— Сиди уж, — сердито молвила Юлька и с обидой продолжила: — Лучше бы толком объяснила, что с тобой стряслось! Ты же не бандитов боишься, я вижу!
— Ничего со мной не стряслось! — заявила Алена и стала прикуривать сигарету с фильтра.
— Ну да, — кивнула Юлька и сигарету вытащила. Алена тяжело вздохнула, обхватив щеки ладонями.
— Какая я дура! Юль, я полная дура!
— Конечно! — радостно воскликнула та. — Наконец-то, поняла! Гоняешься за Балашовым, спасти его хочешь, дуреха! Да тебе всего-навсего надо было тем амбалам объяснить, что вы больше вместе не живете!
— А вдруг они его раньше найдут?
— Вот и хорошо!
— Я хотела его предупредить! — всхлипнула Алена, не слушая подругу. — Ты бы видела их морды! Они же его убьют!
Юлька с изумленным ахом опустилась на стул.
— Что ты сказала?!
— Убьют! — Алена для пущей убедительности чиркнула себя ладонью по горлу.
— Да нет, раньше. Что ты сказала до этого? — Юлька состроила жуткую физиономию и гаркнула на весь дом: — Ты сказала «морды»! Ты так сказала, Аль! Сама! «Морды»! — Алена скромно потупилась, а подруга все продолжала разоряться. — Ты никогда раньше не ругалась, — выдохшись, подвела она итог.
— День такой, — смущенно оправдалась Алена.
— Не, — Юлька потрясла головой, — что-то с тобой такое… Непонятное… Может, влюбилась?
Алена погрозила ей пирожком и сказала, что жестоко и глупо подозревать ее во внезапной страсти к бандитам.
— Кто говорит о бандитах? — удивилась Юлька. — Может, ты кого встретила в «Русском доме», а? И еще сама не поняла. Кстати, а как этот буржуй выглядит?
— Какой буржуй?
— Ну, про которого Балашов все время распинался. Мол, скотина, богатый слизняк и так далее. Ну, самый главный ихний!
— Ты еще скажи «евоный», — прыснула Алена, лихорадочно придумывая, как уйти от описания господина Панина.
Очень не хотелось произносить вслух, какие у него глаза, рот, брови, голос, плечи, улыбка… Ай, ай, остановись! Как там? Постой паровоз, не стучите колеса! Она не готова к этим воспоминаниям! Пусть идут к черту! И улыбки и глаза! И голос, которым он на нее орал!
— Так что? Какой он из себя?
— Юль, отстань. Он совершенно необыкновенный. То есть, я хотела сказать, наоборот. Обыкновенный. Какая разница?!
— О! — Юлька закатила глаза. — Все понятно.
— Иди к черту!
— А! — Юлька закатила глаза еще раз. — Впервые в жизни ты посылаешь меня по этому адресу, да еще из-за какого-то мужика!
Алена взмолилась, чтобы подруга замолчала, и принялась тарахтеть, что никуда ее не посылает, и вообще не то имела в виду, и что никакой мужик тут ни при чем, тем более богатырь с синими изумительными глазами, впоследствии оказавшийся придурком и неврастеником.
— Значит, синие глаза и бешеный темперамент, — резюмировала подруга, и Алена запустила-таки в нее надкушенным пирожком.
— Лучше давай придумаем, что мне делать, — жалобно простонала она.
— А что тут думать? Такие вот личности с синими глазами… погоди, не бей!.. Так вот, такие личности очень любят помогать дамам. Тем более, что твой Балашов у него работал.
— Юль, эта самая личность не станет мне помогать! Он — психопат! Решил, что я — воровка и шпионка! Телефон Жириновского требовал.
Алена все-таки закурила. А Юлька, задумчиво почесав затылок, потребовала с этого места рассказать поподробней.
— Я тебе уже рассказывала. От «Русского дома» помощи ждать не приходится. Меня выперли.
— Почему он решил, что ты воровка?
— А я знаю? — вскинулась Алена. — Может, у него паранойя!
Юлька попросила слово в слово вспомнить, как именно эта паранойя проявлялась. Процитировать всю трогательную речь Панина. Алена возмутилась и заявила, что подобные глупости не откладываются у нее в голове. Добавлять, что глупости не откладывались, потому что в этот момент она думала о том, кто эти глупости говорит, ей не хотелось.
Все запуталось еще больше. Хотя, куда уж?!
Мало-помалу, Юлька все-таки добилась своего, и Алена кое-что вспомнила. Рассказала. Юлька молчала в глубокой задумчивости, а потом завопила, как резаная.
— Поняла! Я поняла! Он решил, что ты с Балашовым заодно! Как говорится, муж и жена — одна сатана!
— И? — пискнула Алена, немного напуганная взрывом эмоций. — Он на меня орал, потому что не признает брачных союзов?
— Дура! — радостно объявила Юлька. — Он орал, потому что вы с Балашовым — два сапога пара. Тебя он не знает, но Балашов, видимо, ему очень сильно не нравится.
— Это не повод, чтобы…
— Погоди-ка! Еще какой повод! Он тебя шпионкой называл? В воровстве обвинял? Значит, это Балашов у него что-то стибрил, а начальник его подумал на тебя. Раз жена…
— Это я уже слышала, — остановила ее Алена. — Ты думаешь, Лешка в чем-то Кирилла подставил, и поэтому…
Юлька замерла перед ней с раскрытым ртом и погрозила пальчиком.
— Что? — пожала плечами Алена.
— Ты сказала «Кирилла».
— Его так зовут, — как ни в чем не бывало пояснила она.
Юлька поцокала языком. Алена сидела красная — до ушей. Уши были не красные. Уши были бордовые.
— Ну? Продолжай! — разрешила подруга.
— Ни слова больше не скажу.
— А и не надо, — легко согласилась Юлька, — и так все понятно. Балашов подложил этому Кириллу свинью. И одновременно чем-то не угодил бандитам. Ты попала со всех сторон. Бандиты тебя напугали, ты пошла к начальнику Балашова, а там нарвалась на грубость. Потому что начальник — Кирилл! — уверен, что ты с мужем заодно. Ко всему прочему тебя угораздило в него влюбиться.
Она потянулась, словно только что закончила трудную, но интересную работу. И добавила с упорством зануды в климаксе:
— Не в мужа влюбиться, а в начальника, которого зовут Кириллом.
Алена постучала кулаком по голове.
— Очень глупая ты женщина, Юлия!
— Не-а, — хохотнула подруга, — я умная, а ты злишься, потому что он на тебя внимания не обратил. Брось. Ему просто не до того было. Вот с Балашовым разберетесь, тогда сможете присмотреться друг к другу внимательней.
На этот раз Алена потрясла в воздухе кулаком и молча выбежала из кухни.
* * *
На том конце провода оказался Миша Терехин — запыхавшийся, но торжествующий.
Из его доклада Кирилл понял только, что все сошли с ума и следят друг за другом непонятно зачем.
— Миш, давай так, — перебил он начальника службы безопасности, который все балабонил и балабонил, — я у тебя буду спрашивать, а ты отвечай. Только, пожалуйста, короткими предложениями, в которых нет слов больше чем из пяти букв.
— Понял, — ответил Миша, хотя понял не все.
— Ты был у Балашова дома?
— Был.
— А он?
— Его не было.
— Та-ак… А где он?
— Я же говорю, Кирилл Иваныч. Они за ним тоже следили, а я за ними, а им кто-то позвонил, а я подслушал. И когда они поехали, я…
— Не надо, — оборвал его Кирилл и задал следующий вопрос по существу. Про адрес.
Миша Терехин продиктовал его с удовольствием.
— Только поторопитесь. Я не знаю, чего эти амбалы ждут, может, главного своего, но ясно точно, что они Балашову сейчас башку снесут. А вы не успеете.
— Успею, — пообещал Кирилл. И стал думать.
Ольга тоже сидела и думала. Больше заняться все равно было нечем. Таким образом она додумалась до того, что шарф, столь ее заинтересовавший, просто произведение искусства. И она будет дурой, если не найдет мастерицу, его изготовившую. И будет трижды дурой, если… На этом ее размышления были прерваны, потому что брат тоже додумался до чего-то и яростно принялся вопить.
Она налила ему водички и заставила выпить залпом, после чего Кирилл самым бессовестным образом выгнал ее из кабинета, сославшись на важный разговор.
Ольга хотела подслушать. Ей казалось, что братец обязательно будет толковать с той девицей, которая оставила шарфик. В их отношениях было что-то очень загадочное, а Ольга очень любила разгадывать загадки.
Но секретарша Маша ей не позволила.
Взглянув на сестру босса доброжелательно, она, тем не менее, оттеснила ее от двери и буквально впихнула в кресло.
Хорошая девочка. А главное — предана начальству до самозабвения. Может, услать ее за кофе? Но оказалось, что кофе Маша готовит прямо у себя на рабочем месте, в маленькой изящной кофеварке. И чашечки достает из сервиза, обитающего во встроенном шкафчике. Все как в лучших домах Лондона, отчаянно подумала Ольга и прикинула, куда бы еще и за каким чертом послать секретаршу.
Потом в голову ей пришла замечательная идея, смысл которой заключался в том, что Машу посылать никуда не надо. А надо просто с ней поговорить.
— Машенька, у вас замечательный кофе, — издалека качала Ольга.
— Спасибо. Пейте на здоровье.
— А какая блузка на вас интересная! Такой… ммм… оригинальный покрой. Вам очень идет.
Маша улыбнулась шире, хотя лесть была явной и грубой. Но под строгим видом опытной секретарши билось чувствительное девичье сердечко.
Спустя пять минут они болтали, как закадычные подружки.
— Маш, а что за девица недавно к Кириллу Иванычу приходила, а? Ты ее знаешь?
— Ой, Ольга Ивановна, впервые видела! Я, конечно, ничего такого не хочу сказать, но странная она какая-то, эта Балашова.
— А как ее зовут?
Наверное, не трудно будет найти девицу, зная инициалы и фамилию. Конечно, хорошо бы еще разжиться номером телефона и подробным адресом, но на такую удачу Ольга даже не надеялась. Спрашивать у брата бесполезно. И опасно, учитывая, что одно только упоминание о хозяйке шарфа лишало Кирилла самообладания. Придется довольствоваться Машиными показаниями. Но та на вопрос об имени досадливо нахмурилась.
— И знать не знаю, Ольга Ивановна! Понимаете, я даже не в курсе откуда эта мадам взялась и по какому делу приходила. Я и фамилию-то ее совершенно случайно узнала. Просто Кирилл Иванович так вопил… то есть, кричал, все слышно было. Он, по-моему, очень был сердит на ее мужа. Этот Балашов на самом деле подозрительный тип…
Но Балашов Ольгу не интересовал. Интересовал ее шарф балашовской супруги. А если точнее, не сам шарф, а его непосредственный создатель. То есть, создательница — скорее всего какая-нибудь старушка Божий одуванчик с золотыми руками.
— Так значит, она замужем, эта девица, — будто удивленно протянула Ольга. — А мне показалось, что у них с Кириллом… ну, ты понимаешь, Машенька…
«Вона как!» — отчетливо нарисовалось на хорошеньком личике Машеньки. Теперь понятно, что они в кабинете так орали! Практически служебный роман! Наверное, никак не могли решить, что делать с одураченным супругом.
— Маш, ты ведь знаешь всех сотрудников, да? Дай мне, пожалуйста, телефон этого Балашова, я обязательно должна поговорить с его женой! И прояснить, в конце концов, ситуацию, — выпалила Ольга, старательно изображая из себя грымзу-сестрицу, озабоченную нравственным обликом брата.
— Сейчас, конечно, конечно. У меня-то его телефона нет, но ребята наверняка знают…
— Погоди-ка, — задумчиво прищурилась Ольга, — а может, сразу домой к ним поехать? Поговорить с ней с глазу на глаз, с этой нахалкой?
— Точно!
— Тогда узнавай сразу и адрес, — велела хитрюга. Эта игра ей очень нравилась. Мало того, что Ольга вообще любила самой себе усложнять жизнь, так сейчас еще занималась этим не просто так, а с некоторой даже пользой. Правда, не совсем понятной. И неоднозначной какой-то.
Во-первых, ей хотелось вернуть шарф владелице. И почему-то Ольга была абсолютно уверена, что та окажется очаровательной женщиной. Это была иррациональная, интуитивная уверенность, взявшаяся, однако, не с пустого места. Просто Ольга хорошо знала своего брата. Если он так орал из-за полузнакомой девицы, значит, девица сильно его зацепила. Либо удивила, либо рассердила. В первом случае, она — милая барышня, каковых он давным-давно не встречал, потому что в его окружении остались только бизнес-леди, женщины-вамп и клевые герлы из богатых семейств. Либо же она — стерва. Первосортная и настоящая.
Но такие не носят зеленых воздушных шарфов. Стервы предпочитают пурпурные шляпки или стильные кожаные кепи. Уж ей ли не знать!
Стало быть, безымянная Балашова все-таки не стерва, а барышня, поразившая воображение Кирилла наивностью и чистым блеском в фиалковых глазах. Или изумрудных, не важно.
Ольга вернет барышне шарфик, и это хорошее дело обязательно где-нибудь зачтется. Хотя, конечно, возню с Машей затеяла она не ради благородства.
Ольга весьма смутно представляла себе, зачем ей понадобилась мастерица, ткущая шарфы. Или она их не ткет, а вяжет? Или вышивает? Техника создания шарфика была не очень понятна. Но он явно был сделан вручную. А вещи, сделанные вручную, Ольгу завораживали.
Особенно, если они выглядели как этот шарф. Просто и вместе с тем изысканно, тонко, благородно.
Вот что значит старая дева, хихикнула над собой Ольга. Столько бурных восторгов, столько нежности к какой-то тряпке! И все же: что она будет с ним делать? Вернее, с бабулькой, которая такие чудеса творит собственными руками?
Назначит ее своим личным шарфоведом? Пополнит гардероб нарядами из глубинки?
Холодно, холодно. А когда будет горячо — неизвестно. В отличие от брата, Ольга не предпринимала ничего, не продумав операцию до конца, не просчитав все ходы и не будучи уверенной в результате.
Но она привыкла доверять своей интуиции. Которая сейчас настойчиво требовала, чтобы шарф был возвращен, а его создательница найдена.
И бесполезно спрашивать, зачем именно.
— Вот, держите, — Маша закончила переговоры и протянула Ольге листок с адресом и телефоном Балашова.
* * *
Почти сразу стало ясно, что за Балашовым кто-то стоит. Кто-то сильный, предприимчивый и осторожный. С этого момента процесс расследования застопорился. Потому как было не совсем понятно, зачем сильному и осторожному зарабатывать на случайных незаконных сделках. Кирилл был уверен, что эти махинации на поток не поставлены. Иначе давным-давно риэлторы забили бы тревогу. Значит, случай единичный. Значит, что?
А ничего. Ерунда какая-то получается.
Лечиться надо, вот что. Как девица посоветовала.
— Ну, только этого не хватало, — пробормотал Кирилл. — Самое время для воспоминаний.
Тем более, о жене кретина Балашова. И стерве по совместительству.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35