Но летом яблоки на ветках становились слишком заманчивой приманкой для ос, которые пьянели и возбуждались от сладкого сока до того, что начинали считать яблоню своей, а не ее собственностью. Поэтому Беатрис обычно перебиралась в тень каштана.
Сейчас, с приближением сентября, Би старалась получить как можно больше удовольствия от своего завтрака на свежем воздухе. Она еще и в октябре будет это делать. Конец августа всегда наводил на нее необъяснимую тоску. У нее было такое чувство, будто уже прозвенел похоронный звон по почившему лету. Самые красивые цветы отцвели, трава иссохла. Она начинала готовиться к более прохладной и ясной погоде.
Беатрис едва успела расправиться со вторым тостом и аккуратно сложить «Телеграф» по сгибам, когда ее уединение нарушил чей-то голос, приветствовавший ее от ворот.
– Доброе утро, Би! – К ее неудовольствию, это оказался Энтони Льюис. – Чудесное утро для чтения прессы в саду! Не хотите почитать новую газетку?
Он помахал номером «Дейли пост».
– В жизни эту дрянь не читала, – свысока ответила Би, даже не приподнявшись.
Энтони усмехнулся:
– Сегодня вам понравится. Захватывающий материал про Стеллу. Настоящее произведение искусства. Стелла хоронит себя на сцене, ей бы в писательницы пойти. Какое яркое воображение! Очень трогательно.
Би поднялась и величаво проплыла по саду, как какая-нибудь гранд-дама. Она всегда недолюбливала Энтони, а в таком желчном настроении он и вовсе опасен. Но таким дерзким она его еще никогда не видела. Можно подумать, что он откопал у себя в гараже Ван-Гога.
– Нет, спасибо, мне это неинтересно, – твердым голосом отказалась она и вернулась к своему креслу.
Он бесцеремонно водрузил газету на ограду:
– Почитайте, Би. Уверен, вы не меньше меня любите хорошую беллетристику.
Он резко развернулся, оставив ее перед дилеммой: проигнорировать газету или подойти и взять.
Искушение оказалось слишком сильным, хотя она нашла в себе силы дождаться, пока он скроется из виду. По крайней мере, не сможет позлорадствовать, что она сдалась.
Медленно она вернулась к креслу, внезапно чувствуя всю тяжесть лет, как если бы жизнь одарила ее излишним количеством сражений. Газета пестрела сенсационными заметками о волокитах-учителях, каких-то гигантских плодах огородного искусства, достойных запрещения на основании Закона о соблюдении приличий в прессе, и продажных политиках. Дойдя до фотографии Стеллы и Джо, она закрыла глаза. Конечно, с того самого момента, как в ее доме появилась Молли, она ждала, что это произойдет.
Она дважды перечитала интервью.
Затем положила газету на стол.
– Какая чушь! – громко обратилась она к пьяным осам в листьях яблони. – Неужели моя дочь окончательно свихнулась?
Осы загудели в знак согласия.
Би встала и вошла в дом свериться с расписанием поездов. Пора заявить о своей позиции. Если, конечно, еще не поздно.
Пэт уставилась на газетную фотографию, где Джо и Стелла не отрываясь смотрели друг на друга. Эндрю сходил в киоск и принес еще три номера.
– Что люди-то подумают? – воскликнула она. От боли слова давались ей с трудом. Было невыносимо видеть, насколько они похожи. Боже, как это явствует, когда они рядом!
Растишь ребенка, окружаешь его любовью и заботой, сама себя убеждаешь, что он твой, а потом является хозяйка-природа и швыряет тебе в лицо доказательства, что никакой он не твой.
Она его потеряет. Разве у нее есть хоть малейший шанс против красоты и блеска Стеллы Милтон?
Пэт, обычно не выходящая за рамки ворчания и глухого недовольства, сейчас пылала ненавистью. Какое право имеет эта женщина, эгоистичная и мелкая, вторгаться в ее жизнь и уводить от нее Джо?
Эндрю взял ее за руку.
– Для него ты значишь больше, чем она. Ведь это ты бинтовала ему расшибленные коленки, а не она.
Пэт отвернулась к стене.
– Сейчас ему потребуется нечто большее, чтобы не растеряться.
Эндрю вздохнул:
– Мне Молли жалко. Нелегко, должно быть, вдруг обнаружить такую соперницу.
Пэт вдруг приободрилась:
– Да, но Молли в этом сама виновата. Пусть поучится не лезть в чужую жизнь!
– Она хотела как лучше. Молли не тот человек, чтобы пассивно сидеть и смотреть, как страдают дорогие ей люди.
Именно за это Эндрю и любил невестку.
– Тогда нечего жаловаться, когда тебя бьют, – отрезала Пэт.
Пэт начала даже потихоньку напевать. Пусть эта Стелла богатая и знаменитая, но закон на стороне Пэт. И почему бы ей за себя не постоять?
– Боже, ты это видел? – Все коллеги Джо собрались вокруг газеты.
Его начальник Грэхам не знал, досадовать ли на неожиданно открывшееся происхождение своего работника – и престолонаследника – или восхищаться им.
– Да, скажу я вам, я бы не отказался иметь такую мамочку! – заявил технический менеджер Брайан. И замолчал, осознав, что он бы хотел иметь ее в другой роли.
– Странное ощущение, наверное, как думаете? Мамаши обычно с сексом не ассоциируются.
– Моя-то точно нет.
– Как думаешь, он теперь не уволится?
– Конечно, не уволится! – строго изрек Грэхам. – Ему же надо на хлеб зарабатывать. К тому же она не миллионерша.
– Думаю, не бедствует.
– Это вовсе не значит, что она с восторгом бросится содержать Джо и его семью. В лучшем случае начнет слать ему дорогие подарки на Рождество. А кстати, где он?
В этот самый момент вошел Джо и, видя их над газетой, пригнулся, словно ожидая удара.
– Черт тебя побери, Джо! – раздался хор голосов. – Ну ты и темнила! Ну и как она?
– Очень милая леди. – Тон, каким это было сказано, не предполагал продолжения дискуссии. – Так, у кого рисунки к новой «Виейр»-купе?
Его коллеги выглядели так, словно их лишили лакомого кусочка, но они хорошо знали Джо и не стали ничего из него вытягивать. Надо просто подождать, потом сам расскажет.
Тем временем Грэхам вышел в кабинет позвонить жене. Редкий случай, когда он узнал что-то раньше ее.
Ему пришла в голову любопытная идейка, которую он пока решил попридержать. Может быть, теперь Джо поможет им заполучить снимок Стеллы на обложку справочника по «Пежо»?
Боб Крамер в ликовании потирал руки. Конечно, «Пост» – дешевая газетенка, но историю моментально растиражируют все другие издания. Снимок тоже удался на славу. В кои-то веки не стали прибегать к услугам бесталанного мастера пошлых мизансцен, а пригласили настоящего виртуоза. Фотография была достойна полноцветного журнала. Стелла выглядела великолепно, но изюминка была в пацане. Вас приковывало к газетной странице что-то скрытое от глаз, исполненное сдерживаемой страсти.
Обычно Боб придерживался философии типа «сами придут и все дадут», но время от времени он позволял себе подтолкнуть события в нужном направлении. Сегодня он послал курьера закупить пачку газет и разнести их по разным нужным людям. Последним в этом списке – так, на всякий случай – был продюсер «Ночи желания», постановки, в которой Стелла так жаждала получить роль.
Пожалуй, позже всех публикацию увидела сама Стелла. Она вообще любила присоединяться к обществу ненавязчиво и под занавес. Обычно, если она не была занята на съемках или в театре, она вставала около половины одиннадцатого и делала себе стакан кипятка с лимоном или, если ей требовалось взбодриться, женьшеневой настойкой. Со стаканом она возвращалась в постель, по дороге открывая окна, чтобы стало слышно кипение городской жизни.
По звукам улиц Ковент-Гарден Стелла могла безошибочно определить точное время. Больше всего она любила часы пик, когда все несутся по своим делам, останавливаясь только, чтобы заскочить в закусочную или за сигаретами, которые по нынешним временам приходится курить на улице. Затем, чуть позже, начиналось хлопанье дверей такси – это прибывали на службу боссы. Как одна из героинь Томаса Харди, Стелла предпочитала выходным будни, когда она острее ощущала радость безделья на фоне чужой занятости.
Сегодня ей предстоит идти на прослушивание, но это будет во второй половине дня. Было уже позднее утро, почти время ленча, когда она услышала звук подъехавшего такси у подъезда своего дома. После чего прозвучал громкий, начальственный и очень английский голос: «Спасибо, юноша, что взяли на себя труд открыть мне дверь».
Едкий сарказм этой фразы живо нарисовал Стелле происходящую сцену. На такси приехала ее мать, а водитель даже не удосужился пошевелиться и помочь старушке выйти.
Стелла быстро оделась, не желая, чтобы Би видела ее в разобранном виде без десяти час. Иначе не миновать лекции о том, что только шлюхи после десяти часов еще в халате. Поскольку большинство сыгранных Стеллой ролей были именно роли шлюх, хотя и утонченных и высококлассных, то эта критика звучала довольно бессмысленно. Но даже в свои сорок пять Стелла больше опасалась нотаций, чем потери собственного достоинства, поэтому она в рекордное время привела себя в порядок. Ее костюмерша была бы горда тем, что прославленная Стелла Милтон может меньше чем за минуту надеть костюм, причесаться и даже подкрасить губы. И все это, чтобы не позволить старушке обрушить на себя всю мощь своей артиллерии.
Перехватывая инициативу, Стелла решила открыть дверь матери, не дожидаясь звонка.
– Привет, ма. – Она изобразила необычайную радость от встречи с матерью. – Какой сюрприз!
– Действительно сюрприз, ничего не скажешь! – грубо оборвала Би. – Какого черта ты творишь, Стелла? Ты что, совсем разум потеряла?
Стелла быстро втянула ее в дом, радуясь, что у нее нет соседей.
– Чаю хочешь?
– Я не за чаем приехала. Ты отлично знаешь, зачем я здесь.
– Ма, поменьше драматизма! Ты не на сцене Королевского театра!
Би завернулась в лиловую шелковую шаль, купленную в Пакистане сорок лет назад. Она носила ее вовсе не в качестве дани нынешней моде, охватившей лондонских дам, готовых выложить за такое произведение деньги, на которые можно полгода кормить пакистанскую семью.
– Стелла, это очень серьезно. – Она достала номер «Пост». – Что у тебя в голове, черт возьми?
– Ма, не шуми так. Мне надо было отвязаться от журналистов, пришлось дать одно маленькое интервью.
– Здесь важно не количество, – парировала Би. – Важно то, что ты наговорила. Это же полный бред!
– Это ради него. Он был несчастен. Он говорит, что с тех пор, как нашел меня, его жизнь наконец-то обрела смысл. Посмотри на него, он же красавчик! Он всегда был чужой в той семье. Не сомневаюсь, что они милые люди, но Джозеф непростой мальчик. – Стелла видела, что убедить мать не удалось. – Ма, послушай, я сделала так потому, что это было нужно ему. Он всю жизнь чувствовал себя отверженным, и это моя вина. Ты можешь себе представить, каково мне это видеть? – Голос ее сел и звучал от этого несколько театрально. – Видеть этого славного юношу и понимать, что он ущербен, и только потому, что был лишен любви собственной матери, которая отказалась от него, как от старого хлама. Мне нужно было доказать ему, что это не так!
– А это не так, Стелла? – тихо спросила Би.
– Нет, не так! Я тоже страдала. Может, теперь всем кажется, что я совершила ошибку, но я тогда так не считала!
– А что это за письма, которые ты ему якобы писала? – Стелла едва заметно вздрогнула, но Би заметила. – Ты их сфабриковала, да? Ты вовсе не писала ему раз в год. Ты о нем и думать забыла!
Стеллу словно хлестнули.
– Пусть так. Но не называй их фальшивкой! В них то, что я чувствую, что я могла бы ему написать. Просто я написала их не тогда, когда он думает.
Би закрыла глаза, чувствуя себя старой изношенной покрышкой, которую продолжают гонять по дороге, хотя срок ее жизни давно истек.
– Стелла, что ты наделала!
Она открыла объятия, и дочь бросилась к ней.
– Ma, я только хотела, чтобы ему было лучше. Я не могла видеть, сколько я причинила ему боли.
Би погладила дочь по спине, как делала в ее детстве.
– Было бы намного лучше честно повиниться, чем городить новую ложь.
Наконец, спустя столько лет, ее дочь обнаруживает не только то, что можно любить кого-то больше, чем себя, но и что любовь неразрывно сопряжена со страданием. Как же теперь сообщать ей самое неприятное?
– Дорогая, я знаю, ты хочешь помочь Джозефу, но мне кажется, это надо делать не так. Ты не поможешь ему новой ложью. Мне думается, тебе лучше на время уехать. А шум тем временем уляжется.
– Но я не хочу уезжать! Я его только что нашла!
– Тогда перестань таскать его за собой как талисман! У него своя жизнь и своя семья. Подумай о Молли!
– Ма, не будь смешной. Я его ни у кого не отнимала.
– Ты не осознаешь своей власти. Ты богата, блистательна. Молли с Джо живут в маленькой квартирке. У них самая обыкновенная жизнь. Он занимается самой обыкновенной работой.
– Ма, мне так одиноко! – призналась Стелла. – Было таким счастьем его найти!
– А как же Ричард? Этот парень тебя любит, не знаю только, за что. Оформи отношения как положено и перестань быть третьим лишним между Молли и Джо. – Би знала, что это звучит грубо, но она должна была это сказать. – Запомни: если ты обидишь Джо во второй раз, он никогда тебя не простит.
В голосе матери Стелла услышала страх, который заставил ее побледнеть. Би никогда не была слабой.
– Ма, что с тобой?
– Я не читаю газеты типа «Дейли пост». Мне ее принес Энтони. Сказал, меня это заинтересует.
Стелла поникла. Вены на шее вздулись, и она вдруг превратилась из секс-бомбы в обыкновенную женщину средних лет.
– Хорошо. Я попытаюсь сдать назад.
Би снова ее обняла.
– Бедная моя девочка! Это будет лучше всего. А теперь позволь мне вернуться к своим георгинам. Ненавижу летом торчать в Лондоне!
Проводив мать, Стелла села на балконе, подавленная и разбитая. Энтони отнюдь не так безобиден, как кажется. Если захочет, он может причинить ей немало вреда. Сейчас, когда Джозеф нашелся, разве она может его снова лишиться? А это наверняка произойдет, если ее сын узнает правду.
Слава богу, на сегодня назначены прослушивания, и ей надо ехать в Сазерн. А это значит, что вся вторая половина дня пройдет в полумраке зрительного зала, вдали от любопытных глаз.
Всю дорогу Джо не выходил у нее из головы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36