никогда не было такой лодки, такой быстрой лодки. Она ему нравилась. С такой лодкой он найдет эту подлодку, он и Эббе, а когда найдет... ну, он еще точно не знал, что сделает, но на соседнем сиденье с ним лежала двустволка сына. И уж что-нибудь он сделает.
Он направил лодку в тот самый пролив. Вот скоро они и дома. И он подумал о доме сына. Его ждет горячий шоколад и бренди, а завтра — завтра он и Эббе вновь выйдут на охоту за этой подлодкой.
Глава 41
Уилл Ли, стоя на палубе яхты, наблюдал, как кран подносит к его судну новую мачту. Он и Юрий, тот самый, который один среди этой команды говорил по-английски, поймали один конец и направили его в отверстие в палубе яхты, затем Ли спустился вниз и направил его в гнездо мачты над килем. Все было соответствующим образом подогнано, хотя из-за меньшего размера замененной мачты между нею и настилом палубы оставался небольшой зазор, так что предстояло заклинить ее, а щель замазать, чтобы вода не просачивалась вниз.
Новый стальной трос, привязанный к верху мачты, подрезали до нужной длины, завели на фитинги палубы яхты, затем натянули. Когда все было сделано, почти наступила полночь, и Юрий помог Ли справиться с парусами. Их было только два — грот и кливер, но с дополнительно привязанными шкотами этого было вполне достаточно. Лодка вновь могла плыть под парусами. Аквалангист освободил и винт, так что лодка была полностью готова. Они отвели ее к первоначальному месту швартовки у причала, и Юрий и его команда занялись наполнением танков горючим и водой.
— А как далеко до Копенгагена? — спросил Юрий. Он выглядел так, словно собирался в путешествие.
— Если не буду останавливаться, то с хорошим ветром под парусом доберусь примерно за два с половиной дня.
Юрий настороженно поглядел на него.
— Гм, Уилл... у тебя нет журналов?
— Ну конечно, Юрий, есть. Давай-ка посмотрим, что у нас тут есть.
Непродолжительные поиски привели к «Нью-Йоркеру» и «Тайму».
Юрий выглядел разочарованным.
— Гм, Уилл... а может, есть «Плейбой»?
Уилл подумал, что может, и есть. Обыск спального места бывшего члена экипажа финна Ларса привел к обнаружению одного потрепанного экземпляра «Плейбоя», еще более потрепанного шведского журнала для женщин, ну а самой волнующей находкой оказался британский автомобильный журнал.
— Большое спасибо, Уилл, здорово, — сказал Юрий, засовывая журналы под спецовку.
Уилл облазил лодку в поисках чего-нибудь еще, годного в подарок рабочей команде, и нашел немного жевательной резинки, несколько шариковых авторучек и бутылку виски «Джек Дениел». Все было принято с благодарностью.
— Может, с ребятами выпьете кофе, Юрий? — спросил Ли.
— Нет, спасибо. Вам пора. У меня приказ отправить лодку, как только будет готова. Но сначала вам надо расписаться за мачту.
— Расписаться?
Юрий сделал движение, словно пишет. Он хотел, чтобы Ли расписался за полученное оборудование.
— Ну хорошо, Юрий, а где я должен расписаться?
— В конторе.
Ли и четверо этих мужчин покинули лодку и направились обратно в ангар, к небольшому кабинету в конце его. Там Юрий на русском языке составил краткую опись выданного оборудования. Ли подписал этот документ, а затем дал Юрию свою визитную карточку.
— Скажешь своему боссу, чтобы счет мне прислали сюда, о'кей?
Юрий широко улыбнулся, демонстрируя ряд золотых зубов.
— О'кей, — сказал он. — А теперь я пойду на небольшой лодке, а вы за мной.
Он, пошатываясь, вышел на причал. Ли забрался обратно на яхту, включил двигатель и выбрал швартовы. Когда Ли отваливал от причала, он увидел, как на своем карте для гольфа подъехал Майоров, остановился и стал наблюдать за отходом. Ли помахал рукой и прокричал слова благодарности; Майоров тоже помахал в ответ. Ли был счастлив, что все наконец закончилось. С идущим впереди Юрием яхта проделала путь до входа в залив, а затем, когда начались волны, Юрий повернул обратно.
Уилл взял курс строго на запад, чтобы по возможности быстрее оказаться в шведских водах. Там ему придется изменить курс на юго-запад, к Дании. Пока была видна земля, он сам управлял лодкой. Когда же позади него огни Лиепаи скрылись в полумраке северной ночи, он включил автопилот и спустился вниз сделать себе кофе. В течение последних двадцати четырех часов поспать удалось совсем мало, так что кофе был ему необходим. Облегчение, накатившее на него после того, как он покинул Латвию, подействовало усыпляюще, и ему пришлось бороться со сном, пока закипал чайник.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45