Стелла задумалась. Боб был прав.
– Хорошо. Мы это сделаем. – Она заискивающе взглянула на него. – Ты правда так думаешь? Про Джозефа?
– Сто процентов. Хочешь, я переговорю с газетой?
Стелла засомневалась:
– Боб, дело не в деньгах. Я не хочу от них денег. Мне будет достаточно рассказать, что это было за чудо, когда Джозеф вдруг вернулся в мою жизнь, и как я хочу искупить свою вину перед ним, если это возможно. Такую вот историю – и все.
– И очень правильно. Всегда лучше оставлять себе возможность сказать, что интервью было дано бесплатно. Те, кто за деньги трясут своим грязным бельем типа разводов и детских болезней, всегда воспринимаются как полное дерьмо. – В представлении Боба это, однако, не исключало комиссионных для него самого, хотя Стелле он говорить об этом не собирался.
– Тогда я позвоню и договорюсь. Надо сделать это как можно быстрее.
– Отлично.
– Стелла… – Боб слегка колебался, не уверенный, способна ли она на полную правду. Она столько лет вживается в чужие образы и создает собственную версию действительности, что он сомневается, отличает ли она еще реальную жизнь от иллюзий. – Больше тайн у тебя под кроватью нет? Поскольку, как ты знаешь, моя дорогая, я терпеть не могу сюрпризов. Кроме того, журналюги могут откопать их тогда, когда тебе они совсем не кстати.
– Больше нет! – твердо произнесла Стелла, отводя взор, чтобы он не мог видеть ее глаз. – Тебе что, мало столь удачно найденного сына, да еще такого красавца?
Была вторая половина дня, когда Стелла вышла из конторы своего агента. Она вспомнила про обещание присутствовать на прослушивании в своем старом училище. Это был одновременно захватывающий и невыносимо скучный процесс, но крайне необходимый с точки зрения будущего всего британского театра. К тому же это позволит ей провести несколько часов там, где ее ни один журналист не достанет.
Среди экзаменаторов была Сюзанна Морган – у нее училась сама Стелла. Она принадлежала к тем непредсказуемым, вспыльчивым, но добрым и сердечным натурам, которые считают театр на порядок важнее религии и куда более эффективным лекарством для души.
Стелла вспомнила слова Боба о том, что публикация в газете открывает новые возможности не только ей, но и Джозефу. Не может же он быть доволен своей скучной работой! Неожиданная мысль, пришедшая ей в голову, показалась настолько правильной, что она немедленно приготовилась ее реализовать. Стелла взяла такси и отправилась в Сазернское театральное училище.
Старушка Сюзанна уже прослушала половину дневной нормы абитуриентов, когда Стелла незаметно проскользнула в репетиционную.
Сюзанна обняла свою самую знаменитую ученицу.
– А я тебя жду только послезавтра!
– Я знаю. Мне нужно кое-что у вас спросить. Я вижу, прослушивание уже идет?
– Идет, – устало отозвалась Сюзанна. – Сегодня еще тридцать человек. Но от этого никуда не денешься.
– Тогда идемте. – Стелла сняла жакет и темные очки и водрузила на переносицу очки для чтения, сразу превратившись в преподавателя. Поймав взгляд Сюзанны, она сморщила нос по поводу своего ухудшившегося зрения.
– Если это может вас утешить, – шепнул другой педагог, – Тина Тернер забыла свои очки на церемонии вручения «Грэмми», и результаты конкурса за нее зачитывал кто-то другой.
Стелла от души рассмеялась.
– Мне действительно стало намного легче, – сказала она.
Некоторое раздражение коллег, вызванное ее незапланированным появлением, моментально рассеялось.
Следующие три часа Стелла провела за столом экзаменационной комиссии. Все юноши читали один и тот же отрывок. Порой опасно прорывался северный акцент.
Всякий раз, когда в зале появлялся кто-то подающий надежды, Стелла задавала себе один вопрос: мог бы так читать Джозеф, хватило ли бы у него обаяния и подачи? Той не поддающейся определению манеры себя держать, которая дается от природы и присуща только настоящим актерам.
В конце прослушивания, выявившего всего нескольких обладателей некоторой искры таланта в сочетании с решимостью пополнить ряды профессии, в которой девяносто процентов постоянно сидят без работы, Стелла перехватила Сюзанну.
– Обычно я вас ни о чем не прошу… – начала она.
– Тогда и не проси, – ответила старушка с характерной для нее иронией. – Избавь себя от отказа и разочарования.
– Откуда вы знаете, что не упускаете своей главной удачи? Я подумала, может, вы бы для меня кое-кого посмотрели. Не в качестве прослушивания, а так, поговорили бы с ним, может, дали бы ему что-то прочесть вслух. А потом скажете мне, какое ваше впечатление.
– Этот «кто-то» собирается сюда поступать?
– Не исключено, хотя он по возрасту старше ваших студентов. – Стелла старалась не думать о последствиях. – Сейчас достаточно будет просто посмотреть, что он собой представляет.
– Это он? Стелла, надо полагать, это не какой-нибудь твой юный любовник, которого ты пытаешься удержать в своей постели?
Стелла расхохоталась:
– Искренне надеюсь, что нет.
– Тогда я, конечно, его посмотрю, но только не очень скоро. Где-нибудь на той недельке.
– Спасибо вам. Вы настоящий друг!
– Или полная идиотка. Не могу отделаться от ощущения, что ты что-то затеваешь.
– Я? – Стелла улыбнулась кошачьей улыбкой. – О чем это вы, Сюзанна?
Глава 16
Интервью с Джо и Стеллой было назначено на следующий день.
– Почему бы тебе не пойти с нами? – спросил Джо. – Моральная поддержка мне бы не помешала. Ты могла бы подавать мне всякие знаки, если я начну нести откровенную чушь.
Молли вынуждена была признать, что сгорает от любопытства. Ужасно интересно, что будет говорить на интервью Стелла Милтон. Сидеть дома и чувствовать себя за бортом событий не имело никакого смысла. Кроме того, очень привлекательна мысль о том, что ее присутствие вряд ли понравится Стелле. Но она не собиралась покорно смотреть, как знаменитая актриса пытается отодвинуть ее на задворки жизни своего сынка. Отныне она будет добиваться своего постоянного присутствия на авансцене вместе с Джо. Кроме того, как уже говорилось, ей было интересно послушать историю из уст ее главной героини.
– Пойду с удовольствием.
Стелла, по обыкновению не доверяя журналистам, потребовала, чтобы интервью проходило в безликой атмосфере гостиницы. Ко всеобщему удивлению, ее выбор пал не на роскошный «Ритц» или какой-нибудь экзотический «Блейкс», где обыкновенно делали свои откровения люди шоу-бизнеса. Она назначила встречу в минималистском и залитом галогеновыми огнями интерьере отеля «Смитс».
Клэр это вполне устроило. Место не располагало к игре в прятки, что, по ее разумению, должно было способствовать откровенности ответов. Можно же, в конце концов, допустить, что Стелла решилась обнажить небольшой кусочек своей позолоченной души.
Войдя в отель, Клэр обнаружила там Молли. Подруга сидела в баре и потягивала минералку.
– А где все? Надеюсь, не пошли на попятную?
– Наверху. Агент Стеллы привез для Джо какие-то шмотки.
– О господи! – вздохнула Клэр. – Это же не показ мод, а бесстрастный поиск правды.
– Как ты сказала? – засмеялась Молли. – Я-то думала, это интервью для газеты.
– Пошли наверх, – Клэр потянула подругу за руку, – пока этот агент не навел лоск и на саму историю – заодно с твоим красавчиком.
Молли постучала в дверь номера люкс. Открыл Боб Крамер. Изобразив противную улыбочку, он пропустил их внутрь.
– Через минуту они будут готовы. Я кое-что заказал Джо от Пола Смита. Мы ведь хотим, чтобы он хорошо выглядел?
В этот момент из спальни показалась Стелла. Судя по ее одежде, она приготовилась играть роль мамаши, воссоединившейся со своим дитятей: на ней был строгий, но шикарно сшитый черный брючный костюм. Но поскольку это была Стелла Милтон, то строгость наряда сводилась на нет отсутствием чего бы то ни было под ним.
Открылась дверь ванной, и оттуда вышел Джо, ослепительно красивый в узком серо-коричневом костюме из мягкой ткани, которую так и хотелось потрогать. Молли поразила происшедшая в нем перемена: обычно стеснительный на людях, сейчас Джо явно нравился самому себе.
– Так, – Клэр быстро взяла дело в свои руки, – давайте-ка начнем, пока сюда не нагрянули конкуренты, а то все это окажется пустой тратой времени.
Стелла, с легкой гримасой неудовольствия, расположилась в причудливом белом кресле-шезлонге.
– Куда мне лучше сесть? – спросил Джо.
– Пожалуйста, рядом со Стеллой.
Джо устроился на указанном месте. Теперь он был несколько смущен, что необычайно порадовало Молли. Ей было невыносимо думать, что Джо может у нее на глазах превратиться в нарядную пустоголовую модель, из тех мальчиков, что расхаживают по подиуму.
Сейчас, когда Джо и Стелла сидели рядом, сходство было разительным.
– Итак, – Клэр взяла с места в карьер, – никто не возражает против этой штуковины? – Она включила диктофон величиной не больше спичечного коробка и поставила его между Джо и Стеллой.
– Скажите, Стелла, должно быть, для вас было большой неожиданностью, когда взрослый сын вдруг возник из небытия? Ведь вы его не видели, по-моему, двадцать пять лет!
Стелла радостно рассмеялась с выражением именинницы. Клэр уловила в этом грудном смехе оттенок собственнического чувства.
– Это было совершенно потрясающе! – согласилась Стелла. – Что-то необыкновенное! В один самый обычный выходной я пришла домой с ощущением, что в жизни чего-то не хватает, и включила автоответчик. А там – этот голос! – Стелла бросила взгляд на Джо и улыбнулась, как если бы они были в комнате одни. – Это оказался Джозеф, именно как гром среди ясного неба. Он говорил, что мы, возможно, родственники, и сообщал дату своего рождения. Это было как разорвавшаяся бомба.
– Интересный образ. Вы говорите так, словно для вас в этом было больше опасности, чем радости.
– Да, – согласилась Стелла, – я почувствовала опасность. Уж не знаю, отдавал ли себе Джозеф в этом отчет. Мне нелегко далось то, чего я добилась в жизни. И я совсем не была уверена, что хочу каких-то перемен, особенно таких непредвиденных. Мне спустя столько лет напоминали о прошлом – не могу сказать, что мне это понравилось.
– А вы не рассердились, что он посмел вас побеспокоить? Вторгся в вашу частную жизнь?
Молли перевела глаза со Стеллы на Джо. Тот внимательно вслушивался в каждое слово, будто этим фразам предстояло быть высеченными в камне. Клэр удивительно здорово вела интервью.
– Да. Но ровно до того момента, как мы встретились. Разве можно сердиться на Джозефа? Как только я его увидела, мне стало ясно, что это он должен на меня сердиться, а не наоборот.
Молли опять бросила взгляд на Джо, но Клэр пока интересовала только Стелла.
– А не жалко вам, что вы лишили себя сына на столько лет? – спросила она. – Ведь все эти годы он у вас мог бы быть!
Молли затаила дыхание. По лицу Стеллы можно было заключить, что такая мысль не приходила ей в голову и только сейчас, в этот самый момент, доходит до ее сознания.
– Да… – Стелла тщательно взвесила свой ответ. – Думаю, что это была ужасная потеря.
– А за эти годы, – мягко нажимала Клэр, – вы никогда не задумывались над тем, что означало для него остаться без родной матери? Я имею в виду, что вы ведь не были нищей школьницей, вы осознанно от него отказались.
В ответ Стелла всхлипнула. Рыдание повисло в воздухе, неуместное в этих шикарных интерьерах, как пятно на свадебном платье.
– Да, – наконец сумела она вымолвить. – Конечно, задумывалась.
– Именно поэтому она писала мне письма, – вставил Джо, стараясь защитить мать.
– А что это были за письма? – не унималась Клэр.
Джо опередил Стеллу с ответом:
– Каждый год в день моего рождения она писала мне письмо. И сохранила их, на случай если я вдруг объявлюсь, чтобы я знал – она всегда обо мне помнила.
Джо не заметил, что при этих словах Стелла неловко поерзала в кресле. Зато это не укрылось от Молли.
Стелла закусила губу, пораженная звучавшей в голосе сына любовью, которую она явно не заслужила. Конечно, эти письма она написала из лучших побуждений, но поймет ли это Джо, если когда-нибудь узнает о подлоге?
– Думаю, пора задать действительно трудный вопрос. Вы, по всей видимости, рады тому, что Джо вернулся в вашу жизнь, это все заметили. – Мать с сыном обменялись взглядами, которые заставили бы устыдиться самого отъявленного скептика. – Тогда почему вы от него отказались?
Стелла погрузилась в молчание. Было видно, что ее терзают внутренние сомнения. Глаза метались по комнате, как птица в клетке.
– Тогда жизнь была совсем другой… Вы даже представить себе не можете насколько.
– Неужели и в семидесятые годы?
– Да, и в семидесятые тоже. Для большинства людей понятия сексуальной свободы не существовало. Мы все были невинны. Я была не готова к материнству. Душой я была еще дитя. Даже родители меня бы не поддержали. К тому же я рвалась на сцену. – Она повернулась к Джо, словно других собеседников рядом не было. – Джозеф, ты должен понять. Я не могла тебя оставить, это было исключено. Но это не значит, что я тебя не любила.
Молли смахнула слезу. Неподдельная боль, которая слышалась в словах Стеллы Милтон, превратила их из избитой фразы в реальность, наполненную переживаниями. Если двадцать пять лет назад она и совершила эгоистический поступок, то сполна за него расплатилась.
Все это время Молли так злилась на Стеллу за своего Джо, что винила ее во всех его бедах и не задумывалась над тем, каково было самой Стелле столько лет помнить, что у нее есть сын, и ничего о нем не знать. И страшно, и одиноко. Один безрассудный поступок – и вся твоя жизнь перевернута безвозвратно. Сегодня другое дело: и матери-одиночки, и дети, растущие без отца, стали обычным явлением.
Клэр двигалась дальше.
– Можно ли это считать историей со счастливым концом?
– Абсолютно, – промурлыкала Стелла. – Раньше я была одна. Теперь у меня есть взрослый сын, и очень красивый. – Она взглянула на Джо, как питон на свою жертву. – Взрослый красивый сын, который скоро пойдет на прослушивание в Сазернское театральное училище.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36